брызнула сухим шампунем, – ответила Джо. Бен закатил глаза и театрально уронил лицо в ладони.
– Можешь ей передать, что зато теперь мы проснулись.
– Да и мы, – ответила Джо. – Простите, что напугали. Вам ничего не надо?
Билл посмотрел на Бена, тот покачал головой.
– У нас все в порядке. Спасибо, Джо. А, э-э, вам ничего не нужно?
– Нет, все нормально. Ничего нового, – сказала она многозначительно, и ее интонации не понял бы никто, кроме него.
Билл прикусил губу. Хотелось кричать в микрофон, требовать новостей от ее племянника. Связи с семьей не было с тех пор, как отключился Сэм, и из-за мрачной неизвестности в голову лезли пугающие мысли.
Билл поблагодарил старшую бортпроводницу и отключился. Услышал, как говорит второму пилоту: «Я контролирую самолет, связь и ЕСАМ» [14] – и увидел, как его руки нажимают на приборной панели нужные кнопки, как с каждым новым движением с табло исчезают мигающие слова тревоги, разряжая обстановку. Управление его телом перехватила какая-то программа, вбитая в голову во время многочисленных тренировок. Он действовал на автопилоте – но все еще держал себя в руках.
С трудом.
– Хватит тянуть, – сказала Джо, затащив бортпроводников на кухню, подальше от пассажиров. Они сглаживали правду, сочиняли небылицы, запускали чертову пожарную тревогу. А теперь нужен реальный план.
– Маски выпущены, – сказала Джо. – Но на одном обаянии долго не протянуть. Нужно решать – и решать немедленно, – как мы поступим и что им скажем.
– Согласен, – кивнул Папочка. – Мое мнение такое: говорим правду.
– Ни за что, – ответила Джо и вздрогнула от промелькнувшего в голове образа малыша Скотта, одетого в ползунки ее сына.
Папочка сложил ладони под подбородком, словно молился. Или, может, пытался удержаться от того, чтобы не дать ей отрезвляющую пощечину – казалось, что именно это ему и хочется сделать.
– Джолин, – процедил он. – Расскажи-ка мне, как ты себе все это представляешь. Потому что у меня в голове фильм про сто сорок четырех человек, которые ни сном ни духом о нападении из кабины, кончается плохо. Я вижу разгневанную толпу. Я вижу, как толпа бросается на нас. Я вижу, как они берут ситуацию в свои руки. Я вижу, как они штурмуют кабину.
Джо махнула рукой в головную часть самолета – на запертую пуленепробиваемую дверь, укрепленную кевларом.
– Ты же знаешь, что туда никто не сможет вломиться.
– Это мы с тобой знаем, – ответил Папочка. – А вот они не знают и попробуют. Если держать людей в неведении до момента, когда произойдет нападение, нет буквально ни единого варианта, при котором для нас все кончится хорошо.
– Но на борту есть второй террорист. Если он узнает, что мы знаем…
– «Если он узнает, что мы знаем»? – повторил Папочка, повышая голос. – Джо. В самолете болтаются маски. Мы отказываемся отвечать на вопросы. По всему интернету гуляет завирусившаяся фотка. По-моему, никакого секрета уже нет.
– Но семья Билла…
Папочка хлопнул рукой по стойке, и женщины вздрогнули.
– А мы тут, по-твоему, какого хрена перевозим? Груз? На борту живые люди, Джо. И у каждого тоже есть семья. Ты не имеешь права говорить так, будто их жизни менее важны, чем жизнь семьи Билла.
В мертвой тишине, повисшей после вспышки Папочки, у Джо задрожала губа. Она знала, что он прав. С самого начала знала. Вот что за страх она чувствовала глубоко внутри. Она знала, что до этого дойдет – иначе и быть не могло. Но тогда вся ответственность ляжет на нее. Если она скажет пассажирам правду, то будто примет решение за Билла. Будто выберет самолет вместо его семьи. Груз возможной вины из-за предательства не только Билла, но и Кэрри с детьми был невыносим. Она до конца жизни будет помнить, что эта кровь – на ее руках. Джо пыталась совладать с комом в горле.
– Джо, задумайся. Билл сказал тебе, – продолжал Папочка. – Сказал нам. Ему и это делать было нельзя, но он знал, что должен. Знал, что мы должны знать. Это был риск – риск просчитанный. Как риск и то, чтобы сказать правду пассажирам. Но мы должны сказать. Иначе никак. Долг Билла – заботиться о целостности корпуса. Наш долг – заботиться о пассажирах.
В мыслях звучал приказ Билла: «Это твой салон».
– Это наш салон, – тихо сказала она.
Папочка кивнул.
Какое-то время все молчали, и по этой тишине Джо поняла, что они пришли к согласию.
На пару секунд спрятала лицо в руках. Сделала последний вдох.
– О Вашингтоне им знать не обязательно.
Папочка положил ей руку на плечо и легонько сжал.
– Договорились.
– И я ошибаюсь, – наконец подала голос Келли, – или заодно не стоит говорить, что кислорода хватит только на двенадцать минут?
Джо и Большой Папочка энергично закивали.
– Не говорим ничего, на что они никак не могут повлиять, – сказал Папочка. – Ни слова о Вашингтоне и ни слова о кислороде.
В мозгу Джо что-то соединилось.
– Но это и есть правда, Папочка. Это она и есть. Они ни на что не могут повлиять. Вот что им нужно знать. Им нужно знать, что они буквально ничего не могут поделать.
Ее слова подчеркнул гул двигателей – нескончаемый ровный рокот, напоминание о том, где они и в чем заключается их ситуация. Когда пассажиры садятся в самолет, они отдают свои жизни в руки Билла. И когда самолет поднимается в воздух, это решение уже нельзя отменить. Билл решает, что будет с судном. На это соглашаются все. А раз так, то теперь единственное, что остается пассажирам, – верить, что командир выполнит свою часть сделки и посадит самолет целым и невредимым.
– Что, они пойдут штурмовать кабину? – спросила Джо. – Даже если бы они и ворвались, то в чем смысл? Тут никто не умеет пилотировать.
Она ждала возражений.
– Или захотят остановить террориста? Сюрприз. Его здесь нет! – Джо вытерла губы, постепенно осознавая, как мало они могут изменить. – Наш единственный шанс выжить – довериться Биллу. И пассажиры должны это понять. Черт, весь мир должен это понять. Потому что ты прав, Папочка. Дело уже не только в нас. Из-за фотографии в интернете не только террорист и его помощник знают, что тут происходит. Знает весь мир. И теперь всем нужно понять, что самолет прибудет в пункт назначения только благодаря Биллу.
Папочка и Келли кивнули. Они пришли к согласию. Знали, что скажут.
Но оставалась еще одна проблема: как?
Это не объявишь по громкой связи. Но самолет слишком большой, чтобы просто встать посередине и прокричать. Станут ходить по рядам – замешательство и дезинформация посеют панику. Если и есть надежда добиться сплоченности пассажиров, то только благодаря продуманному и тщательно отредактированному сообщению. Вот только Джо не знала, как это сделать.
Келли вдруг странно пискнула. Когда за этим ничего не последовало, Большой Папочка щелкнул пальцами у нее перед носом.
– Кузнечик, есть что сказать?
Келли вперилась глазами в пол. Когда она наконец подняла
