– Что вы скажете об эскалопе из телятины с сыром и лимоном? – обвел Леня взглядом своих соседей по столику.
– Прекрасный выбор, – скромно подал голос официант, – позволю себе предложить перед ним на закуску салат из морепродуктов под соусом карри с дольками ананаса и киви.
Ангелов равнодушно кивнул, а Лола посмотрела на Маркиза с любопытством:
– Ленечка, когда ты успел так поднатореть в итальянской кухне?
– В этом ресторане началась история «Глаза ночи», здесь она и закончится, – Леня снова повернулся к официанту и сказал: – Я надеюсь, у вас есть не только итальянские вина? Мы предпочли бы бутылку белого бордо.
– Конечно, – официант слегка поклонился и исчез.
Маркиз поднял глаза на стеклянную крышу ресторана, проследил за полетом птицы и с удовлетворенным вздохом произнес:
– Итак, эта история закончилась. Вот здесь, Вячеслав, ваши дивиденды, треть от полученных нами денег, как мы договаривались, без налогов – триста тридцать три тысячи, – он придвинул к стулу Ангелова дорогой коричневый портфель свиной кожи, – кстати, этот портфель в свое время тоже сыграл роль в нашей истории…
– Это необязательно, – снова слегка поморщился Ангелов, – для меня важнее то, что известное нам лицо окончательно повержено и вряд ли сможет подняться на ноги. Хотя, впрочем, деньгам всегда найдется применение…
– Еще бы, – Лола слегка блеснула глазами.
– Моральная выгода у нас тоже одинаковая, – усмехнулся Маркиз, – мы все очень рады падению «известного лица». А вы уверены, что он действительно в полном дерьме? Ведь, казалось бы, сумма, по его масштабам, не слишком большая.
– Уверен, – Ангелов чуть заметно улыбнулся, и Леня увидел по этой улыбке, что перед ним сидит такой же опасный хищник, как Зарудный, разве что более порядочный и обаятельный, – когда ему понадобились деньги, он обратился в несколько банков, но я заранее переговорил с их руководством, и Артему всюду отказали, а собственных свободных средств у него не было. Тогда ему пришлось залезть в деньги своих компаньонов, а это, уверяю вас, публика на редкость кровожадная, и, когда они узнают, что он спустил их денежки, от бедняги только перья полетят…
– Ну и поделом! – закончил Маркиз деловую часть разговора, заметив приближающегося к столику официанта.
Зарудный сидел в своем кабинете, тупо уставившись на картину художника Стрелкина, закрывавшую кабинетный сейф. На столе перед ним стояла наполовину опустошенная бутылка французского коньяка, а на душе у него было тускло и безрадостно.
Он понимал, что потерпел полный крах. Конечно, ему принадлежали акции многих предприятий, топливных, транспортных и финансовых компаний, но свободных денег совсем не было, более того, он рискнул в операции с изумрудом чужими деньгами, деньгами могущественных и влиятельных людей, и если они сейчас потребуют возвратить долг, он вынужден будет отдать свои акции за бесценок, и его финансовая империя рухнет, как падают от незначительного толчка поставленные в ряд костяшки домино…
Зарудный налил еще полстакана коньяку и только было поднес стакан к губам, как на столе у него зазвонил телефон. Ничего хорошего он от телефонных звонков не ждал и поэтому не сразу взял трубку.
– Что не отвечаешь, – раздался в трубке властный хрипловатый голос, – скрываешься? От меня не скроешься.
Ладони Зарудного стали влажными: этого человека он боялся больше всех, в его руках была сосредоточена огромная власть, огромная сила и огромные деньги… и его деньгами Зарудный тоже рискнул. Рискнул и проиграл.
– Что вы, Артур Филаретович, – дрожащим растерянным голосом проговорил Зарудный, – зачем мне от вас скрываться?
– Зачем? Это ты хорошо знаешь, зачем! Что за бардак ты у себя устроил? В какую авантюру ввязался?
– Что… что вы имеете в виду?
– Ты дураком-то не прикидывайся! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Прокололся с камнем?
Зарудный закрыл глаза. Он был в отчаянии. Кто заложил его? Кто растрепал про его провал с изумрудом?
Человек с властным хрипловатым голосом почувствовал его отчаяние, его страх и явно получил от этого удовольствие. В голосе его послышались довольные нотки хищника, играющего со своей жертвой.
– Что, думал, я не узнаю? Нет, шалишь, я все узнаю! От меня ничего не утаишь! Ну что, завтра приедешь ко мне в Юкки, поговорим, разберемся, как будешь долг отдавать…
В трубке послышался сигнал отбоя.
