– Я могу помочь, – произнес Хаксли, затягиваясь сигаретой.
– Зачем ты мне нужен! – буркнул Макс, рассматривая Хаксли. При ярком свете журналист оказался еще более хрупким, будто сидел на диете из сельдерея, воды и сигарет.
– Я здесь уже почти три года. Приехал за несколько месяцев до вторжения. Завел много знакомств. Знаю, какой код надо набрать, чтобы открылись некоторые двери.
– У меня имеется отмычка получше. – Макс подумал о Шанталь и улыбнулся.
– Вполне вероятно, но у меня есть интересные соображения относительно того, кто похитил мальчика.
– Да? Кто же? И почему ты до сих не докопался, если обещано такое вознаграждение?
– С этим делом мне одному не справиться. – Хаксли докурил сигарету до фильтра, уронил на пол и раздавил каблуком.
«Шутит Хаксли или нет? Беда с этими журналистами. Им нельзя доверять, никогда. Коварные, вероломные существа. Зачем Хаксли предлагает мне помощь? Что за этим кроется? Ведь журналисты никогда никому не помогают, кроме себя. Зачем Хаксли забросил удочку? Наверное, из-за денег. Похищение Чарли Карвера вряд ли попадет на первые полосы газет в Северной Америке».
Макс решил вступить в игру с Хаксли, но действовать осторожно. Он в чужой стране, загадочной и опасной. Хаксли может быть полезен.
– Ты встречал кого-нибудь из моих предшественников?
– Коротышку пижона.
– Клайда Бисона?
– Да. Видел его часто в отеле… где я живу.
– Каком?
– «Олфсон».
– Что он там делал?
– Ошивался вокруг журналистов, нахватывался разных отрывочных сведений.
– Похоже на правду, – пробормотал Макс. – Что тебе о нем известно?
– Однажды вечером в баре я слышал, как он спрашивал дорогу к водопаду.
– Водопаду? Место паломничества вудуистов?
– Да. Он сказал, что нащупал какой-то след. В тот вечер я видел его в последний раз. – Хаксли посмотрел на Макса. – Ты его знаешь?
– Да. Он частный детектив из Флориды.
«Бисон тоже поехал к водопаду. Что же это за след?»
– Вы приятельствовали? – поинтересовался Хаксли.
– Как раз наоборот, – усмехнулся Макс. – Но я встречался с ним перед отъездом. Он был в полном дерьме. Это мягко говоря.
– А что с ним?
– Не спрашивай.
Хаксли улыбнулся и посмотрел Максу в глаза. Улыбка была особая. Так улыбаются люди, когда хотят показать, что знают больше, чем на самом деле. Макс не собирался покупаться на подобную дешевку. Он и сам порой использовал такие приемы.
– Бисон упоминал в разговоре Винсента Пола?
– Упоминал, – кивнул Макс.
– Винсент Пол. Перепуганная богатая публика зовет его Королем Города Солнца, чуть ли не как Людовика Четырнадцатого. По сути прозвище оскорбительное.
– Почему?
– Город Солнца правильнее было бы называть Городом Дерьма. Это гигантский трущобный пригород Порт-о-Пренса, у побережья. Ваши трущобы по сравнению с этими выглядят как Парк-авеню.[21] Вообще-то Город Солнца – явление уникальное. Такого во всем мире не сыщешь. Я бывал в трущобах Бомбея, Рио, Мехико – так они, если сравнивать со здешними, просто рай. В этом Городе Солнца на шести квадратных милях, покрытых нечистотами, живут полмиллиона человек, почти десять процентов всего населения. Там есть даже собственный канал – Бостонский канал, как они его называют, – заполненный отработанным мазутом с электростанции.
Макс мотал на ус. Он немного протрезвел, сознание прояснилось.
– И там можно найти Винсента Пола?
– Думаю, да. Говорят, что тот, кто правит Городом Солнца, правит и Гаити. Тамошние люди настолько бедны, что, если им пообещают еду, чистую воду и одежду, станут кидать камнями в любого, на кого покажут. Ходят слухи, что Пол на службе ЦРУ. Когда в Америке хотят свергнуть президента, он получает шифровку с приказом взбаламутить Город Солнца.
– Полагаешь, это правда?
– Спроси его самого, но ты не сможешь. Он решает, с кем разговаривать, а не наоборот.
– А с тобой он беседовал?
– Была назначена встреча, давно, но он передумал.
– Почему?
– Не сказал, – усмехнулся Хаксли.
– А что это за город, который он вроде бы построил?
– Никто не знает, где этот город. Там никто никогда не был.
– Но город существует?
– Может, да, может, нет. В Гаити ни о чем нельзя сказать ничего определенного. Тут царят мифы, слухи, сплетни. А правда где-то по дороге теряется, ей не верят.
– Ты считаешь, Винсент Пол имеет какое-нибудь отношение к исчезновению Чарли Карвера?
