опускаясь обратно. Именно благодаря этому холод не был сквозным. Егор решил переночевать на верхнем этаже, где сконцентрировалось больше света и не так пугала близость подвала. Страх казался детским, но не наигранным. Когда он поднимался вверх, то, как будто бы слышал непонятные, странные звуки, доносящиеся из-под бетонной основы.
***
Мальчик занял ближайшую к выходу секцию, взгромоздившись на кучу ящиков. Вынул из пакета лаваш, откусил сразу половину, мысленно поразившись новому умению заглатывать огромные куски целиком, и принялся распаковывать остальные припасы. Разложив все по деревянным коробкам, взглянул на город через окно напротив, не закрытое баннером.
В этот миг беглец перестал жевать и замер, так поразила его открывшаяся картина. Егор видел город с высоты птичьего полета. Он был разделен рекой на две равные части. Они будто в зеркальном отражении копировали друг друга, раскинувшись на высоких берегах. Но если приглядеться, становилось заметно, что части эти имели, как бы, разную социальную наполненность. Тот, что находился справа, со стороны вокзала и фабрики, был вполне обычным, геометрически правильным городским районом, с четко разграниченными прямоугольниками спальных дворов. Квадратами же обозначались и жилые многоэтажки.
Второй, хаотично разбросанный на противоположенном берегу, выглядел старым и уютным, и почти целиком состоял из частных подворье, небольших домов, коттеджей, утопавших в зелени фруктовых садов. Сейчас, издали, он казался каким-то игрушечным, кукольным и … «Фальшивым», – подумал про себя Егор, вспомнив, что именно там его плану пришел конец.
Сосновск! Да, первый слог как нельзя более красочно описывал облик и перспективы этого городка. Но все-таки, впечатление чего-то праздничного не уходило. Над самой верхней точкой правого холма золотом горела эмблема какого-то крупного предприятия. Тонкие вереницы фонарных огней; красные и желтые фары автомобилей, бегущих по холмам в разные стороны, походили на иллюминацию, создавая атмосферу радостного ожидания.
Слева белело здание вокзала. Раз в пять минут оттуда доносилось эхо гудков проходивших мимо поездов. В окнах многоэтажных домов начал вспыхивать свет. В городе кипела обычная жизнь, а Егор чувствовал себя одиноким, сторонним наблюдателем, не имевшим к ней никакого отношения. Беглец смотрел вдаль и не знал, что именно здесь его судьба, как и судьба многих еще неизвестных ему людей, сделает резкий поворот, отразившись на жизни всего города. Он не знал и того, что нарушит привычный порядок в нем и станет причиной ряда событий, потрясших уважаемые слои местного общества. И хотя события с этого момента начали неуклонно развиваться, тут, на фабрике все было тихо и мирно. Пока.
Где-то высоко в небе, над центром, как он полагал, вдруг взмыли огни фейерверка. Это выглядело очень удивительно, потому что хлопков не было слышно. Огни словно из ниоткуда возникали в чернильном небе и секунды спустя, рассыпаясь на миллионы искр, бесследно исчезали. Вот последний залп раскрылся эпическим грибом, осветив окрестности города нереальным светом. Мальчик, широко распахнув глаза, залюбовался этим вечерним спектаклем.
Через минут десять полоса заката на горизонте, там, куда заходило солнце, сузилась и исчезла. Свет фонарей в проулке (а их было всего два), не достигал верхних этажей фабрики, из-за чего внутри стало темнее, чем на улице. Температура, вероятно, опустилась сразу градусов на десять. Ветер ожесточенно срывал растяжку, гуляя по пустым помещениям, производя странные и неприятные звуки. Егор совсем замерз, отошел от окна и сел в углу, немного защищенном от ветра.
***
Последний кусок лаваша, купленный по скидке и сильно подсохший, расцарапал мальчику горло. Из-за перипетий и переживаний долгого дня, переездов и походов, он не замечал собственной хвори, но тут закашлялся до потемнения в глазах. Приступ удушья или начало ангины? Схватившись за шею, Егор ощутил ледяное прикосновение пальцев и вздрогнул, – те так онемели от холода, что не чувствовали кожи, к которой прикасались. Казалось, его душит кто-то другой.
Подросток задрожал всем телом, подтянул к себе пакет, и принялся в нем рыться. Холод был просто адским, словно беглец промок до нитки и заледенел на ветру. Видимо, он весь день проходил с температурой, испарина покрывала не только лоб, но и лицо, и шею. Он успел порядком пропотеть, а влажное белье быстро остывало, создавая то терпкое ощущение, будто тебя погрузили в бочку с ледяной водой.
Сама одежда прилипала к спине, мальчика то и дело пробивали судороги. Надо было как можно скорее развести костер. И кто бы мог подумать, что единственная нехорошая привычка, единственный навык, которым он успел овладеть в приюте, станет спасительным. Курить Егор начал не далее как месяц назад, для того, чтобы не отличаться ни видом, ни интересами от новых одноклассников, казаться старше, и заодно уж, в соответствии с намеченным планом, дезавуировать предстоящий побег – неплохое оправдание плохому начинанию. И вот теперь, вдобавок к еде, купил в супермаркете целый брикет спичек, отлично зная, что сигареты ему все равно никто не продаст. Правда, Егор целил в будущее, но попал, как оказалось, в более близкую «мишень».
Первая же спичка, не успев загореться, потухла не ветру. Вторая – тоже. Тогда Егор соорудил кострище, с трех сторон огородив место для него деревянными ящиками. Нужен был горючий материал, и мальчик постарался отодрать от ящика доски. Но вместо того, чтобы поджечь их, спички прожигали в толстой деревянной обшивке даже не дыры, а просто угольно-черные пятна. Огонь так и не разгорался. Егор изранил пальцы и получил несколько заноз, когда пытался расщепить доски, но мизерных щепок, что он добыл, явно не хватало.
Мальчик находился на гране истерики, когда осознал, что потратил на неудачные попытки почти весь коробок. Лишь изрезанные пальцы горели адским пламенем. И как подобный трюк проделывали в тех передачах «на выживание», которые они любили смотреть с отцом, в преддверии переезда в «деревню»? У статистов в арсенале явно имелось нечто более огнеопасное и воспламеняющееся.
Егор всхлипнул, и обычным детским жестом, когда что-то болит, прижал пальцы к груди. Затем, расстегнув пальто, запустил их во внутренние карманы. Руки согрелись, а пальцы ощутили бумажный сверток, покоившийся там. Его главное богатство, отложенное на крайний день. Осторожно вынув пачку и с опаской оглядевшись по сторонам, Егор принялся рассматривать ее, приподняв на уровень глаз.
Да, она была завернута в листы бумаги. Он сам стащил их, съезжал из квартиры. Листы нужны были для маскировки, как обложка, футляр для купюр. Теперь, возможно, и они ему пригодятся. Шмыгнув носом, подросток принял решение и начал медленно разматывать слипшийся комок.
***
Листов было пять или шесть, стандартного размера, с печатным текстом на обеих сторонах. Егор взял самый мятый, но прежде чем зажечь, сгреб все имевшиеся опилки вместе со строительным мусором в центр созданного им кострища. Снова пощупал ящики, твердо
