– Римо! – позвал Смит. – Кто там с вами?
– Не двигайтесь, умоляю вас, о император! Мы пытаемся спасти вам жизнь, – крикнул Чиун.
– Кто-то охотится за вами, – слабым голосом выговорил Смит. – Мне кажется, это мистер Гордонс.
– Вы нам очень помогли, – пробормотал Римо.
– Похоже, вы попались, идиот и сирота, – сказала сестра.
– Что там происходит? – что есть сил крикнул доктор Смит.
– Примите две таблетки аспирина, а утром позвоните мне! – крикнул Римо в ответ.
– Вероятность того, что вы войдете к Смиту, была очень велика. Почему же вы не вошли? – поинтересовалась сестра.
– Римо, молчи, – предупредил Чиун.
– Давай прикончим его, – предложил Римо.
– Нет, – отрезал Чиун.
– Вижу, у тебя мозги шевелятся лучше, идиот, – заметила сестра.
– Чтобы это понять, большого ума не надо, – ответствовал Чиун. – Итак, чего же ты хочешь?
– Вашей гибели!
– Зачем тебе это надо? – спросил Чиун.
– Вы представляете для меня угрозу.
– Земля велика. Мы вполне могли бы ужиться на ней.
– Я здесь не для того, чтобы делить с кем-то землю, а для того, чтобы выжить! Ты и твой бледнолицый помощник – вот сила, которую я должен стереть с лица земли.
Пока они говорили, в коридоре показалась еще одна сестра. Она прошествовала мимо них и преспокойно вошла в палату Смита.
Римо посмотрел ей вслед. Через мгновение она вышла и двинулась прочь по коридору.
– Вот видите, теперь вы можете войти, – ровным голосом произнесла сестра, зажатая между Римо и Чиуном. – Путь свободен.
– Римо, не смей подходить к двери! – предостерег Чиун. – Почему вы так мечтаете нас уничтожить? – обратился он к сестре.
– Потому что вы представляете собой традицию, которая существует на протяжении многих веков. Я прав?
– Верно, – согласился Чиун.
– Так что существует вероятность, что она будет продолжаться и впредь. Я понял, что мог бы пережить любую страну, достаточно только исчезнуть на некоторое время, а потом появиться, когда она уже будет не той, что была. Но вы, люди из Синанджу, будете существовать вечно. Так что лучше нам встретиться сейчас, иначе существует опасность встретиться с вашими потомками столетия спустя.
– Пусть твои транзисторы на это даже не рассчитывают, – произнес Римо и приготовился нанести удар. Он готов был разорвать это существо на части.
Но в данном случае было бессмысленно пытаться повредить сердце или мозг: жизненные центры робота могли располагаться где угодно. В прошлый раз они находились у него в животе, теперь могли оказаться под колпаком медицинской сестры. Или в ее белых туфлях.
– Стой! – приказал Чиун. – Иначе Смит погибнет.
– Он знает, – усмехнулась сестра.
– Что у вас происходит? – снова крикнул Смит.
– Что ты там устроила, несчастная машина? – строго спросил Чиун.
– Сами догадайтесь. А теперь я ухожу. Но помните, я все равно уничтожу вас! Прощайте.
– Прощай, ничтожество, и послушай, что я тебе скажу. Творения рук человеческих исчезают без следа, но человек продолжает жить.
– Я принадлежу к новому поколению вещей.
Озадаченный, Римо наблюдал, как сестра плавно двинулась к выходу.
– Хорошо, что ты научился слушаться, – заметил Чиун.
– Так что же все-таки происходит? – воскликнул Римо.
– Прежде всего скажи мне, как был ранен император Смит.
– Скульптура взорвалась, – ответил Римо.
– Значит, взрыв. – Чиун подошел ближе к дверям палаты и обратился к Смиту:
– Там, внутри, что-нибудь изменилось?
– Нет, – ответил Смит. – А в чем дело?
– Я чувствую какой-то запах.
– Запах свежей краски, – подсказал Смит.
– Вся палата покрашена?
– Да.
– За этой краской что-то скрывается.
– Но в чем дело? – не унимался Смит.
– Ничего страшного. Спокойно поправляйтесь. Только не выходите из палаты, пока мы не дадим сигнал, что опасность миновала.
– Войдите сюда и толком все объясните, – попросил Смит. – Что за манера кричать через дверь?
– К сожалению, это невозможно, о император, – ответил Чиун. – Вы в западне. И я полагаю, что это лишенное воображения существо приготовило то же, что в прошлый раз.
– Но я здесь не вижу никакой статуи, – отозвался Смит.
– Зато там существуют стены – это и есть взрывное устройство. И если бы мы вошли, я уверен, что и вы, и ваши преданные слуги были бы тяжело ранены, возможно, даже мертвы.
