— Какого именно?
— Этого мы не знаем, и нам придется затребовать их записи, чтобы выяснить. Я думаю, что не стоит этого делать прямо сейчас.
— Продолжайте.
— Калабрезе специально попросил, чтоб его деньги шли, я цитирую «на улицу».
— Черт возьми, Карсон, это может означать Уолл-стрит. Возможно такое?
— Вам следует прослушать пленки, чтобы разобраться в деталях, шеф, но я не думаю, что он имел в виду Уолл-стрит. Он сказал, что рассчитывает на три процента в неделю, и управляющий ответил, что это вполне реально.
Шеф кивнул.
— Похоже, это ростовщичество, — сказал он, — но у нас недостаточно улик, чтобы это доказать, верно?
— Пока нет, шеф, но даже если б они и были, я не стал бы преследовать «Кенсингтон». Я считаю, что этот банк имеет для нас значение, потому что может вывести на действительно серьезную организацию. Это, скорее, важный источник информации, чем непосредственная связь.
— Я понял вашу мысль, — кивая, сказал шеф. — Сколько еще времени у нас есть по судебному разрешению на прослушивание?
— Три недели, — ответил Карсон.
— У нас есть сотрудничающий с нами судья?
— Купер, на него можно положиться.
— Подождите две недели, а затем обратитесь с просьбой, чтоб разрешение продлили на шесть месяцев, — сказал шеф, — я подпишу запрос.
— Да, сэр, — радостно сказал Карсон. Это именно то, что было ему нужно. От одной мысли, что прослушивание будет прекращено, ему делалось плохо.
— Что произошло, когда Калабрезе явился во второй раз? — спросил шеф.
— Он принес еще сто тысяч наличными.
— Ну, скорей всего, он действительно в банде; больше никто не станет разгуливать по городу с такой суммой.
— Во время своего первого визита он упомянул о своих связях в Нью-Йорке, но имен не назвал. Хотя я сомневаюсь, что у него есть такие связи.
— С фамилией Калабрезе? Конечно, есть. Вы не искали его в картотеке?
— Да, и он там числится, но как мелкая сошка. Одиннадцать лет назад он был арестован, с него сняли отпечатки, — и это все. Сержант из отдела убийств полиции Лос-Анджелеса недавно на него наткнулся; я с ним об этом разговаривал. Дело в том, что отпечатки пальцев Калабрезе оказались на машине, которая была угнана в Вегасе для совершения убийства. Но сам парень остался в тени — на Калабрезе вообще нет никаких документов.
— Тогда он точно гангстер, — сказал шеф; теперь он был доволен. — И не похоже, чтобы он был проходной фигурой. Вы заказали фотографию?
— В картотеке ее нет. Наверное, ее потеряли в местном полицейском участке. Я все же пометил его карточку. Если его арестуют, я об этом узнаю.
— Внесите Калабрезе в список тех, за кем надо наблюдать, — сказал шеф. — Я хочу, чтоб его имя проверили и по банкам, и по ростовщичеству.
— Да, сэр.
Шеф встал.
— Благодарю вас, господа. На следующей неделе в то же время.
Карсон вернулся за свой стол в отличном настроении. Единственная неприятность, что, похоже, Калабрезе он долго еще не увидит, но теперь он мог использовать это имя на еженедельных совещаниях на протяжении месяцев.
— Спасибо тебе, Винсент Калабрезе, — сказал он. — Кем бы ты ни был!
Сержанта Рикардо Риверу разбудил телефонный звонок. Он повернулся и посмотрел на часы. Шесть тридцать. А на работу надо не раньше одиннадцати. Черт!
— Алло?
— Здравствуй, Рикки.
— Синди, — раздраженно сказал он, — какого черта ты звонишь в полседьмого утра?
— Я думаю, ты знаешь, — сказала она.
— Черт побери, мне сегодня к одиннадцати, я мог бы еще три часа поспать. — Она достаточно долго с ним жила, чтобы знать, что однажды проснувшись, он уже не мог потом заснуть.
— Прости, я хотела наверняка тебя застать.
— Как Джорджи? — Так звали его сына. Он терпеть не мог это имя, но она настояла, чтобы ребенка назвали так в честь ее отца. По его же мнению, Джорджи Ривера звучало странно.
— Вчера он играл в футбол и сломал палец.
— Ты в этом уверена?
— Конечно, уверена; в травмпункте наложили гипс. Ему придется шесть недель с ним ходить.
— Знак доблести, — сказал Ривера, невольно улыбнувшись. Однажды он ходил с рукой в гипсе, и от девчонок отбою не было.
— Мне нужен чек в больницу, — сказала она. — Из того, что ты высылал, осталось совсем немного.
Он внутренне съежился.