Зарудный представил, как будут развиваться события. Завтра этот матерый хищник отберет у него за долги практически все имущество, все, чем Зарудный владел, а потом отдаст его, разоренного и выпотрошенного, на растерзание остальным кредиторам. Как в мире хищников – сначала получает свою долю самый сильный зверь, сперва насыщается лев, а потом он отдает остатки своего пиршества гиенам.
Зарудный застонал. Он нажал кнопку вызова телохранителя – ему хотелось приказать Мише Молотку разобраться со своим персоналом и выяснить, кто из охранников заложил шефа, кто передал его кредиторам историю с изумрудом.
На сигнал никто не появился. Чувствуя неладное, Зарудный начал подряд нажимать все кнопки вызова. Наконец дверь кабинета приоткрылась, и на пороге появилась горничная – испуганная, растрепанная, с размазанной тушью.
– Где Молоток? – рявкнул Зарудный. – Почему не является на вызов?
– Михаил Евгеньевич час назад вещи собрал и уехал, – скороговоркой доложила горничная, – и ребята почти все с ним… А кто не с ним, те тоже уехали… и нельзя ли мне, Артем Николаевич, получить за последнюю неделю? Я вообще-то хотела… меня к модельеру Стаканскому приглашали…
– Вон! – заорал Зарудный и запустил в горничную стаканом. – Все убирайтесь вон! Сволочи! Крысы! Мерзавцы!
Он понял, что заложил его верный Миша.
Маркиз открыл дверь своим ключом, он был уверен, что Лола еще не вставала. Вчера она явилась поздно ночью, и когда Маркиз с Пу И выскочили ее встречать, Леня был поражен сиянием Лолиных глаз. Даже Пу И не пожелал с Лолой общаться – от нее за версту несло мужчиной. Еще от Лолы пахло счастьем и любовью.
Она была полна энергии и обожала весь мир, поэтому не заметила ни косых взглядов Маркиза, ни отчуждения Пу И. Примерно полтора часа она плескалась в ванне, напевая старинные романсы, типа «Нет, не тебя так пылко я люблю…» и «Не говорите мне о нем…».
Маркиз был уверен, что Лола проспит часов до двух, но каково же было его удивление, когда он застал ее бодрствующей, умытой, причесанной и даже слегка накрашенной, а ведь на часах не было еще и одиннадцати.
– О, ты уже встала! – осторожно обрадовался он. – А я вот тут принес к завтраку…
Он протянул Лоле коробку, где лежали свежие круассаны из швейцарской кондитерской «Эклер».
– И еще кофе хорошего прихватил, «Арабика». – Маркиз остановился на полуслове, потому что ему очень не понравились какие-то суетливые нотки в собственном голосе.
Он кинул пакеты на стол в кухне и прошел в гостиную, увидев мимоходом в открытую дверь Лолиной комнаты, что на полу стоит чемодан, наполовину заполненный вещами. Не напрасно он ожидал неприятных сюрпризов, они не заставили себя ждать. Маркиз сжал зубы и решил не помогать Лоле начать трудный разговор, пускай сама выкручивается как может.
– Леня, – произнесла Лола, появляясь на пороге гостиной, – я должна тебе сказать…
Маркиз молчал, демонстративно отвернувшись к стене, и Лола тотчас завелась.
– В общем, так, – проговорила она звенящим голосом, – я решила изменить свою жизнь.
– Вот как? – Маркиз повернулся и поднял брови.
– Да, так. Думаю, с тобой мы в расчете, то есть я не имею в виду деньги, то есть насчет денег мы уже все выяснили.
– Верно, – не мог не признать Маркиз, – деньги за последнюю операцию, тот миллион, мы поделили на троих по-честному.
– Дело совершенно не в деньгах! – возмутилась Лола.
– Вот именно, тем более что у твоего банкира их навалом, – невозмутимо, как ему казалось, заметил Маркиз.
– Ну хорошо, назовем вещи своими именами, – согласилась Лола, – я ухожу к Ангелову.
– Ты считаешь, что это кардинально изменит твою жизнь? – Маркиз снова приподнял брови.
– Послушай, мне всегда не везло в любви! – взмолилась Лола. – Вечно попадались какие-то козлы! Или идиоты! И вот когда у меня появился шанс связать свою жизнь с приличным человеком хотя бы на время, ты воспринимаешь это в штыки!
– Но, дорогая, – Маркиз уже полностью овладел собой, – что же ты так волнуешься? Если ты решила все окончательно и бесповоротно, я вовсе не собираюсь тебя разубеждать!
В глубине души Лоле хотелось именно этого, чтобы ее разубеждали, чтобы Маркиз прижимал руки к сердцу и восклицал, что он не сможет без нее жить, что она дорога ему, как никто другой, и что он любит ее, «как сорок тысяч братьев любить не могут». Совсем недавно Лола перечитывала Шекспира, а сыграть Офелию мечтает любая актриса.
