Она отпустила Ингу, и та под прицелом, стараясь не стучать каблуками, дошла до указанного места. Села, упрямо вздернув вверх подбородок. На лбу у нее красовалось алое большое пятно. Голубые глаза были злые и влажные. Не спуская с нее пистолет, Таня села напротив.
– Ты любовница Афанасьева?
– Всего лишь подруга детства.
– Знаем мы таких подруг, – усмехнулась Таня. – Почему ты сказала, что Глеб у тебя был вот здесь?! – Она показала Инге сжатый кулак.
– Можно выпить? – спросила Инга и потянулась к бутылке минералки, стоявшей на столе.
– Нет! Не шевелись и отвечай на вопросы.
– Я любила его. С самого детства. Только его и никого больше. Это была детская сумасшедшая любовь, которая переросла в серьезную, взрослую. Он обидел меня, мы расстались, долго не виделись. Я уехала из страны, думала, забуду его, но вернулась и поняла...
– Быстрее! – Таня напрягла на курке палец. – У меня нет времени слушать про твои чувства.
– Я следила за ним долгие годы. Знала каждый его шаг: с кем встречается, где работает, на ком женат.
– Дальше!
Только бы палец на курке не сорвался!
– Я выжидала подходящий момент, чтобы покрепче схватить Афанасьева за жабры. Под действием обстоятельств, которые в большей степени организовала я сама, он был бы у меня под колпаком, а я... отвела бы наконец душу, отомстила бы!
Таня вытянула руку вперед и приставила дуло прямо к красному пятну на Ингином лбу.
– Я связалась с парнями, которые занимались... – она замялась.
– Торговлей оружием?
– Ты знаешь?! Ты все знаешь?!
– Фамилии Зельманд и Лесков мне знакомы.
– Зельманд и Лесков по своим источникам узнали, что Афанасьев собирается опубликовать в средствах массовой информации статью, разоблачающую деятельность Фонда. Допустить это было никак нельзя. Лесков позвонил на мобильный Глеба и от имени нижнего соседа наорал на него за то, что тот якобы заливает его квартиру. Глеб испугался, поверил, вернулся домой. В подъезде уже поджидали ребята, которые оглушили его ударом по голове и под руки дотащили до машины. Они допустили оплошность – не заметили, что Афанасьев выронил мобильный телефон. Глеба привезли в дом Лескова, обыскали, нашли в кармане какой-то диск, но там была совсем другая статья. Ему вкололи лекарство, развязывающее язык и Афанасьев признался, что диск с изображением сердца пронзенного стрелой и...
– Изумруды?
– ... камни, которые ему передал Игнатьев находятся у него в рабочем столе, в редакции. Парни, вхожие в газету «Власть», проверили его стол, но ничего там не обнаружили.
– И?..
– Афанасьева решили немножко прижать – заперли в раскаленной сауне, но он продолжал твердить, что камни и диск у него в столе.
На улице, за наглухо тонированными стеклами павильона, неожиданно раздались надрывные звуки сирены. Они нарастали и приближались. Таня почувствовала, что спина покрывается колючими злыми мурашками. Наверное, это «Скорая» успокоила она себя. Или пожарные.
– Скоты, – пробормотала вдруг Инга и глянула на часы, висевшие на стене, – Они ехали восемь минут!! И за что я плачу им такие деньги?!
– Ты нажала тревожную кнопку?! – прошептала Таня, ощущая как к лицу приливает кровь, а руки становятся мокрыми.
– Разумеется, – усмехнулась Инга. – Нажала, когда ты долбила у меня головой о стойку. Ну что, рискнешь теперь пристрелить меня?! У тебя времени – пара минут, не больше. – Инга смотрела на Афанасьеву, не моргая. У нее были странные, будто сделанные из голубых стекляшек глаза.
– Я убью тебя, барменша! – заорала Афанасьева так, что сорвала голос. – Мне понадобится для этого не больше секунды!! – Она так надавила дулом на лоб Инги, что та отшатнулась назад. Вспоминались банальные фразы из крутых боевиков. – Мне терять нечего! Продырявлю тебе башку и с удовольствием сяду в тюрьму! С удовольствием!! Что было дальше? Почему ты сказала, что Глеб просочился у тебя между пальцев?!!
– Он удрал! – заорала Инга. – Ушел через крошечное окошко, в которое не пролез бы младенец! Он дополз до него по вертикальной стене, как паук! Глеб, который косил от физры, армии, и любых физических усилий! Он ушел, канул, пропал, его след не взяли даже собаки! Я ... потеряла смысл жизни! Его нигде нет: ни дома, ни у любовниц, ни на работе!!! – Из стеклянных немигающих глаз вдруг градом потекли слезы.
