— Руки за голову!
— В чем дело? Это что, пистолет?
— Руки за голову, пальцы сцепить!
— Какого…
Ухватив Теда за волосы, Каган разок приложил его лбом об кирпичный пол.
— Ай!
— Делай, что говорю. Мередит, а вы не спускайте глаз с окна.
Она послушно заняла наблюдательный пост в кресле.
Тед, задрожав всем телом, наконец сцепил руки на затылке. От него едва заметно несло виски, однако язык больше не заплетался, и Каган рассудил, что уже часа два Тед спиртного в рот не брал.
— Какого хрена тут творится?
— Не отвлекайся, — велел Каган. — Там снаружи кто-нибудь есть?
— В каком смысле? Кто там может…
Каган еще раз приложил Теда лбом об пол, на этот раз посильнее.
— Эй, больно же!
— На то и рассчитано, Тед. Кто там снаружи?
— Ради всего святого! Сейчас сочельник, там целые толпы гуляют.
— По вашему проулку?
— Нет, по Каньон-роуд.
— Я спрашивал про вашу улочку.
— Там никого. От Каньон-роуд далеко, смотреть здесь особо не на что. Кто сюда полезет? И вообще, кто ты такой?
— Не дергайся.
Прижимая дуло пистолета к затылку лежащего ничком Теда, Каган неуклюже обыскал его раненой рукой. Начал с правой лодыжки и двинулся вверх по голени, потом прощупал бедра и пах.
— Эй! — возмутился Тед.
Каган, не обращая внимания на протест, прошелся ладонью по второй ноге, затем по торсу. Оружия не нащупал, только бумажник, но Каган искал совсем другое.
— Где сотовые? — Если удастся заполучить хоть один, можно будет вызвать подмогу. — Ты ушел из дома с двумя телефонами — своим и Мередит.
— Ты откуда знаешь? И какое дело…
— Где они?
— Стащили.
— Что?
— На Каньон-роуд. Кто-то в меня врезался в толпе и пошел дальше. А через какое-то время я понял, что в кармане полегчало. Пошарил — а сотовых ищи-свищи.
— То есть телефоны вытащили, а бумажник оставили?
— Они лежали в наружном кармане, а кошелек во внутреннем. Мередит, что это еще за тип? Как он сюда попал?
— Помолчи, я еще не решил, верить тебе или нет, — заткнул его Каган.
— С какой стати? Я понятия не имею, кто ты такой, но в наши семейные дела лезть не советую!
Чутье подсказывало Кагану не останавливать Теда, пусть поговорит — авось сболтнет что-нибудь ценное.
Тед умоляюще поглядел на жену.
— Мередит, клянусь, мне в жизни не было так стыдно! Неважно, чего этот тип хочет, мы с тобой все уладим. Но только если ты меня простишь. Знаешь, я сам не свой был после того, что случилось. Ходил, ходил… Совесть грызла так, что, ей-богу, впору под грузовик бросаться — да где его возьмешь, когда Каньон-роуд перекрыли.
— Можешь подняться на четвереньки, — разрешил Каган.
— Кругом сплошное веселье, огни, песнопения, а мне белый свет не мил, — сдавленным голосом признавался Тед, бегая взглядом по полутемной гостиной. — Сам не знаю, как она мне попалась на глаза, но я вдруг заметил на старом глиняном доме табличку «Друзья». И меня как громом поразило…
— Вставай на колени, — велел Каган. — Руки в карманы пальто.
Тед послушно приподнялся, поерзав, чтобы не придавить коленями полы пальто, и неловко сунул руки в карманы. При этом он не умолкал ни на секунду.
— Только представь, Мередит. Сегодня мне как никогда нужна была бы дружеская поддержка, кто-то, кто наставил бы меня на путь истинный, — и я вижу этот знак.
Каган упорно старался держаться подальше от окна и не показываться в проеме.
— Можешь встать.
Тед неуклюже выпрямился, чуть не потеряв равновесие из-за того, что держал руки в карманах. И все говорил и говорил, не в силах замолчать от нервного напряжения.
— Я туда зашел, там была большая комната, и люди сидели на скамейках вдоль стен. Никто не говорил ни слова. Сидели, опустив головы. Я терялся в догадках, пока не увидел табличку на стене: «Религиозное общество друзей».
Тед, сделав передышку, обвел взглядом гостиную.
— Это оказались квакеры, Мередит. Я вспомнил, где-то в газетах писали, что у квакеров зал для собраний как раз где-то на Каньон-роуд. А с опущенной головой они все сидят, потому что молятся, дошло до меня. Тогда я присел рядом на скамейку и понял, что не молился уже незнамо сколько лет. Я и молитвы, наверное, все позабыл — а у меня ведь, видит Бог, столько всего, за что нужно вымаливать прощение. За тебя. За Коула. Вымаливать силы, чтобы бросить пить.