— Сколько?
— Триста двадцать долларов.
— Господи, можно подумать, он сломал по меньшей мере позвоночник!
— Они делали рентген и все такое. Тут нечему удивляться, если учесть сколько в наше время стоит вся эта медицина.
— А в банке у тебя сколько, хватит?
— Вот поэтому-то я и звоню. Сегодня мне надо вложить деньги, чтобы оплатить чек, а у меня их нет.
— Пусть один раз останется неоплаченным, — сказал он. — Послезавтра зарплата.
— Я не могу так сделать, Рикки, — сказала она. — Я не должна подрывать свою репутацию в глазах банка, особенно сейчас, когда я осталась одна. По закону за лечение платишь ты.
— Хорошо, — сказал он. — Сегодня по дороге на работу забегу в свой банк.
— Спасибо, — сказала она. — И еще, Рикки…
— Да, ты получишь чек вовремя, не волнуйся.
— Это правда, Рикки?
— Да, правда.
— Потому что ты трижды уже запаздывал, и каждый раз меня подводил, понимаешь?
— Чек будет вовремя.
— Мой адвокат говорит, что, если он опоздает снова, я могу не разрешить тебе увидеться с Джонни на выходные.
— Ты хочешь заставить меня сдержать слово, играя ребенком?
— Если я не получу чек вовремя, — сказала она.
— Будет вовремя, я обещаю.
— А ты обещаешь внести деньги на счет сегодня утром?
— Да, обещаю.
— Спасибо, Рикки, на выходные увидимся.
Ривера вылез из постели и поискал на столике чековую книжку; на его счету был триста тридцать один доллар. После того, как он выпишет чек, останется одиннадцать. Он пошарил в карманах брюк — еще двенадцать баксов. До зарплаты придется обедать полуфабрикатами. Он сел за стол, достал пачку счетов из верхнего ящика, и посчитал сумму на калькуляторе. После оплаты счетов и чека Синди до следующей зарплаты останется меньше ста долларов.
После развода, а это было год назад, у него никогда не было денег. Даже его небольшая часть общих сбережений разлетелась на уплату основных счетов. Он денег не делает, это факт.
После свадьбы они жили вполне прилично; у них был неплохой домик в Вэлли и две машины. Дом и фургон достались ей, но платил за них, конечно, он. Кое-какие сбережения у них были, но судья большую часть отдал ей. Он хорошо ее знал; если он перестанет все оплачивать, она станет добиваться единоличной опеки над ребенком, и, скорее всего, получит и это.
Он тяжело вздохнул. Не жизнь, а дерьмо; и плавать в этом дерьме ему не нравилось.
В банке он положил на ее счет триста двадцать долларов и прибыл на работу раньше обычного. Ему передали, чтобы он позвонил Чико. Вместо этого он решил к нему зайти.
Чико склонился над негативом отпечатка большого пальца, внимательно его изучая сквозь лупу. Ривера подождал, пока он освободится, и заговорил.
— Как дела, амиго? — спросил он.
— Рикардо, приятель, ты-то как?
— Хорошо; есть что-нибудь для меня?
— Да, извини, что это заняло столько времени.
— Все в порядке, никакой спешки не было. Это не дело, а просто мое любопытство.
Чико покопался в ящике и достал пластиковый пакет, в котором был какой-то продолговатый серебристый предмет. К нему была прикреплена карточка для снятия отпечатков.
— Совпадает с тем, что ты мне показывал, — сказал он. — Это то, что тебе нужно!
— В общем, это подтверждает мои догадки, — скучающе произнес Ривера, — но, по сути дела, ничего мне не дает. Я не могу доказать, что эти отпечатки имеют отношение к преступлению.
— Так всегда и бывает, — сказал Чико, подавая ему пакет.
Ривера взял его.
— Спасибо, амиго, я твой должник. — Он вернулся к своему рабочему месту, его сердце сильно билось. «Попался-таки этот сукин сын, попался, как миленький!» Теперь у него достаточно оснований для ареста и опознания.
Он сел за стол и стал размышлять. Если он правильно разыграл все карты, то в конце его собственного тоннеля наконец забрезжит свет. Он поднял трубку телефона и набрал номер.
— Здравствуйте, — сказал он, — это сержант Ривера из полицейского департамента Лос-Анджелеса. Мне хотелось бы поговорить с мистером Винсентом, чем скорее, тем лучше.
— Подождите, пожалуйста, — сказала женщина.
— Майкл, опять звонит сержант Ривера. Он хочет встретиться с вами как можно скорее.
Майкл на мгновение задумался.
— Маргот, — сказал он, — помните, как я недавно потерял ножик для бумаги?
— Да, — ответила она.
— Где вы его нашли?
