– Да. У меня тоже есть версия, – убрал фальшивое удостоверение в карман Вихорь.
– Прошу за мной, – совсем по – швейцарски охранник подхватил чужой чемодан и повел Сержа к внутренней двери. – Здесь у нас ресторан, но он откроется только к обеду. А здесь гардеробные и личные шкафы членов клуба. Тоже пока никого нет. Рановато.
За внутренней дверью обнаружилась заасфальтированная площадка в обрамлении хозяйственных пристроек, взлетной полосы отсюда видно не было. На площадке тихо ворчал мотором микроавтобус. Немножко старомодного дизайна, но ухоженный. Один полицейский чин сидел за рулем, второй у распахнутой двери поправлял кобуру. Третий, в гражданском, пронзил Сержа профессиональным взором:
– Лейтенант Кеннит Флинстон, с кем имею честь? – и козырнул удостоверением.
– Тяжелый, – с уважением бурнул насчет чемодана за спиной охранник.
– Там картриджи для замены, – стал шарить в кармане в поисках фальшивого удостоверения Серж.
Он мог бы заявить: «Господа, вы допустили три ошибки». Во – первых, на всех континентах планеты любой охранник или швейцар, увидев человека с чемоданом, первым делом заявил бы: «Вход комивояжерам запрещен». Во – вторых, крутить ключи на пальце было театральным перебором, поскольку все замки в здании оказались магнитными. В – третьих, один из младших чинов полиции игрался кобурой, а всему миру известно, что британнские Томми огнестрельным оружием не оснащаются.
Но сейчас было время не говорить, а стрелять.
– Лейтенант Серж Галон, – отчеканил Вихорь и вместо удостоверения достал пистолет…
* * *
– Несколько лет назад один ученый – генетик, обратил внимание на то, как бурно размножается хлорелла и сине – зеленые водоросли в стоках дейтериевых заводов. Исследования показали, что темп мутации таков, что эволюция ускорятся в десятки и сотни раз. Но бездействующий завод, завод на консервации, завод, который никому на хрен со всеми своими рабочими в данный момент не нужен, тоже имеет стоки. Ученого звали Илья Файнберг, и он был нужен своему отечеству не больше, чем те самые рабочие.
Рядом с председательским столом появилась фигура Валерки Бондаря. Он жестикулировал, что‑то доказывая Оюшминальду Бутову.
– Не буду вас утомлять экскурсом в генную инженерию. Поверьте на слово старику. Одноклеточные водоросли – удивительные твари. Они не только будут производить все, что генетик в них запихнет. Они еще не потребуют за это ни денег, ни пищи. Ни хлеба ни зрелищ. Только воду. В обычной воде они сделать ничего не успеют, растворившись в массе нормальных водорослей. Но в стоке дейтериевого завода…
Рядом с небритым лидером вскочил высокий худой араб в очках и галстуке. Да это же шеф внешней разведки. Он закричал:
– Провокация, направленная на лишение нашей страны права на разработку атомной энергии в мирных целях!
Файнберг величественно двинул рукой, как будто фраза была парфянской стрелой, и он ее изящно парирует:
– Они, конечно, не подозревают, что их подставили! – сказал он, усмехаясь с мудростью десяти Соломонов во взоре, – Как не подозревает еще десяток стран, которые не так глупы, чтобы ставить в известность о своих авантюрах весь мир. Этому десятку странам предложено построить дейтериевые заводы под ключ. Оборудование грузится на корабль, корабль захватывают сомалийские пираты, след обрывается, а оборудование спокойно транспортируется в порт страны – заказчика.
– Кто откажется от дейтериевого завода? Эти фарисеи и знать не знают, что позволяют запустить на своих побережьях вовсе не оружейную для своих в далекой перспективе планирующихся, но таких желанных бомб. А биореакторы, которые сначала повышают температуру планеты на градус. Потом на два, потом на три… Десяток заводов – печек, которые гарантируют Глобальное Потепление. И вот уже этой зимой в северных широтах России будет только нулевая и плюсовая температура. Последний снегопад уже прошел!
– Регламент! – закричал все тот же интеллигентный на вид араб.
– К сожалению, это верно, – мягко сказал председатель. – И я попрошу внести согласие вашей страны в протокол… Сейчас у нас есть две заявки на внеочередное выступление…
Небритый лидер, не слушая и не желая слушать ничего более, покинул ложу и широким армейским шагом двинулся к трибуне. Фотоаппараты защелкали. Лидер, неизбежно представая в полной красе парадного военного мундира, нередко произносил публичные речи. Но впервые при каждом шаге на его боку постукивали ножны с саблей.