Тед не переставая шарил глазами по комнате. Что-то в его манерах Кагана настораживало.
— Потом они подняли головы и начали переговариваться. Такими тихими, мирными голосами. И лица у них буквально светились. На меня смотрели как на самого желанного гостя. Кто-то принес мне чашку кофе. Ко мне не лезли с расспросами, но я чувствовал, что они понимают, как у меня тяжело на душе. Вот где я провел все это время, Мередит, — дожидался, пока протрезвею, чтобы вернуться домой. Мне не давали покоя разные мысли — до чего я докатился, до чего довел тебя и Коула, и… Коул? Ты где, сынок? Ты цел?
— Здесь я. — Приглушенный голос мальчика раздался из дальнего угла.
— За телевизором? Зачем ты туда залез?
— Прячусь.
— От чего? Этот человек, он что, тебя обидел? Если он…
— Нет, — вмешалась Мередит. — Он нас не обижал.
— Тогда объясните мне наконец, что тут происходит.
— За мной гнались трое, — начал Каган.
— Гнались? Это еще почему?
— Закрой рот и слушай. Высокие. Накачанные. Сурового вида. Лет по сорок с небольшим. У одного лицо будто долотом из дерева вырубили. Густые брови. Шрам на левой щеке. Квадратная челюсть. Тебе точно никто похожий поблизости не попадался?
— Говорю же, на улице ни души. Как выбрался из толпы на Каньон-роуд, ни одного человека больше не встретил. Эй, давай ты пистолет уберешь? А то он меня нервирует.
— Так и задумано. Руки из карманов не вынимай.
— А почему темнота такая? Я твое лицо не разгляжу никак. Мередит, включи свет.
— Нет, — возразил Каган.
— За тобой, значит, гнались трое? А зачем? Что им надо было? — Тед умолк на секунду, будто припоминая. — Я, кажется, слышал детский плач. Тут где-то ребенок?
Шагнув в глубь гостиной, Тед оглянулся по сторонам. Его глаза постепенно привыкали к темноте.
— Почему тут ящики из комода валяются по всему коридору до самых спален?
Тед двинулся дальше, в сторону кухни, и Каган, дернувшись следом, успел перехватить его за руку, не дав дотянуться до выключателя.
— А зачем тут на плите кипит… — повысив голос, начал Тед.
— Ну-ка давай обратно! — Каган рывком вернул его в гостиную.
Кагану не давало покоя то, что он обнаружил — точнее, не обнаружил, обыскивая Теда. Оружия при себе нет — ну это понятно. Имеется бумажник, но отсутствуют оба телефона. Объяснение, впрочем, вполне похоже на правду. Сочельник — золотое время для карманников. Столпотворение на улицах, внимание рассеяно. Из наружного кармана вытащить вещи — раз плюнуть, другое дело — бумажник во внутреннем…
И все-таки один момент Кагана тревожил. Крутилась какая-то беспокойная мысль в уголке сознания.
Чего-то не хватает.
Того, что обязательно найдется у любого мужчины в кармане брюк.
— Тед, а где ключи от дома?
— Что?
— Я не нашел ключи, когда тебя обыскивал. Ты домой как собирался попасть?
— Ключи? Я не… — Тед снова запнулся, будто осмысливая. — Наверное, оставил их дома по пьяни.
— Нет, — вмешалась Мередит. — Они были у тебя в кармане. Ты хотел взять «рейнджровер», а я пыталась не пустить тебя за руль в пьяном виде. И тогда ты меня ударил. Я сказала, что Каньон-роуд перекрыта, и ты меня ударил еще раз. Но смысл сказанного до тебя, видимо, наконец дошел, потому что ты отправился пешком, а машину оставил.
— Мередит, я ведь уже попросил прощения. И буду просить еще и еще, столько, сколько понадобится. Я был не прав. Ты совершенно верно не пускала меня за руль. Я больше ни капли в рот не возьму и, Богом клянусь, никогда тебя пальцем не трону.
— Не уходи от темы! — перебил Каган. — Где ключи?
Тед снова замялся. В третий раз.
— Карманник. Наверное, он и их вытащил. А я по пьяни не заметил.
— Интересный вор. Спер два сотовых и ключи от машины, а на бумажник даже не позарился?
— Ключи тоже были в наружном кармане, вместе с телефонами. Теперь вспоминаю. Вот он их и прихватил заодно. — Тед в четвертый раз будто прислушался к своим мыслям и требовательно заявил: — Я совершенно точно слышал детский рев.
— С чего вдруг такая перемена тона?
Тед склонил голову набок.
— Плач доносился из… из кухни? Нет… из постирочной.
— И почему ты все время запинаешься?
— Ничего подобного. Просто пытаюсь выяснить, что происходит в моем доме.
— Подозрительно это все, Тед.
— Постирочная.
— Очень подозрительно. Ты мне наврал насчет того, что снаружи ни души не встретил?