Хаксли улыбнулся и раздавил очередной окурок.
– Давай встретимся, например, завтра или послезавтра и поговорим как следует. Может, мы действительно сумеем помочь друг другу.
– А у тебя в чем интерес? – спросил Макс.
– Хочу получить Пулитцеровскую премию. Пишу книгу об американском вторжении и его последствиях. Ну, понимаешь, там будет такой материал, которого никогда не найдешь в газетах. Люди должны знать, как все происходило на самом деле.
– А как все происходило?
В этот момент в туалет вошел стриженый. Он взглянул на Макса и Хаксли и ухмыльнулся, показав волчьи клыки.
– Привет, голубки.
Его зеленоватые глаза были маленькие и холодные.
Стриженый шагнул в комнату между кабинками, и они услышали, как он опорожняет мочевой пузырь на кровать, ящик и пол. Макс и Хаксли посмотрели друг на друга. Стриженый закончил и появился из комнаты, застегивая молнию на ширинке. Снова взглянул на них и рыгнул, не отворачиваясь.
Макс с трудом сдержался. Но с такой компанией подвыпивших американских вояк ему не справиться. Лучше сидеть тихо. К тому же инциденты сейчас совершенно ни к чему.
Стриженый вышел в коридор.
Хаксли вытащил еще сигарету. Начал прикуривать дрожащими руками. Макс взял у него зажигалку и высек пламя.
– Вот о таких сволочах я и пишу. – Хаксли выпустил струю дыма. Его голос подрагивал от злости. – Чертовы американцы должны стыдиться самих себя, что среди них есть подонки, как этот. Он ведь тоже прибыл сюда сражаться во имя демократии.
Макс был с ним согласен, но развивать тему не стал.
– Так ты гаитянин, Шон?
Хаксли выглядел застигнутым врасплох.
– От тебя ничего не скроешь, Макс! Родился я здесь, но меня в четыре года усыновили супруги-канадцы после смерти родителей. О своем происхождении я узнал перед поступлением в колледж.
– То есть сейчас ты вроде как вернулся к корням?
– Можно назвать и так, – промолвил Хаксли. – Во всяком случае, судьба родины мне небезразлична.
Макс все больше проникался к нему симпатией. И дело было не в принятом роме и не в том, что их обоих возмущало поведение стриженого парня. В Хаксли чувствовалась искренность, какую никогда не встретишь у журналиста. Видимо, он только начинает и еще не полностью утратил иллюзии. Думает, будто выполняет миссию, борется за правду. У Макса тоже в свое время имелись идеалы, когда он служил копом. Молодым он верил во всякое фуфло, типа, что каждый человек склонен к добру, мир можно изменить к лучшему. Воображал себя супергероем. Хватило нескольких недель оперативной работы на улицах Майами, чтобы Макс превратился в циника.
– Как с тобой связаться?
– Я живу в отеле «Олфсон», – сказал Хаксли, – самом знаменитом на Гаити.
– А чем он знаменит?
– Там останавливался Грэм Грин.
– Кто?
– И Мик Джаггер. Я даже живу в том номере, где он написал «Избавление». Похоже, тебя это не сильно впечатлило, Макс. Ты не фанат «Роллинг Стоунз»?
Макс усмехнулся:
– Кто еще из знаменитых гостил в этом отеле?
– Из известных тебе никто. – Хаксли засмеялся и протянул ему визитную карточку.
Макс сунул ее в карман пиджака, рядом с подписанным Синатрой компакт-диском, который подарил ему Густав Карвер.
– Я свяжусь с тобой, как только тут освоюсь.
– Хорошо, буду ждать.
Макс ушел из бара примерно в два часа ночи. Голова кружилась, но приятно. Опьянение сейчас было совсем не таким, как прежде. Больше похоже на наркотический приход. Макс улыбался, на душе было легко, мир казался хорошим.
Справа и слева темнели телеграфные столбы, наклоненные вперед, к ярко освещенному центру Петионвилла. Провода провисли настолько, что Макс мог бы их коснуться, если бы захотел. Он двинулся по улице, чувствуя в теле необыкновенную легкость. Только вот мешала гравитационная сила, делала все, чтобы он распластался на земле лицом вниз. Сзади люди выходили из бара. До него доносились обрывки разговоров, смех, затем все постепенно стихало. Некоторые солдаты-американцы разрывали тишину выкриками. Кто-то рычал, а кто-то мяукал.
Макс не знал, куда сворачивать. Может, сюда? Вроде бы нет. Он вспомнил, что на той улице стены магазина были исписаны граффити. А здесь нет магазина. Следующая улица? Или та, что за ней? Надо было спросить у Хаксли, между четырьмя или пятью стаканчиками, которые они вместе пропустили. Макс собирался, но забыл. И вообще он перестал беспокоиться после того, как потерял счет выпитому. «Барбанкорт» сам покажет дорогу к дому. Без проблем.
