— Сейчас ты вернешься и поможешь мне затащишь ее в дом.
Он уже успел взять себя в руки. Что тут творилось? Любопытство во мне перевесило страх, и я медленно побрел обратно. Я должен был выяснить, кто он такой и что все это значит. Подойдя к машине, я открыл заднюю дверцу и взглянул на Стефани. Я поднес руку к ее лицу, как к покойнику, и ощутил дыхание, слабое, но теплое. Она еще оставалась жива.
— Бери ее за ноги и вытаскивай! — резко сказал Форман.
Я пошел долгим путем — подхватил ее под мышки, усадил и только после этого вынул из машины. Форман выключил двигатель и фары и повел меня к двери. Крыльца у дома не было, только узкие деревянные ступеньки. Он открыл дверь, и я последовал за ним внутрь, где осторожно опустил Стефани на старый облезлый диван.
Форман зажег лампу и сел в продавленное кресло, спокойный и довольный.
— Что ты хочешь с ней сделать? — спросил он.
— Это вы ее сюда привезли.
Нос у нее, вероятно, был сломан, на шее виднелись коричневатые пятна подсыхающей крови.
— Не глупи. В твоем распоряжении хорошенькая девица, а вокруг никого — включи воображение. Считай это моим подарком.
Дом был обставлен скудно, похоже, Форман купил его вместе со старой мебелью и не удосужился им заняться.
— И давно вы здесь живете?
— Три месяца, — ответил он, покачав головой. — Не меняй тему.
— Я не сделаю ей ничего плохого.
— Но ведь тебе хочется, — сказал Форман, подаваясь вперед. — Тебе хочется причинять боль, не важно кому. Почему она не подходит?
— Я не сделаю ей ничего плохого, потому что об этом просите вы.
— Но ты ведь причинил вред моему другу. Убил его — убил существо, практически всесильное. Как тебе удалось?
Я погрузился в воспоминания, все еще опасаясь говорить о том, что случилось. Никогда не знаешь, какие сведения тебе пригодятся и когда.
— Вы такой же, как он?
На лице Формана появилась натянутая улыбка.
— Еще один бог?
— Я называл его демоном. Похоже, я имею о нем менее ясное представление, чем вы.
— Прежде нас называли демонами. Привидениями, призраками, оборотнями, чудовищами. Даже серийными убийцами, хотя тут виновата репутация. Такие, как мы, могут становиться кем угодно по собственному желанию. Как и она.
Он показал на Стефани, неподвижно лежавшую на диване.
— Она — одна из вас?
— Нет, конечно, — ответил он, вставая и подходя к ней. — Сама она не наделена силой, как и все вы, но с нашей помощью… она может превратиться в кого угодно по твоему выбору. Хочешь рабыню? Хочешь любовницу? Хочешь зверя, чтобы его затравить? Она станет для тебя, кем прикажешь.
Он наклонился и взял прядь ее волос — небрежно, словно покупатель, осматривающий товар.
— Многие недооценивают пытки, — продолжал он, — хотя это воистину поразительный инструмент. Не для того, чтобы узнать истину, — если тебе нужна информация, пользуйся другими методами. Я же тебя не пытаю. Но с помощью пытки ты можешь добиться того, чего не дает ни одно другое средство, — полного и абсолютного послушания. Так что давай, кем хочешь ее сделать?
Он был демоном, хотя пока я не заметил никаких демонических превращений. Что ж, можно спросить:
— И вы тоже похищаете тела?
— Сегодня похитил два. Включая твое.
— Нет, я имею в виду, как тот, кого я убил. Вы сказали, он забирал тела, чтобы становиться похожим на кого-то, кого я знаю. Вы тоже так умеете?
Он уставился на меня:
— Мир, где все боги одинаковы, был бы очень скучным местом. Конечно, ты мог бы молиться всем нам, если бы хотел похитить тело, но к кому бы ты обратился, возжелай ты чего-то другого?
— Не верю, что существует бог — покровитель похитителей тел.
— Ты не отвечаешь на мои вопросы, я ухожу от твоих.
— Я вам ничего не скажу, пока не получу что-нибудь взамен.
— Но я даю тебе именно то, что ты всегда хотел! — воскликнул он. — Собственную жертву — она без сознания и готова играть в любую игру, которая придет тебе в голову. Она не Барби, но, как и все куколки, по-своему привлекательна, и в этом городе найдется немало людей, которые вырвали бы левый глаз, чтобы оказаться на твоем месте.
Я не ответил.
— По всей видимости, у тебя другие вкусы, — сказал он, внимательно разглядывая меня. — Чего же ты желаешь? Мы можем положить ее на кухонный стол и там провести наше особое бальзамирование. Ну так как, Джон?
