Тот кивнул, не поворачивая головы, и вдруг бегом кинулся вниз.
Через несколько секунд застучали выстрелы, одиночные и очередями, в которых Егор уже не мог разобраться. Кажется, кто-то закричал, но этот крик был тут же перекрыт еще более ожесточенной стрельбой. Если бы Егор не знал, что Дикий найдет предсказанную ему участь несколько позже, он бы нипочем не поверил, что тот останется в живых в такой бойне.
Но вот в образовавшейся тишине колоколом прогудел знакомый голос:
– Сюда!
Егор бросился вниз.
Дикий перезаряжал оружие. Увидев Егора, он улыбнулся и указал стволом на нижний пролет:
– Можно идти.
– Хорошо, – кивнул Егор.
Он видел, как вспыхнули глаза Дикого при виде его. Такой взгляд ко многому обязывал, и Егор не позволил себе проявить слабость, когда ему пришлось переступать через трупы валяющихся на ступеньках – кто выше, кто ниже – охранников. Дикий как будто радовался тому, что смог оказать ему эту услугу, и было бы неправильно его разочаровать.
Они спустились вниз и вышли в подземный гараж.
– Сюда, – сказал Дикий.
Они двинулись к стоящему в отдалении внедорожнику фирмы «Мазда», огромному, с усиленной подвеской агрегату, как нельзя более подходящему такому объемистому седоку, как Дикий.
– Откуда ты знал, что их пятеро? – спросил Дикий.
– Видел, – просто ответил Егор.
Дикий искоса глянул на него и покачал головой.
– Ты Бог, – сказал он убежденно.
– Никому этого не говори, – попросил Егор.
– Не скажу, – пообещал Дикий.
Они уже подходили к джипу, когда Егор снова кое-что припомнил.
– Сейчас сзади выбегут трое, – сказал он.
Ничего не говоря, Дикий с силой пригнул его к полу, развернулся и поднял автомат. И когда из-за угла выбежали трое вооруженных людей, открыл прицельный огонь.
– Как ты это делаешь? – спросил он, закончив стрелять.
Егор выпрямился и глянул ему в глаза. Спокойные, будто их хозяин камешками побросался. А позади – полтора десятка трупов. Видимо, у каждого свое призвание.
Дикий ждал ответа, полный детского любопытства – самого чистого и самого неотвязного любопытства в мире.
Егор усмехнулся:
– А ты как это делаешь?
– Что? – не понял гигант.
Егор выставил и согнул указательный палец.
– Это.
– А, это!
Дикий задрал голову и расхохотался так, что вздрогнул и Егор, и стоящий рядом с ними джип, и в дальних углах послышалось рокочущее эхо.
– Это… – немного успокоившись, повторил гигант. – Это всего лишь работа. Берешь пушку, наводишь и жмешь курок. Невелика хитрость.
– Те тоже так думали, – заметил Егор.
– Да, – согласился Дикий. – Только я думал быстрее.
Он снова засмеялся, открывая машину.
– Хочешь, научу?
Егор покачал головой:
– Нет, спасибо.
Внезапно лицо Дикого изменилось, по лицу его пробежала легкая судорога, он выпрямился перед Егором во весь свой огромный рост и замер, как человек, чувствующий непростительную вину.
– Да, – промолвил он глухо. – Не надо, чтобы на тебе была кровь. Прости.
– Ничего, – сказал Егор. – Все нормально.
Он обошел машину и сел на переднее сиденье:
– Куда едем?
– Куда скажешь, – последовал ответ все еще стоящего с поникшим видом Дикого.
– Тогда на Ходынскую, – сказал Егор. – Знаешь такую?
– Знаю, – отозвался гигант.
– Тогда пошевеливайся, – заметил Егор. – А то скоро сюда слетится весь рой.
– Это верно, – согласился Дикий, вновь обретая свойственную ему решительность.
Он сел за руль, завел двигатель, и через минуту они покинули гараж.
«Зачем я туда еду? – думал Егор, разглядывая проплывающие за окном улицы, затопленные огнями витрин и неоновых вывесок. – Что я хочу? Узнать, куда девались Жанна с профессором? Или я хочу обрести себя? Нет, это выражение годится скорее для студенток литинститута. А мне не до того, мне нужно дело делать. Возможно, там будет мой отец? Свежо предание… Я отлично знаю, что отца там нет и быть не может. Он пропал – так же, как пропал Никитин. И тот, кто их забрал, одно и то же лицо. Или группа лиц. Группа несимпатичных лиц, которые будут охотиться за мной так долго, как того потребуют их мерзкие планы. А значит, я должен быть на шаг впереди и ударить первым. Да, ударить… В том, что придется бить, сомнений нет. Они превратят меня в дойную корову, выжмут до дна и пустят в расход, если я не уничтожу их. Каким образом, не знаю. К тому же трудно сражаться с тем, чьего лица ты не видел, чьего имени не знаешь и чьи мысли для тебя темны, как ночь. Но я могу видеть то, чего не могут видеть они. И это мое главное оружие».
– Кто эти люди? – спросил Егор Дикого, когда они остановились на перекрестке.
– Где? – живо отозвался тот, вертя головой.
Егор усмехнулся. Телохранитель у него что надо.
– Те, что похитили меня.
– А, эти, – успокоился Дикий. – Не знаю.
