− Вы должны были сказать, чтобы я не выглядела теперь так унизительно в собственных глазах, – перебила я. Не знаю, откуда взялась эта ярость в глубине души, но голос практически вибрировал от сдерживаемых эмоций. − Я думала, что мама погибла после моего рождения. Не могла спокойно есть торт на свой день рождения, зная, через что ей пришлось пройти для того, чтобы я жила. Каждый год я шла на ее вымышленную могилу и приносила цветы, потому что она была хорошей женщиной и любила меня. И теперь, значит, тебя интересует вопрос, почему я хочу поехать? – я снисходительно усмехнулась. – Я думаю, что нам есть о чем поговорить с этой женщиной. – Я вернулась к своим вещам, внешне выглядя собранной и хладнокровной. Внутри меня все дрожало от злости и чувства вины – я не должна так поступать, и я не должна говорить маме подобные слова − она ни в чем не виновата. Мой тон смягчился, когда я добавила, не оборачиваясь: – Кроме того я не собираюсь ее искать, я уже знаю где она. Изабелль сейчас в женском монастыре Эттон-Крик.
В ответ мама всхлипнула и вихрем вылетела из моей комнаты. Когда ее шаги затихли в коридоре, я почувствовала, как Рэн приблизился и встал за моей спиной. Он приглушенно спросил:
− Почему ты это сказала?
Я подняла глаза к потолку, чтобы по щекам не скатилось ни единой слезинки, и попыталась вспомнить что-то смешное, но, к несчастью, ничего подходящего на ум не приходило.
− Потому что я должна была это сказать.
Сейчас зареву.
Я с опозданием почувствовала на плечах руки Рэна. Он осторожно обернул меня к себе, и я тут же опустила голову, потому что едва он коснулся меня, по щекам градом скатились слезы. Несколько секунд мы так и стояли, и я не знала, что хуже – когда Рэн прикасается ко мне или отталкивает, но затем он сделал шаг вперед и обернул вокруг меня руки.
− Хватит плакать, – прошептал Рэн. Его дыхание коснулось моих волос, и я зажмурилась и тихо выдохнула, стараясь не вздрагивать. – В Эттон-Крик небезопасно.
− Что там? – Я отстранилась от Рэна, быстро вытирая слезы.
Он замялся, и в задумчивости прикусил губу. Его нерешительность длилась пять секунд, затем, тщательно подбирая каждое слово, он произнес:
− Есть люди… они, как и твоя мать, пытаются причинить тебе… боль.
− Убить меня, – жестким тоном поправила я.
− Да, верно, − Рэн встретился со мной взглядом. – Человек, звонивший твоему отцу − глава Ордена Света. Это древнее собрание людей, владеющих знаниями о таких, как ты. Они нашли Изабелль, чтобы предотвратить твое появление, но твои родители успели раньше.
− Изабелль с ними? – спросила я. По большому счету это не важно. Я не знаю эту женщину, и она меня не знает. Мне все равно, что она думает обо мне, и что чувствует по отношению ко мне, ведь у меня уже есть мать.
− Да.
− Ясно, – сказала я, возвращаясь к уборке шкафа. – Это… очень странное ощущение… знать, что в этом мире есть люди, которые тебя ненавидят. Ты даже не видел их никогда, но…
− Я должен сказать тебе еще кое-что. – Я обернулась, и снова заметила неуверенное выражение на лице Рэна.
Что может быть хуже того, что он уже сказал мне?
– У Изабелль есть старшая дочь по имени Табретт.
Я нахмурилась, он продолжил:
− В семнадцать лет Изабелль нашла девочку на пороге монастыря. Она взяла над ней опеку и дала ей имя Табретт.
− Зачем ты рассказываешь мне это?
− Потому что я не хочу, чтобы Адам настроил тебя против меня. И чтобы ты не была шокирована, когда встретишься с ней, – с тяжелым вздохом произнес Рэн, проведя кончиками пальцев по моему предплечью, словно решив, что таким образом может приободрить меня. Он опустился на кровать, продолжив: – Табретт не твоя родная сестра, но она очень любила тебя еще до того, как ты родилась. Она пыталась тебя отыскать, поэтому знай: если Изабелль узнает, что Табретт выбрала тебя, ничто не защитит ее от смерти.
− Где Табретт сейчас? – спросила я.
− Она скрывается от Ордена в лесах Эттон-Крик. Орден хочет ее заполучить как приманку для тебя. Если это случится, вас обеих убьют не задумываясь.
− Изабелль сделает это? – Я все еще хмурилась, сердце зашлось в диком ритме.
− Да. Она заботилась о ней всю свою жизнь, но потеряла всякую эмоциональную привязанность к кому-либо после того, как ее телом овладел дьявол. Целью жизни Изабелль стало лишь единственное желание – избавить мир от тебя и людей, которые тебе помогают.
