Виктор Пронин - Ошибка в объекте

– Есть кто живой? – громко спросил он, входя в низкую дверь почты.

Из-за перегородки выглянула девушка.

– А вот ты-то мне и нужна! – сказал Николай и тут же устыдился: шутки не получилось. «Самогон виноват», – сокрушенно подумал он. – Перевод бы отправить... Можно?

– Отчего ж нельзя, если деньги есть! – засмеялась девушка.

Отойдя к залитому чернилами столу, Николай быстро заполнил бланк. В графе «отправитель» он, радуясь своей предусмотрительности, написал печатными буквами: «Сухов Евгений Андреевич». «Все правильно, – подумал Николай, – ведь милиционеру я представился Суховым».

– Три рубля? – удивилась девушка.

– Перебьются, – взяв квитанцию и не проронив больше ни слова, Николай вышел. Ему стало легче, но появилось другое – он вдруг вспомнил взгляд девушки, вспомнил удивление в ее глазах. Что-то в этом было...

Из-за поворота показался автобус, и Николай дурашливо сложил руки на груди, как бы заклиная водителя остановиться, потом воздел руки к небу, показывая, что идет дождь, и, кто знает, сколько ему еще мокнуть. Сквозь широкое ветровое стекло он увидел, как засмеялся водитель. Машина остановилась.

– Ну спасибо, друг! – воскликнул Николай, впрыгивая в автобус.

– Обсыхай, – протянул водитель снисходительно.

Автобус рванул с места и помчался по залитому дождем асфальту. Через минуту его уже нельзя было различить в туманной дымке.

Утром позвонил Кучин, и Демин разговаривал с ним, не успев раздеться.

– Привет, коллега, – мягко проговорил Кучин с обычной своей опечаленностью. – Встретиться бы, Валя! Ведь сговаривались...

– А что, давай! Сегодня!

– Нет, – с сожалением проговорил Кучин. – Тут меня клиент один дожидается уж несколько дней... Знаешь, я собрал некоторые данные... Так вот, статистика, столь уважаемая мною наука, говорит следующее: в большинстве случаев убийца и его жертва находятся между собой если не в родственных, то в весьма близких отношениях. Если уж быть точным, то в восьмидесяти семи случаях из ста они хорошо знали друг друга. Каково?

– Это не единственный вывод из такого исследования?

– Разумеется. У меня много выводов. Вот еще один: в большинстве случаев убийца не получает никакой выгоды за свое злодейство.

– Почему? Срываются его планы или же причина убийства бескорыстная?

– Как приятно поговорить с умным человеком! – хмыкнул Кучин. – Ты, Валя, сразу взял быка за рога. С одной стороны, преступник не может предусмотреть все последствия, а с другой – он и не рассчитывает на вознаграждение.

– Хорошо, – сказал Демин. – Давай еще один вывод, и заканчиваем... Меня ждет одна дама, попробую проверить твои откровения.

– Дама не должна ждать, ты прав... А что касается вывода, пожалуйста... Преступник обычно представляет внешние последствия преступления, худо-бедно предусматривает действия милиции, намечает пути отхода и прочие несложные вещи. Но не может предвидеть главного – что будет с ним самим после преступления. Он понятия не имеет, каким будет его отношение к людям, к себе, к тем вещам, которые до преступления имели для него значение. Если человек совершил убийство, то ты ищешь уже не того, каким его знали до преступления. Ты ищешь другого человека. И пока ты его не поймаешь, никто не может сказать, каков он ныне, каким стал... Значит, созвонимся?

– Заметано, – ответил Демин и положил трубку. Не успел он раздеться, как снова зазвонил телефон.

– Прошу прощения, опять Кучин. Валя, я забыл добавить одну вещь... После убийства меняется не только преступник, но и его жертва.

– Не понял! В какую же сторону меняется?

– В лучшую, Валя, в лучшую. Ну, счастливо! А то, я вижу, ты сердишься... Ты не сердись на меня, ладно? Ну, пока!

Демин подержал в руке трубку, недоуменно пожал плечами. Хм, жертва меняется в лучшую сторону? Очевидно, в глазах людей, его знавших. Можно сделать и другой вывод – мнение людей остается прежним, но говорить о человеке они будут уже более доброжелательно.

Демин решительно направился к двери, распахнул ее и увидел Фетисову.

– Прошу вас! – сказал он. – Входите, пожалуйста. Наталья Анатольевна вошла в кабинет, четко переставляя напряженные высокими каблуками ноги. Крашеные волосы были отброшены назад, темный костюм подчеркивал бледность лица. С любопытством оглядевшись, она потянула носом воздух, отчего ее ноздри дрогнули – что-то не нравилось ей в кабинете...

– Присаживайтесь, Наталья Анатольевна, – Демин показал на стул. – Когда я был у вас несколько дней назад, если вы помните... Поговорить подробно нам не удалось...