– То есть как?
– Я работал на Курбатова, – пожал плечами Дикий. – А под кем ходил он, понятия не имею. Извини.
– Значит, ни имен, ни фамилий?
– Похоже, что так, – подтвердил Дикий.
Загорелся зеленый, и они поехали дальше.
«Оно и понятно, – размышлял Егор, – организация слишком серьезная, чтобы узнать о ней что-нибудь путное от простого исполнителя. Ну, Дикий не простой исполнитель, не зря Курбатов нанял его. Но все-таки информацией он владел в минимальной степени».
– Что на Ходынской? – спросил Дикий.
Машина свернула на Пресненский Вал. Скоро они будут на месте, и Дикий хотел знать, что ему предстоит делать по прибытии.
Егор поначалу хотел, чтобы его спутник оставался в машине, пока он будет навещать квартиру номер девяносто девять. Пробудившаяся осторожность заставляла его не доверять никому, даже человеку, который рисковал жизнью – и по-прежнему рискует – ради него. Но затем Егор вдруг подумал, что на квартире может оказаться засада. Это вполне логично. Те, кто похитил его отца, наверняка не оставят это место без присмотра. Побег уже поднял всех на ноги, и беглецов будут ждать во всех известных им точках. Конечно, маловероятно, что Егор отправится на квартиру, в которой он никого не нашел. Но все-таки людей могли оставить – просто для страховки. Следовательно, присутствие такого виртуоза, как Дикий, не помешает.
– Надо побывать в одной квартирке, – сказал Егор. – Пять минут, не больше. Но там нас могут ждать.
– Ясно, – кивнул Дикий. – Разберемся.
Машинальным движением он погладил ствол пистолета, лежавшего возле рычага переключения передач, то есть непосредственно под рукой. «Скорпион» пока был убран под сиденье, но Егор не сомневался, что в случае необходимости он будет извлечен оттуда с похвальной быстротой.
– Какой дом? – спросил Дикий.
– Двадцатый, – ответил Егор. – Сейчас направо.
– Есть.
«А парень из военных, – подумал Егор мимоходом, услыхав это «есть». – Должно быть, навоевался в свое время. Хотя таким войны всегда мало».
– Какой подъезд? – спросил Дикий, когда они подъехали к двадцатому дому и медленно покатили вдоль него.
– Следующий.
– Понял.
Дикий проехал мимо подъезда и остановился возле следующего. Предосторожность была нелишней: если сверху следят за двором, то остановившаяся возле подъезда машина, особенно такая броская, как этот громадный внедорожник, может привлечь внимание.
– Пошли? – спросил Дикий, засовывая свое длинноствольное оружие куда-то в бездонную глубь подмышки.
– Пошли, – кивнул Егор.
Они вышли из машины и направились к подъезду.
Стояла тихая, с легким ветерком ночь. Успокоительно погромыхивали поезда. Ветерок приносил ни с чем не сравнимый запах креозота, будя романтические мысли, где в одно мешались вокзальные кассы, плывущие за окном мосты, чай в стаканах с витыми подстаканниками и молчаливая девушка напротив.
Егор на минутку задержался, прикрыл глаза. Хорошо. Так бы стоять и стоять, отдаваясь во власть этого ветерка, думать о девушке и о мостах и к чертовой бабушке забыть то, ради чего он сюда явился и что стало неотъемлемой и, увы, доминирующей частью его жизни.
– Ты чего? – спросил Дикий.
В случаях, когда требовалось не поднимать шум, он переходил на шепот, не доверяя своим голосовым связкам. Хотя и от его шепота Егор вздрогнул.
– Ничего, – отозвался он. – Все в порядке. Пошли.
На двери подъезда стоял кодовый замок. Днем Егор вошел вместе с пожилой дамой. А как войти в этот поздний час, он не представлял. Но Дикий отнюдь не был озабочен подобными мелочами. Достав из кармана какой-то прибор, он ткнул им в кодовую панель – и дверь, приглашающе запищав, открылась.
– Какой этаж? – поинтересовался Дикий, заглядывая в подъезд.
– Пятый.
– Угу. Держись за мной.
Это Егор уже и так знал.
Они вошли в подъезд и начали подниматься по лестнице. Пролеты были широкие, ступеньки местами сильно выщерблены. Стены крашены в ядовито-синий цвет, на котором всласть отвела душу местная молодежь. Цветными красками, маркерами и просто мелом была написана энциклопедия жизни нынешнего поколения. Шагая следом за Диким, который крался совершенно бесшумно и все время посматривал наверх, Егор, всегда с повышенным интересом изучающий все, что написано, нарисовано и даже нацарапано, неважно где и кем, будь то хоть в милицейском «обезьяннике», пещере древних людей или общественной уборной, быстро просматривал творения местных Ван Гогов и Маяковских. Ничего, нарисовано было с душой, и писали не без искры, смело используя идиоматические выражения и – кто бы сомневался – вездесущий мат. Но были и очень милые вещицы. Так, например, Егор не мог не отметить следующий шедевр: «Иньчик + Таньчик + Ольчик =?» Оставалось только надеяться, что заключающий фразу символ выражает не более чем сердечное приятие всех трех подружек и не имеет ничего общего с тем, что они могли видеть в мерзких и развращающих молодые души фильмах.