Сирена за окном неумолимо приближалась, заглушая шум дождя, ветра и потока машин.
– Когда я ввязалась в это дело, мне нужен был лишь Афанасьев! Меня не интересовали ни деньги, ни власть, которую давала связь с такими крутыми ребятами. Скажи мне, где Глеб? Ведь ты взяла деньги! Если они узнают, что я заплатила тебе, меня убьют! И тебя убьют, потому что ты много знаешь!!
Сирена рыдала рядом. От нее заложило уши и заломило зубы.
Таня опустила руку с пистолетом вниз. И засмеялась.
– Мне тебя жаль, – сказала она. – И себя жаль. Глеб слишком мелкая дрянь, чтобы из-за него разгорались такие большие страсти.
Инга, увидев, что пистолет на нее не направлен, извернулась змеей, выбросила длинную ногу вперед и сапогом на высокой шпильке ударила Таню в коленку. Афанасьева ойкнула и упала, но пистолет не выронила.
– Где Глеб, су-ука?!! – Инга стала пинать Таню по руке, стараясь выбить оружие.
Афанасьева вцепилась в пистолет так, что заболели пальцы. Неожиданно он выстрелил, оглушив Таню резким звуком и напугав легкой отдачей.
Инга вдруг схватилась за голову, отлетела назад и упала, перекувыркнувшись через лавку и мелькнув высокими каблуками. Со стола, который она задела, посыпались солонка, перечница, салфетница, пепельница и прочая дребедень, которой традиционно сервируют столы в заурядных кафешках.
Таня вскочила. За окном визжала сирена. «Спасайся!» – кричала она.
Таня ринулась к выходу, но резко остановилась. Если она сейчас выскочит, то попадет прямо в лапы к ментам. У нее в руке пистолет, карманы набиты деньгами, а в зале лежит застреленная Инга.
Она побежала назад, за стойку. Если это заведение типа кафе, то здесь должна быть и кухня. Если есть кухня, есть черный ход. Ведь не заносят же продукты через зал!
Дверь на кухню она нашла быстро. За ней оказалось узкое тесное помещение с грязными плитами, большими кастрюлями и крепким запахом пережаренного лука.
Дверь на улицу оказалась закрыта. Не раздумывая, Афанасьева пальнула в нее из пистолета. В стороны полетели мелкие щепки, но тут Таня заметила небольшую щеколду. Справившись с не очень тугой защелкой, она выбежала на темную улицу и понеслась, удаляясь от страшной сирены. Пока менты вневедомственной охраны обнаружат, что она ушла через кухню, пройдет несколько спасительных минут, и может, она успеет уйти, тем более, что со двора никто не видит, как она убегает. Впереди была трасса, если дотянуть до нее, то денег, чтобы ее домчали до любого места в городе, не задавая лишних вопросов у нее хватит.
Дождь хлестал по щекам, молотил по босым пяткам.
Если ее поймают, придется отсидеть за убийство, разбой, вооруженный грабеж и еще что-нибудь, чему она не знает названия.
Сидеть у нее нет времени, потому что Флек непременно за этот срок на ком-нибудь женится.
Если он женится, у нее пропадет свадебное платье, а Вовчику в мамы достанется какая-нибудь молодая, длинноногая, пустоголовая выдерга.
Господи, что она делает?..
* * *
Тарас отвратительно вел машину.
Он неуверенно и слишком рано перестраивался, часто и без надобности тормозил, шел посреди полосы, вызывая этим истерику у других водителей.
Пару раз он вообще выскочил на дорогу с односторонним движением и Татьяна видела разъяренные лица водителей встречных машин, которые выразительно стучали себя по лбу и беззвучно выговаривали плохие слова.
Но хуже всего было то, что Тарас плохо ориентировался в городе.
– Географический идиотизм, – шепнула ей на ухо Сычева.
На Каширку они попали лишь через час и то, только под четким руководством Сычевой.
Татьяна сидела на заднем сиденье и дрожала то ли от холода, то ли от страха.
– Опоздаем, – твердила Сычева, и кусала пальца на сгибах. – Опоздаем!!
Дождь молотил в стекло, и дворники плохо справлялись с потоком воды.
Оказавшись на Каширском, они долго искали шашлычную. Все, у кого спрашивали заведение под выразительным названием «У Гарика», указывали пальцами в разные стороны. Наконец заправщик на автозаправке уверенно показал, куда надо ехать, и сказал, что отсюда «не больше ста метров будет».
Именно эти сто метров были парализованы из-за какой-то аварии.
– Давай по обочине, – попросила Сычева Тараса и тот послушно вывернул руль. Но проехать удалось метров десять, не больше; они опять уткнулись в зад какого-то джипа – на обочине тоже образовалась пробка.