– Это он у бодигарда отцепил, – отметила наблюдательная Тамара: – позер дешевый.
Валерка не стал конфликтовать за трибуну с вооруженным диктатором, скромно присел рядом с председателем.
– Это просто смешно! – сказал небритый, поднявшись на трибуну. Так он начинал все выступления. Потом добрую минуту пьет воду из графина, если на трибуне есть графин, а не эти новомодные пластиковые бутылки, порождение западного растленного образа жизни. На трибуне британской академии наук графин был.
– А где Леня? – спросила Тамара голосом, каким женщины обычно задают вопросы в тот самый момент, когда комментатор объявляет счет в футбольном матче, или гениальный сыщик в любимом сериале, который смотришь уже пятый месяц, сообщает имя убийцы. – Нет, но только что был…
– …Мы готовы опровергнуть эти гнусные обвинения! Мы требуем, чтобы провокация спецслужб враждебных нам государств была немедленно дезавуирована делегацией России! Мы предупреждаем, что если она не будут дезавуирована, все заложники, находящиеся в Аденском заливе, будут немедленно казнены. Более того, будут раскрыты номера счетов, на которые переводились средства от операций в заливе…
Зал в единодушном порыве невольно крякнул, как крякает просоленный морем моряк, когда другой, пытаясь оказать любезность выходящей из кареты даме, протягивает ей свою мосластую руку и, потягивая ядреный табачок, отпускает крепкое словечко. И, пожалуй, впервые за историю выступлений на международных форумах небритый ближневосточный лидер осекся. Наверное, заметил, как схватился за голову и обратился с молитвой к аллаху интеллигентный араб в очках.
– А что такое? – Тамара не просекла ситуацию, но знаменитой своей интуицией почуяла что‑то вроде драки. Неловко признаться, но чувство приятное.
– Это эксперт по дипломатии у них там там молится, – пояснил Принц, и в голосе его послышалось сочувствие, которому он сам удивлялся. – Этому парню пора договариваться о политическом убежище в Лондоне.
– В Лондоне? – недоверчиво переспросила Тамара.
– Умнее в Лондоне, – через плечо отозвался Принц. Пояснять не стал, напряженно разглядывая зал.
А в зале там и сям зияли отвисшие челюсти. Можно хоть полвека грозить с трибуны ядерной войной, обещать стереть с лица земли пару островов и обзывать великих президентов недоумками. Это допускается. Но называть счета… Когда под рукой оставшиеся без работы пираты, не надо даже высаживать десант. «Я бы на месте небритого в свой расчудесный восточный дворец возвращаться не стал», – подумал в этот миг каждый второй участник форума.
Но даже на этом небритый не остановился:
– Я требую объяснений от делегации России! – снова взревел он, потрясая кулаком в сторону Оюшминальда Федорыча: – я требую немедленного официального ответа от делегации России. Потому что если его не последует, мы сотрем с лица земли…
Валерка Бондарь – длинный, полный, рыхлый – а на ноги вскакивает мгновенно, даже удивительно. Он медленно, сунув руки в карманы пиджака шел вниз, к трибуне, словно дожидаясь, пока председатель полностью произнесет:
– Слово для внеочередного выступления предоставляется…
– Пошел вон, – по – русски сказал Валерка суровому ближневосточному диктатору.
Тот двинул челюстью, но, не зная языка, не решился предположить, что его посылают подальше перед лицом всей мировой общественности.
– Я требую объяснений…
– Идиот, – довольно громко произнес В. Т. Бондарь слово, звучание которого куда более интернационально.
Лидер даже отшатнулся от неожиданного реприманда. Но тут же инстинктивно схватился за эфес холодного оружия.
– Принц… – сказала Тамара, и голос ее дрогнул.
– А поглядим, джентльмены…
Длинное узкое, чуть искривленное лезвие с визгом выскочило из ножен и уставилось в грудь председателя Северного национального проекта Российской Федерации.
Валерка Бондарь оглянулся в зал. Там уже не было видно галстуков и лысин. Глаза. Множество глаз жадно пялились на трибуну Британской академии. И телекамеры наверху. И бесчисленные блицы фотоаппаратов. Пограничник Чагин. Начальник петербургской милиции Хромов. Бродяга и скиталец Грин. Старый еврей Файнберг.
И Принц.
И Тамара.
Валерка перевел взгляд на небритого лидера, и лицо россиянина, окончательно утратив подростковый румянец, стало строгим, жестким. И тут же скривилось, как будто яблоко оказалось червивым. Бондарь медленно протянул руку к графину. И точным, совсем не примечательным движением обломил стеклянное горлышко. Удивительно, но пузатый стеклянный шар остался стоять на трибуне, даже не качнувшись.