– Ну что ж, давайте исправим эту нашу оплошность.

Демин улыбнулся. Напористость, готовность отвечать, не дослушав вопроса... Скорее всего, это шло от уверенности в некоем собственном превосходстве. А каково было Фетисову? Он, судя по всему, не принадлежал к категории сильных личностей – рядовой геодезист, студент второго курса филологического факультета... Это должно шокировать ее, что, впрочем, не исключает и любви... И болонку любят.

– Наталья Анатольевна, простите... Вы не припомните...

– Я не припомнила ничего, что могло бы вам как-то помочь.

– Давайте договоримся выслушивать друг друга.

– Давайте, – Фетисова благосклонно кивнула. – У вас тут курят? – Она вынула из сумочки сигареты.

– Да, пожалуйста!

Демин подал Фетисовой зажигалку. Зажечь ее он не решился. У него вдруг возникло такое чувство, что перед ним сидит мужчина и подносить ему огонь вроде неловко. Фетисова курила, чуть отвернувшись от него, глядя в сторону окна... «Ба! Да ведь она профиль показывает! – удивился Демин своему открытию. – Ну что ж, профиль как профиль – нос с горбинкой, небольшой лоб, вполне приятных форм подбородок, правда, тяжеловат, но тоже вполне... да, еще эти бородавки... Но они совсем недавно могли быть милыми родинками».

– Скажите, не было ли у вашего мужа интересов, занятий, увлечений помимо дома, работы, университета? Другими словами – вся ли его жизнь вам известна?

– Разумеется!

– Когда Фетисов ушел в тот день, он ничего не сказал, ничего между вами не произошло? Поймите меня правильно, я спрашиваю об этом... Вы не заявили в милицию, несмотря на то, что вашего мужа не было дома целую неделю.

– Видите ли, он имел обыкновение иногда ездить к своим родственникам в Севастополь. Я полагала, что он уехал к ним и на этот раз.

– Если я правильно понял, Фетисов частенько отлучался на день, два, неделю и ничего вам при этом не говорил?

– Ну, нет, так сказать нельзя! Еще чего не хватало! Нет-нет, такого не было, чтобы он ушел из дому и ничего не сказал.

– Но в тот раз он ушел, ничего не сказав, и вы сочли это вполне естественным?

– Я вам уже объясняла, что не заявила, поскольку не хотела попасть в дурацкое положение! Не хотела, чтобы на меня показывали пальцем и говорили, что это, мол, та самая баба, которая своего мужа через милицию домой вернула!

– Наталья Анатольевна, мужа нет целую неделю, а вы ничего не предпринимаете – это настораживает. Ведь вы знали, что его и на работе нет! И вы спокойны?

– А кто вам сказал, что я спокойна? – Ее голос впервые дрогнул. – Почему вы так решили? Только потому, что я не бьюсь в истерике, не падаю в обморок, не слюнявлю платок? Вы к такому волнению привыкли?

«Тяжело, – подумал Демин. – Эта женщина не ответила, по существу, ни на один вопрос. Это связано с ее состоянием? Или дело в характере? А может, есть еще кое-что? Ведь она должна быть заинтересована в том, чтобы найти преступника... Но умалчивает... Уж не потому ли, что все это затрагивает ее самолюбие?..»

– Наталья Анатольевна, мы проводим большую работу, в дело втянуты десятки людей, делается все, чтобы найти преступника. Понимаю, для вас это слабое утешение, но что делать? Расскажите, пожалуйста, о Владимире Семеновиче... – Демин отложил ручку, давая понять, что разговор будет не для протокола.

Она не успела ответить – вошел Рожнов. Окинул взглядом Фетисову, чуть подольше посмотрел на Демина.

– Не помешал?

– Нет, Иван Константинович, присаживайтесь... Наталья Анатольевна, знакомьтесь, пожалуйста, это начальник следственного отдела.

Фетисова с достоинством кивнула, чуть посторонилась, пропуская Рожнова к свободному месту у стола.

– Продолжим, – сказал Демин. – Я просил Наталью Анатольевну рассказать о муже.

– Фетисов... – Она по-мужски потерла ладонью лоб, пытаясь сосредоточиться. – Фетисов... Это был прекрасный человек, семьянин, отец... Вы не поверите, но за первый год, с тех пор как у нас родился сын, я ни разу не встала к нему ночью. Ни разу! Володя мне не позволял. Представляете? Моя мама одно время приходила ухаживать за ребенком... Вы знаете, чем это кончилось? Володя выгнал ее. Он выставил ее за дверь, как выставляют старый шкаф.

– Она плохо относилась к ребенку?

– Нет. Она очень хорошо относилась к ребенку. И Володя заревновал. Представляете? Ему показалось, что сын к ней слишком привязывается... Это, конечно, глупо, но говорит о многом, не правда ли?