− Тебе тоже грозит опасность? – спросила я, пытаясь прочесть по лицу Рэна, что он чувствует. Он рассмеялся, внезапно став младше и озорнее.
− Нет. Я не могу умереть. Я живу столько, сколько существует мир. Со времен Адама и Евы.
Я открыла рот от удивления, но не нашлась что сказать. А что можно сказать, когда узнаешь, что парень с которым сидишь в одной комнате и который выглядит на двадцать лет, старше всех, кого ты знаешь?
И все же, как можно быть таким бесчувственным чурбаном?
− Что ж, тогда мне бояться нечего, буду прикрываться тобой, как щитом.
− Что ты думаешь о том, что я сказал? – спросил Рэн так, словно уже знал ответ.
− Ничего. Хорошо, что Табретт вырвалась из лап Ордена Света, и хорошо, что она сейчас в безопасности. Это то, что сейчас важно.
− Ты хорошо восприняла эту новость, – заметил Рэн. Я избегала смотреть ему в глаза, вновь занявшись дорожной сумкой, но чувствовала, что он продолжает подозрительно следить за мной.
Нервно сглотнув, я легкомысленно ответила:
− Я должна воспринимать все новости хорошо. Потому что у меня есть план. Я найду Табретт. Докажу ей, что она не напрасно страдала из-за меня. Докажу Изабелль, что я не чудовище, и что во мне нет ничего дьявольского кроме ошеломительной красоты. Она оставит меня, и всех, кто мне дорог, в покое, а после этого я вернусь домой. Это займет всего-то два-три дня. Мне ведь и на работу надо. Я говорила, что нашла хорошую работенку на лето?
Это я сделала Изабелль такой? Я разрушила ее жизнь, и жизнь Табретт?
− Я не хочу, чтобы ты ехала. – Я вздрогнула и обернулась, сомневаясь не послышалось ли мне. Рэн выглядел печальным и невероятно красивым сейчас; до нелепости красивым в моей уютной комнате.
− Я не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось.
− Ничего не случится. – Я попыталась улыбнуться, но это была вымученная улыбка, и Рэн не обманулся ею. Я прищурилась, решив уточнить:
− Ты можешь приказать мне? Ну, ты можешь вселиться в мое тело и запретить делать определенные вещи? Или залезть в голову и загипнотизировать? Как-то повлиять на меня?
− Я ангел Судьбы, Аура, а не волшебник.
− Хорошо, тогда я не стану тебя слушать, верно?
− Ты хочешь, чтобы тебя убили? – спросил Рэн, вскинув брови.
− Нет, разумеется. Но ты разве не говорил, что меня нельзя сейчас убить?
− Они могут превратить тебя в демона, Аура, и затем убить.
− О. – Я выдохнула и неспешно приблизилась к письменному столу. Рэн неотрывно следил за мной взглядом, я же не знала, как отреагировать. Эта новость просто огорошила и заставила голову опустеть.
Нет. Потом, не сейчас; сейчас не стану думать об этом – я не совершу ошибку.
Я крутанулась на стуле и принялась рыться в записных книжках и планировщиках.
Нужно распланировать время, чтобы успеть посетить Эттон-Крик до начала учебного года. И работы. Я вообще-то на путешествие коплю.
− Тебя убьют, если не станешь меня слушать, − раздалось за спиной. Я и не заметила, как Рэн подошел.
− Я слушаю. Можешь просить о чем угодно, но не об этом. Я не стану жить целых пять лет так, будто ничего не происходит, будто люди не страдают. – Я помолчала. – Думаешь, Изабелль станет мучить совесть, если она меня убьет?
− Нет.
***
Очередная беспокойная ночь. Я смотрела в потолок, пытаясь понять, когда потеряла контроль над своей жизнью, и пришла к выводу, что никогда, по сути, не контролировала свою жизнь. Были некие высшие силы, которые решили все за меня.
Рэн спал, или делал вид, что спит. На фоне окна, в которое заглядывала луна, его безупречное лицо было умиротворенным. Грудь медленно поднималась и опускалась.
Я соскользнула с постели и приблизилась. Не хочу будить его, но должна признаться. Я склонилась и осторожно коснулась его плеча. Ноль эмоций. Лишь после того, как я три раза позвала его по имени, Рэн проснулся, встревоженно сел и включил лампу.
− Аура? Что случилось? Тебе плохо?
Он пододвинулся, и я присела рядом. Сердце предательски заколотилось.
− Я уже давно знаю про Табретт.
Послышался облегченный вздох, и я резко повернула голову в сторону Рэна.
− Ты знал?
− Я знаю, когда ты лжешь, Аура, − тихо ответил он. И хоть Рэн не укорял меня и не стыдил, я испытала стыд. Уставилась на свои голые колени и продолжила:
