Но я уже другая. Моя кожа бледна, словно у мертвеца, словно у призрака. Глаза тусклые и губы сухие. Должно быть, я сильно уменьшилась в размерах, потому что старая одежда внезапно повисла на мне мешком.
Я превращаюсь в скелет.
И я начинаю забывать о своих желаниях, потому что ночные кошмары стали путеводителем в будущее. Я вижу, что случится, если не смогу пережить эти тринадцать дней. Каждый человек умрет – они все умрут. Не потому, что я так захотела, а потому, что Падшие завладеют их душами. Сопротивление людей скоро сойдет на нет. Есть ведь столько желаний, столько тщеславных, алчных мыслей, и все они должны воплотиться в жизнь. А я не буду в состоянии помешать этому. Но если я не стану истинным злом, если не согрешу, если воспротивлюсь, у человечества может быть шанс. Хоть какой-нибудь шанс на выживание.
И внезапно эта мысль: а зачем бороться?
Для чего все это? Люди никогда не изменятся, так для чего мне стараться быть лучше? Возможно я должна быть самой собой?..
***
Хуже становилось с каждым днем. Во рту пересохло, но сколько бы я не пила воды, никак не могла утолить жажду. Не было ни аппетита, ни желания подниматься с постели. И хоть Рэн упрашивал поесть, держа в руке плошку с едой, я слабо возражала:
− Не хочу.
Я думала, что этот год взаперти был самым чудовищным и ужасным, что мне пришлось пережить, но я ошибалась: вот он – истинный Ад. Я смотрела на мир чужими глазами словно через старый кинопроектор. Все было в черно-белых, непривычных тонах, что когда я замечала как мимо проскальзывают яркие цвета, мое сердце беспокойно вздрагивало.
Я полностью погрузилась в этот мир, Рэн тревожил лишь тогда, когда пытался заставить меня поесть. В остальное время он сидел на своей кровати, углубившись в книги, но даже тогда казалось, что он пристально наблюдает за мной. От этого становилось страшно и неловко, но страх был, конечно, сильнее. Он заставлял думать о том, что случится, если мне удастся ускользнуть. Если я причиню кому-то боль, попаду в Ад? А с теми людьми что случится? Что произойдет с остальным миром?
Что именно чувствует человек, когда умирает? Что буду чувствовать я? Боль? Потерю? Страх?
Я не сомневалась в том, что умру, даже испытала некоторое облегчение: больше не нужно стараться быть другой, быть лучше. Потому что я – просто я. Как можно выбросить часть себя будто ненужный хлам?
Я знала, что умру, и знала, что даже если бы этого не случилось – крови, отравления и ловушек, − я бы все равно когда-нибудь стала чудовищем. Всю жизнь прятаться не удалось бы, так что ничего. Моя смерть – это ничего.
Интересно, куда я попаду после смерти в Рай или Ад?
Я не могла спросить у Рэна, потому что он бы разозлился. С каждым днем его напряжение возрастало, и вот он уже сидит не на своей кровати, а у двери в кресле с книгой в ожидании моего срыва. Может думает, что я стану невидимкой и выскользну в дверь?
Из-за него мне приходилось притворяться, что никакой боли нет. Что грудь не разрывается на клочья, что кровь не превратилась в лаву и не бурлит, протекая по венам, что я не горю изнутри. Рэну будет грустно, если мне будет больно, а мне не хотелось, чтобы в последние дни, проведенные на земле, я заставляла кого-то грустить. Нет, не кого-то – Рэна. Он очень важный для меня человек, и занимает не последнее место в моей жизни.
***
Это был всего лишь четверг. Четвертый день моих мучений, но мне уже кажется, будто я умру через минуту, секунду! Рэн внезапно, после нескольких часов молчания, беспристрастно произнес:
− Осталось девять дней, ты должна продержаться.
− Да, – отозвалась я чужим голосом. Боль сосредоточилась посредине лба, разливаясь струями к вискам. Я идиотка, если пытаюсь притвориться перед ангелом Судьбы, что мне не больно! Он все равно все знает, но притворяется, что не видит, как корчится мое лицо.
Он обошел кровать и присел рядом с таким лицом, словно хотел мне что-то сказать, однако не мог найти слов. Я несколько минут ждала, но молчание затянулось, а это нервировало. Я хотела, чтобы Рэн остался прежним. Чтобы был самим собой – бесчувственным чурбаном, а не притворялся джентльменом.
− Что? – не вытерпела я, глядя на парня в упор. Глаза слезились от света лампы, поэтому Рэн склонился и выключил свет. Я сдавленно поблагодарила: − Спасибо. Ну так что?
− Ты же знаешь, что я замечательный? – невпопад спросил он, и я не сдержала удивленной усмешки:
− Что? Кто тебе такое сказал?
− Одна девушка в магазине, – озадачился Рэн, явно не поняв с чего я над ним смеюсь. Я почала головой.
− Ты точно… странный…
− Знаешь в чем странность людей?
− В чем? – спросила я, удивляясь как ловко он перескакивает с темы на тему. В точности Кэмерон, когда забирается издалека, но в итоге все дорожки беседы ведут ко мне. Это тот же самый случай, я чувствую.
− Ну, − протянул Рэн и обвел взглядом комнату, притворяясь будто бы не собирается сказать что-то важное. – Я считаю людей странными, потому что зачастую они сдаются, даже не начав действовать.
− Все ясно. – Если бы мне не было больно, я бы закатила глаза. – И что это значит?
Рэн легкомысленно пожал плечами:
− Это несправедливо! Почему одни кажутся слабаками, но внутри имеют сильный стержень, а другие, такие как ты, − я подозрительно прищурилась, хотя не удивилась, что Рэн вплел меня, − решили сдаться несмотря на то что рядом есть замечательный человек, который постоянно твердит, что история закончится хорошо, что шанс есть?
− Замечательный человек – это ты? – уточнила я каменным тоном. – Ты твердишь, что все будет хорошо и есть шанс на спасение?
− Я говорю о людях и ангелах, Аура, − ответил Рэн таким тоном, будто бы я идиотка. – Вы – люди – часто даже не начинаете следовать мечтам и исполнять цели, хотя я даю уйму шансов! Боитесь, что не справитесь, боитесь совершить ошибку. А мы никогда не сдаемся. Как бы трудно ни было, мы знаем – на наших плечах ответственность, и мы просто обязаны бороться до конца!
− Хочешь сказать, что я не должна киснуть?
− Да, − улыбнулся Рэн облегченно. Он больше не думал, что я идиотка. – Вот именно! Прекрати вокруг себя распускать отрицательную энергию, иначе мои крылья почернеют.
− У ТЕБЯ И КРЫЛЬЯ ЕСТЬ?! – изумленно воскликнула я, позабыв и о боли, и обо всем остальном. Рэн посмотрел на меня презрительно, будто я спросила есть ли у него мозг.
− Я ведь ангел, Аура. У всех ангелов есть крылья, и мы не должны их обсуждать, потому что это личное.
Ошеломленная, я вернула голову на подушку и уставилась в потолок, пытаясь переварить новость.
У Рэна есть крылья? Они могут почернеть? Из-за меня?
Я уставилась на Рэна, и он ответил не менее интенсивным взглядом. Мое сердце забилось быстрее от любопытства: понимаю, заставить его показать крылья невозможно, но попытаться-то стоит? Немножечко надавить, скажем, сказать, что мне станет легче, и я быстрее справлюсь с инфекцией?
Интересно, какие они? Мягкие, жесткие? Большие, маленькие? Наверное, огромные, с размахом в несколько метров, чтобы поднять Рэна. Он хоть и не громадный, но довольно крепкий.
Как он смотрится вместе с ними? Наверное, еще высокомернее и величественнее чем сейчас, а ведь он просто восседает на моей кровати в обычном свитере и джинсах. И читает мои мысли.
Пока я размышляла над этими вопросами Рэн прилег рядом. Его глаза, с усталостью миллионов лет, прожитых где бы то ни было, продолжали всматриваться в мои – скучные и наполненные не звездами, как его, а темнотой и желанием причинить боль.
− Ты хочешь спрятаться от меня Аура, − сказал Рэн. – Не надо. Я провел эти дни будто в огне. – Я нахмурилась и Рэн пояснил: − Я чувствую то же, что и ты. Чувствую, что ты сдалась. Несмотря на то что еще ничего не закончилось, хочешь умереть. Не прячься, Аура.
Я молчала, потому что Рэн уже наверняка знал ответ на мой вопрос. Он глухо произнес:
− Аура, ну почему ты никогда меня не слушаешь? – Рэн болезненно нахмурился, и я сама ощутила дискомфорт от того, каким потерянным прозвучал его голос. – Будь сильнее. Просто продержись, пока из твоего организма выведется демонская кровь. – Я доверчиво посмотрела на Рэна, и он погладил меня по щеке ладонью. – Я сделаю все за тебя, просто подожди!
Не знаю, что на меня нашло, но я порывисто приподнялась на локте и прильнула к губам Рэна своими губами. Зажмурилась так сильно, что под веками поплыли круги, но расслабилась, почувствовав, как Рэн улыбается. Меня затопила волна смущения и я отпрянула. Рэн убрал руку с моего лица.
− Ты не слушаешь, потому что думаешь о другом? − улыбнулся он. Я растерялась, ведь ожидала, что Рэн начнет возмущаться, что я пристаю, но тут же вспомнила, как несколько дней назад он сам приставал ко мне. Теперь, после воспоминания, все тело пылало.