– Господи, что же нам делать? – спросил Смит.
– Выздоравливайте и не покидайте палату. Боюсь, если вы попытаетесь это сделать, то устройство сработает. Не знаю, как уж оно устроено, но уверен, что прогремит взрыв. За краской скрыта смерть, глядящая на вас со всех четырех сторон.
– Потолок тоже покрашен, – уточнил Смит.
– Значит, с пяти.
– Можно позвать саперов и обезвредить его, – предложил Смит.
– Они могут случайно что-то задеть, и все взлетит на воздух. Поправляйтесь. Когда придет время, я покажу вам, как покинуть эту палату.
– Что вы собираетесь делать?
– Надеемся спасти вас с помощью доступного нам мастерства, о всемилостивейший император.
– Откуда мне было знать, что я имею дело с мистером Гордонсом? – сказал Римо, когда они с Чиуном пошли к выходу. – Я думал, что после прошлого раза он покоится где-то на свалке.
Спускаясь по лестнице в неведении, что ему следует искать, Римо почувствовал старое, давно забытое чувство: ему было страшно.
Доктор Роберт Колдуэлл не был алкоголиком. Разве алкоголик ушел бы из бара, оставив там недопитый стакан? Разве мог бы алкоголик не пить три, а порой и четыре дня подряд? И потом, разве мог бы алкоголик закончить медицинский институт?
И мог ли алкоголик разложить на лотках снабженный бирками мозг четырех пострадавших, как это сделал доктор Колдуэлл? Он вовсе не был алкоголиком, просто больничная администрация была настроена против него. А такое любого может до запоя довести.
Если бы он был алкоголиком, то не смог бы получить сумму, составляющую его годовой доход, только за то, что объяснил кое-какие вещи одному человеку. А ведь тот пришел именно к нему. Значит, слышал о нем. Даже мертвецки пьяный, доктор Роберт Колдуэлл был гораздо лучшим нейрохирургом, чем иные трезвые костоправы. Но пьющих хирургов осудили еще в викторианскую эпоху. Хотя доктор Колдуэлл часто, выпивши, проводил более успешные операции, чем в трезвом состоянии. Только как объяснить это тупоголовой администрации? Лицемеры проклятые! Да и коллеги тоже ополчились против него, а один молодой врач просто вытолкал его из операционной! Самым настоящим образом!
Доктор Колдуэлл вошел в дом на задворках Хьюстон-стрит в Нью-Йорке.
Конечно, не больница, но это и не нужно. Тот человек платил ему за ум.
За опыт. За интуицию, наконец. Ему вовсе не нужна была операция.
Если бы ему требовалась операция, тогда другое дело. Но для того, что он задумал, сойдет и чердак. Тут вовсе не требуется стерильность. Четырем лоткам с мозгами немного пыли совсем не повредит. Мозги так грубо вынули из черепов, что невозможно было отличить лобовые доли от мозжечка, а теперь они и вовсе превратились в месиво. Поэтому он уложил их в лотки и прикрыл мешковиной. Вообще-то сначала он хотел убрать их в холодильник, но это не имело особого значение, вот он и забыл, где именно собирался их хранить. Ну и что? Они и без того превратились в месиво.
Когда же он заметил через грязные окна чердака первые лучи света, то понял, что проспал на них всю ночь, как на подушке. Что ж, с кем не бывает! Но он тут же убрал их в холодильник... Непрофессионалу и невдомек, какие они живучие, эти мозги. Он просто ничего не скажет заказчику, вот и все.
Доктор Колдуэлл был рад, что успел с утра немного принять. Такая мука – подниматься по ступенькам! Если бы он не пропустил эти пару стаканов, он, может, вообще не стал бы сюда карабкаться. Но вот он уже поднялся на свой чердак и стоял в нескольких шагах от собственной двери. Шаря по карманам в поисках ключа, он случайно облокотился на дверь. Она оказалась незаперта.
Доктор дернул за выключатель, и три голые лампочки под потолком озарили комнату желтым светом, от которого резало глаза. В комнате не было ничего, кроме холодильника, рабочего стола и учебников. Все было готово к сегодняшней встрече. Доктор захлопнул за собой дверь и подошел к холодильнику. Внутри стояли четыре лотка, и на каждом лежала серовато-беловатая масса, напоминающая сдувшийся мячик с какими-то наростами. Когда он переносил их к столу возле стены, они блестели под резким светом ламп. Заказчик снабдил каждый образчик ярлыком, но доктор Колдуэлл их перепутал. Впрочем, разве это имеет значение? Какая разница между мозгами певца, художника, скульптора или танцора?
Хорошо бы немного выпить, прежде чем приниматься за работу. В конце концов, он только что оставил в кабаке недопитый стакан. А в комнатушке стояли целых три ящика ржаного виски.
