— Постирочная.
— Очень подозрительно. Ты мне наврал насчет того, что снаружи ни души не встретил?
— С чего бы мне…
— Они пообещали, что отпустят твою семью с миром и не тронут ни тебя, ни Мередит, ни Коула, если ты им поможешь?
— Я же сказал, нет там никого, — горячо запротестовал Тед, но в голосе его послышались неуверенные нотки, мгновенно усилившие подозрения Кагана.
— Они убийцы, Тед. Все, что они тебе наговорили, сплошная ложь. И у них нерушимое правило — не оставлять свидетелей.
Мередит, скорчившаяся в кресле у окна, обернулась к мужу.
— Тед, ради всего святого, ты что, нас обманываешь?
— Конечно нет.
— Они там, на улице? И ты им помогаешь?
— Никому я не помогаю, — чересчур поспешно открестился Тед.
— Давай-ка обратно на колени, — велел Каган.
— На колени?
— Запинаешься ты что-то частенько. Слушаешь чьи-то указания? Почему ты до сих пор в шапке?
Каган сделал Теду подсечку и, когда тот повалился на колени, сдернул с головы кепку и пощупал в правом ухе, однако наушника не обнаружил.
— Эй! — возмущенно завопил Тед, пытаясь вывернуться.
Каган, не обращая внимания, сунул палец Теду в левое ухо и, наткнувшись на твердую затычку, почувствовал, как внутри все обрывается. Холодея, он вытащил наушник.
— Где микрофон?
— Микрофон?
Каган ткнул Теда дулом в висок.
— Отдавай микрофон, ты, придурок недоделанный!
Тед со стоном потер лоб.
— Микрофон, живо! — Каган снова ткнул его дулом. — Где он?
— Под воротником пальто.
Каган поспешно отцепил прибор.
— А передатчик?
— В перчатке. Я их запихнул под кресло, когда ты меня сбил с ног.
Каган крикнул, одновременно шаря рукой по полу:
— Мередит, давайте в укрытие, быстрее. Коул, он им выдал, что ты за телевизором, так что перепрятывайся срочно.
— Они обещали, что нас не тронут! — тоже переходя на крик, возразил Тед. — Я бы никогда не подверг сына опасности!
— А что ты сделал, по-твоему?
— Нет! Я хотел только одного — защитить семью. Мередит, я только пытался вытащить вас с Коулом. Ты же понимаешь!
— Сосредоточься! — велел Каган. — Кому ты поверишь? Жене и сыну, которые доверяют мне, или этим, снаружи, которые пойдут на все, лишь бы заполучить малыша? Они нас тут всех перебьют не моргнув глазом, честное слово. Они свидетелей не оставляют.
— Я только хотел…
— Бога ради, заткнись и сделай наконец что-то для своей семьи!
* * *
Согнувшись в три погибели в гостиной, Каган прислушивался к торопливым шагам Мередит, побежавшей в постирочную, где они прятали корзину с малышом.
Куда перебрался Коул, он даже не догадывался, а спрашивать не смел, иначе об этом тут же станет известно Андрею — через микрофон, снятый с Броди. Каган уже хотел отключить передатчик или, дав волю ярости, шваркнуть микрофон об кирпичный пол и растоптать, но вовремя сообразил, что переговорное устройство ему еще пригодится.
Он сунул в ухо капсулу наушника и позвал в микрофон:
— Андрей!
— Пожалел, приятель? — В голосе звучала горечь. — А я предупреждал, что добром не кончится.
Говоря в микрофон, Каган инстинктивно обращался в сторону переднего окна.
— Тут есть компьютер. Я отправил просьбу о помощи по электронной почте. Полиция уже едет.
— Нет, Петр. Мой шпион-неудачник поведал, что все компы в доме под паролем.
— Под паролем… — повторил Каган, пристально глядя на Теда.
Тот застыл в замешательстве, затем, пробормотав: «Сейчас сделаем», — прополз через гостиную, протиснулся между разбросанными по коридорному полу ящиками и исчез в кабинете.
— Отдай груз, и мое предложение остается в силе, — уговаривал язвительный голос Андрея в наушнике. — Можешь идти на все четыре стороны.
— Что-то не верится. Почему, как думаешь? — произнес в микрофон Каган.
— Тогда вот о чем поразмысли. По твоей дурости в дело оказались втянуты случайные люди. И все, что с ними произойдет, будет на твоей совести. Они погибнут из-за тебя.
Каган невольно обернулся, и его взгляд скользнул сперва к темной постирочной, где пряталась Мередит с малышом, а потом он краем глаза уловил приглушенное мерцание (видимо, от компьютерного экрана) в кабинете Теда. Послышался торопливый перестук клавиш на клавиатуре.
«Куда, интересно, Коул спрятался?» — с тревогой подумал Каган.
