– Действительно, душно, – согласилась я. – Полагаю, сверхэкономный хозяин велел отключить кондиционер. Иди, подыши, только ответь на последний вопрос: какое приключение Василий Олегович припас для дорогих гостей?
– Не знаю, – вяло протянул матрос, – подташнивает меня. Зря молоко пил, ведь показалось, что оно с кислинкой, но забабахал стакашку, теперь желудок крутит.
– И женщина, блондинка лет сорока, стройная, красивая, в восьмую каюту не вселялась? – вернулась я к началу разговора.
– Старухи не видел, там живут Леонид и телка, – морщась, ответил Игорь и поспешно вышел.
Я осталась сидеть на диване. Вилка, ты полная идиотка! Ну как можно было поверить в сказку про эпидемиологов? Если б на теплоходе обнаружили опасный вирус, нас бы давным-давно со всеми мерами предосторожности отвезли в специальную клинику и поместили под бдительный надзор врачей. На ум пришло воспоминание.
Лет пять-шесть назад одна из моих соседок по многоэтажной башне познакомилась с парнем по имени Ахмет и поселила того в своей квартире. Приятный молодой человек работал на рынке, торговал овощами и фруктами. Очень скоро весь дом стал бегать к Ахмету за покупками. Уж не знаю, как он относился к остальным покупателям, но соседям отбирал самое лучшее. Представьте теперь наш ужас, когда в один далеко не прекрасный день в доме появилась бригада врачей и милиция. Нас всех погрузили в машины и отвезли в клинику, взяли анализы и пару дней продержали взаперти. Причиной неприятностей стал Ахмет. Парень съездил к себе на родину в далекое село, а через несколько суток после возвращения в Москву слег с очень высокой температурой. Спешно вызванная «Скорая» диагностировала… чуму! Если вспомнить область, откуда только-только вернулся бедняга, и учесть симптомы недуга, болезнь никому не казалась фантастикой. И соответствующие службы отреагировали моментально: никто не стал ждать результатов анализов Ахмета, нас живо изолировали и без промедления начали терапию. Слава богу, никакой чумы у Ахмета не нашли, и жители вернулись домой. Пару месяцев потом в квартирах отчаянно воняло дезинфекцией, которой санэпидемстанция щедро залила все вокруг. Нам даже пришлось переклеивать обои. Но была и хорошая новость: из башни сбежали все тараканы, более того, они не вернулись на обжитое место даже спустя годы после обработки здания.
Чума – страшное заболевание, но эта зараза хорошо изучена. Она уже не способна нанести людям такой урон, как в Средние века. Чтобы не допустить массового заражения населения, сразу были приняты жесткие меры. А сейчас на борту вроде вспышка таинственной инфекции, и нас спокойно бросают в Козловске? Не привозят лекарств, не разбивают полевой госпиталь? Судно находится на воде… Что, если один из участников круиза решит искупаться, и вирус попадет в реку, доберется до прибрежных городов? Я полная идиотка! В нашей стране много пофигистов и людей, выполняющих свои служебные обязанности через пень-колоду. Но эпидемиологи – отдельная каста, они отлично понимают возложенную на них ответственность, действуют строго по инструкции и никогда не бросят зараженных загадочным вирусом на острове.
Был и еще один момент, о котором я забыла, но сейчас память проснулась.
Троица врачей, одетая в спецкостюмы, появилась на небольшом катере под вой сирены. Я стояла на верхней палубе и отлично видела плавучее средство, которое больше походило на прогулочное, чем на служебное. На перилах висели женский купальник и полотенце, чуть поодаль стояли столик и несколько раскладных стульев. Похоже, врачи мирно выкупались и только потом поехали искать теплоход, где вот-вот забушует эпидемия неустановленной этиологии. И о какой таинственной заразе может идти речь, если «врачи» назвали вирус по номеру?
От досады я стукнула кулаком по креслу. Впервые я оказалась такой дурой! В свое оправдание могу сказать лишь одно: люди, облаченные в защитные костюмы, подействовали на мой мозг парализующе. Могу признаться честно: я перепугалась и потеряла способность мыслить трезво. Еще мне очень не хотелось выглядеть в глазах Юры паникершей и истеричкой, поэтому я с огромным трудом взяла себя в руки и изобразила спокойствие. Да и какой у меня был выбор? Теплоход причалил к острову. Куда деваться? Отправиться вплавь к берегу? Ну, я не настолько уверенно держусь на воде, не могла бросить Шумакова и не исключала возможности заражения. Вероятно, после всего услышанного я кажусь вам абсолютной дебилкой, но совесть не позволила мне притащить в прибрежный населенный пункт заразу!
Чем дольше я обдумывала историю с вирусом, тем сильнее хотелось высказать в лицо Ивану Васильевичу свое далеко не лестное мнение о нем! Впрочем, если разобраться, жадный владелец теплохода тут ни при чем, он лишь выполнял каприз клиента. Зачем Василию Олеговичу этот спектакль? Ну, кондитер, погоди! Как только сядем обедать, я задам тебе парочку вопросов!
Мое негодование достигло точки кипения. Чтобы не заорать от бешенства, я вылетела в коридор, сделала несколько шагов, не сдержалась и стукнула ногой по стене.
Послышался тихий щелчок. Полированная панель откинулась, получилось сиденье, на котором лежала черная подушка. Злость моя растаяла, словно снег, политый кипятком. Я ощупала подушку и поторопилась к каюте, где умерла Лиза Суханова. Внимательное изучение стены около ее двери дало положительный результат. Не знаю, зачем в коридоре сделали откидные сиденья, но они имелись возле каждой каюты, и, чтобы их открыть, вовсе не обязательно было колошматить ногой по панели, требовалось лишь нажать на довольно большую красную кнопку со стрелкой, направленной вниз. Почему я раньше не обратила на нее внимания? Спросите что-нибудь полегче! Я ведь не один раз здесь пробегала и не заметила, может, потому, что меньше всего ожидала обнаружить откидное сиденье в коридоре. Интересно, кому-нибудь придет в голову читать книгу или вязать в столь неудобном месте?
Охваченная азартом, я стала нажимать на все кнопки и очень скоро выяснила: каждое сиденье обтянуто тканью цвета сажи, а на нем при помощи липучек держится подушка. И только одно сиденье, самое близкое к двери каюты, в которой случилось несчастье с Сухановой, оказалось пустым. Я нашла место, где Катя взяла черную подушку, но так и не обнаружила красную, ту самую, которой, предположительно, удушили Лизу.
– Несите ее в гостиную! – вдруг раздался голос Василия Олеговича.
– Осторожно, не уроните, – добавила Катя.
– Мама, мамуля, очнись, – ныла Тина. – Что делать? Она умирает!
– Надеюсь, ничего страшного, – как всегда, бодро заявила Аня.
– Очень душно, – подхватил Никита, – у меня самого голова кружится!
Я встряхнулась, быстро захлопнула открытые сиденья и поспешила навстречу неожиданно вернувшимся экскурсантам с вопросом:
– Нагулялись?
Юра и художник осторожно укладывали Манану на диван, поэтому мне ответил Леонид:
– Манана вдруг стала жаловаться на тошноту, боль в желудке, затем лишилась чувств.
– Это солнечный удар! – уверенно поставила диагноз Аня. – Мы довольно долго шли под открытым солнцем, Манане голову напекло. Необходимо обернуть бедняжку в мокрую холодную простыню, накапать сердечных капель, дать чаю, чтобы восполнить недостаток жидкости в организме.
– Ты врач? – налетела на жену художника Тина.
– Нет, – растерялась Редька.
– Вот и молчи! – взвизгнула девушка. – Раскомандовалась тут! Вызывайте скорее доктора!
– Разумное, но, увы, неосуществимое предложение, – сказал Василий Олегович. – Пока мы дозвонимся до медиков, объясним, где находимся, и потребуем помощи, пройдет немало времени.
– С ума сошел? – заорала Тина и, сжав кулаки, шагнула к кондитеру. – Давай сюда твой сотовый! Мой куда-то пропал!
– Пожалуйста, – пожал плечами Василий Олегович, протягивая девушке дорогую трубку, – можешь сколько угодно пытаться дозвониться. Кстати, я недоговорил, имейте в виду…
– Заткнись! – забыв о вежливости, прошипела Тина. – Моей маме плохо! Не желаю никого слушать!
Самойлов усмехнулся. Тина прижала сотовый к уху, потом потрясла его.
– Блин! Ноль три не срабатывает! Там отвечают «номер недействителен».
– Ты пользуешься московским номером! – воскликнула Аня. – Попробуй два ноля три!
Самойлов крякнул и сел в кресло, Тина с отчаянием крикнула:
– Снова недействителен!
– Правильно, – со странно довольным видом кивнул директор конфетного производства, – в провинции свои комбинации. Даже в Московской области кое-где требуется набирать сто десять. Ни ноль три, ни два ноля три, ни еще сколько-нибудь нолей и трешка не подойдут.
– Девять один один! – выпалил Никита.
– Насмотрелся американских сериалов, – хмыкнул Василий Олегович. – Ловко у них получается: обратятся на пульт, и через пару минут у дверей и полиция, и врачи, и пожарные. Вот у нас, в районе забытого богом и людьми Козловска, по-другому выйдет! Сначала долго номер спасательной службы проищем, в конце концов, прорвемся к диспетчеру, а тот заявит: «У нас на ходу всего одна машина, и она на вызове. Ждите, ваша очередь семнадцатая, дней через пять окажем помощь».