— Если ты вернешь груз, — продолжал Андрей, — я оставлю семью в живых.
— При том, что они свидетели?
— Нас видел только муж. Но я и для него сделаю исключение и не стану убивать, пусть живет себе с женой и сыном. Пока полиция очухается, нас в Санта-Фе уже не будет. Так что, оставляя эту троицу в живых, я не особо рискую. Это мое тебе одолжение, Петр, в знак того, что я ценил твою дружбу — хотя тебе на мою было плевать. Отдай груз! Ну, ответишь за своеволие, но, по крайней мере, совесть у тебя будет чиста, что по твоей милости не погибли другие.
— Это малыш, Андрей, ребенок. А не груз. Если я тебя послушаю, что с ним будет?
— Наши клиенты подержат его у себя, чтобы надавить на Хасана. Тот откажется от своих далеко идущих планов и станет обычным врачом. Это лучше, чем убивать его, тем самым создавая ореол мученика. Хасан в своих речах обещает последователям, что не опустит рук, пока не добьется долгосрочного мира. На его клятвенные уверения: «Я вас никогда не оставлю» — народ стекается тысячами. Если он отступится, это обескуражит последователей настолько, что дело его заглохнет само собой.
— А через год? Через два? Что потом будет с малышом? — не сдавался Каган.
— Хасану с женой разрешат иногда втайне с ним видеться. У него на левой пятке родимое пятно.
— Да. В форме розы.
— Оно и послужит доказательством, что объект жив, что его не подменили. Хасан с женой не позволят, чтобы случилось самое страшное, поэтому не посмеют снова начать агитацию.
— Ты все время зовешь его то «объект», то «груз». Это не объект, Андрей. Это человек, личность.
— Петр, ты сам прекрасно знаешь, что существуют только объекты. Если бы ты об этом не забывал, не пришлось бы тебе сейчас выпутываться. Как тебя по-настоящему зовут?
Каган пропустил последний вопрос мимо ушей. У него на языке вертелся собственный, гораздо более важный.
— И что, малыш будет расти у врагов Хасана?
— Да. А когда ребенок подрастет, из него воспитают террориста-смертника.
Кагану как будто двинули под дых. Внутри все оледенело. И то, что Андрей сказал «ребенок», а не «объект», до него дошло только спустя пару секунд.
— Как тебя зовут по-настоящему? — снова спросил Андрей.
«Воспитают террориста-смертника»? У оторопевшего Кагана даже язык будто прилип к нёбу.
Тед ползком выбрался из кабинета и приблизился вплотную к Кагану, который начал постукивать микрофоном по ноге, чтобы Андрей не расслышал сбивчивый шепот хозяина дома.
— С моих компьютеров можно звонить, но в полиции было все время занято. Наверное, много аварий из-за снега. Тогда я разослал письма знакомым, попросил связаться с полицией, чтобы сюда выслали спецотряд.
Каган кивнул, напустив на себя как можно более бодрый вид. Однако мысли у него в голове крутились совсем невеселые:
«Сочельник. Единственный вечер в году, когда ни один нормальный человек в почту не полезет. А если и да, то они все примутся звонить 911 и перегрузят линию намертво. И потом, сколько часов пройдет, прежде чем сюда доберется полиция?»
В мерцании, льющемся из кабинета Теда, Каган чувствовал себя как на витрине.
— Выключи мониторы, не надо лишнего света, — шепнул он Теду.
И тут же, перестав стучать микрофоном по ноге, обратился к Андрею.
— Тебя интересует мое настоящее имя? Оно и есть настоящее. Меня правда зовут Петр. Я тебе не врал. И дружил с тобой по-настоящему.
— Конечно. А фамилия?
— Этого я тебе, сам понимаешь, называть не стану. У меня тоже семья есть.
— Семья? — с негодованием воскликнул Андрей. — Жена, да? И ты от меня скрывал?
— Да нет же! Как бы я, по-твоему, столько времени проработал под прикрытием, если бы был женат? Думаешь, мне не хотелось жену и детей — как у тебя? Думаешь, я тебе не завидовал? Отец с матерью, вот моя семья, — произнес Каган, подавляя нахлынувшую горечь.
Родителей на самом деле уже не было в живых — погибли два года назад при лобовом столкновении с пьяным водителем. Но ему нужно было пробудить у Андрея человеческое сочувствие, и живые отец с матерью, требовавшие заботы, казались вполне объяснимой причиной, чтобы не раскрывать подлинную фамилию.
— Ты работаешь на спецслужбы?
— Да.
— Признался. Наконец хоть какая-то правда.
— Андрей, помнишь, как мы ездили к торговцу оружием в Мэриленде, забрать партию стволов для Пахана? И еще прихватили наши «глоки» в качестве премиальных? Мы тогда провели полдня на стенде, соревнуясь в меткости.