Мне хотелось этого — вы даже не представляете насколько. Он все равно убьет меня, подумал я, но, если я решу ему подыгрывать, отсрочит ли это приговор? Смогу ли я выиграть время, если начну пытать Стефани? Как ни посмотри, я оказался в ситуации, у которой не будет последствий: я либо умру, либо стану вечным пленником, так что в этом доме мне позволено все — за его стены ничего не просочится.
А Стефани была красива: длинные светлые волосы, белая кожа. Как Брук. Сколько снов я мог бы воплотить в жизнь…
Да, я хотел этого, но не собирался поддаваться. Кем бы ни был Форман, я сильнее его. В чем бы ни состоял его план, я помешаю его осуществлению. Если он по каким-то своим извращенным причинам хочет, чтобы я мучил девушку, я сделаю все, чтобы с ней ничего не случилось.
— Я не буду. Я не такой, как вы.
— Да, не такой. Но ты удивишься, узнав, сколько у нас общего.
— Что вы намерены со мной делать?
— Пока не решил. Ты согласен отвечать на мои вопросы?
— О демоне, которого я убил? Ни слова.
— Тогда тебе придется посидеть здесь, — ответил он, подходя к чулану.
На двери висел замок, он открыл его и жестом пригласил меня внутрь. Я не шелохнулся, и он повторил жест более настойчиво.
— Не испытывай моего терпения, Джон. Ты убил близкого мне человека, и это не располагает меня к тебе. Но ты показался мне любопытным, и я советую тебе не терять этого статуса.
Я помедлил, но, как только он поднял пистолет, прошел в чулан. Форман улыбнулся и закрыл дверь. Я услышал, как он повесил обратно тяжелый замок.
— Увидимся утром, — сказал он, постучав по двери. — А пока, раз ты не хочешь Стефани, я забираю ее себе.
Я услышал шаги, потом кряхтенье, — видимо, он поднимал тело. Снова шаги, медленные и тяжелые, они удалились в другую комнату: сначала мягко по ковру, потом звучно по чему-то жесткому, вроде линолеума, потом снова мягко. Наконец донесся громкий удар и далекий звук падения.
Я попробовал открыть дверь, но ручки внутри не оказалось, а замок не поддавался. Я ощупал края в поисках щели, или отверстия, или… не знаю. Чего-нибудь. Я заперт в доме с сумасшедшим — сумасшедшим демоном, — который уложил меня в кроватку, рассказав перед сном историю о том, как приятно мучить людей. Мне вовсе не хотелось торчать здесь, но дверь не оставляла надежды. Как минимум ночь я вынужден был провести в доме.
Я пошарил по оштукатуренным стенам чулана и обнаружил глубокие дыры — маленькие, размером с палец, будто кто-то пытался проковырять стену, и большие, неправильной формы, словно кто-то ломился в нее. Стена за гипсокартоном была усилена прочным деревом, не исключено, что специально. Я обследовал другую стену, без пробоин, нашел там то же дерево и сдался. Форман, похоже, специально оборудовал дом так, чтобы сбежать было невозможно.
Не исключено, что мне удалось бы выломать деревянные панели или даже дверь, но это произвело бы шум и разрушения, которые наверняка не понравились бы Форману. По очевидным причинам я не хотел обострять наши отношения.
Но какие у меня имелись альтернативы? Ждать, когда он вернется? И что он сделает? Но даже если мне удастся бежать, куда я пойду? Он знал, где я живу, и явно не стеснялся нарушать закон, когда было нужно. К тому же я все еще не представлял, какой демонической силой он наделен.
И в этот момент до меня донесся крик.
Его приглушало расстояние, стены, двери, но я хорошо его слышал. В первый раз она, кажется, прокричала: «Зачем вы это делаете?» — потом: «Я ни в чем не виновата!» — а после раздавались лишь неразборчивые стоны.
Какая-то часть меня хотела отвернуться, заткнуть уши, притвориться, будто ничего не происходит. Но я не сделал этого. Я прислушивался, ловил каждый звук, прокручивал сценарий у себя в голове. Исходя из наших разговоров, я предположил, что замученная женщина, труп которой я осматривал в морге, — это одна из «игрушек» Формана, а он и есть второй убийца. Поскольку я видел его работу, то представлял себе, что он вытворяет со Стефани. Высокий визг, вероятно, вызван прижиганием, глухие вскрики — ударами и уколами. Я понимал, что означает каждый звук, и мог бы заткнуть уши, чтобы не слышать, но проще было не обращать внимания. Я сделал то, что часто делал по ночам в детстве, — свернулся калачиком и отключился.
Спустя время к ее крикам присоединился второй голос — мужской. Голос Формана. Звук его потрясал: он кричал на нее и в то же время в страхе кричал вместе с ней. Два голоса доросли до мучительного крещендо, а потом вдалеке хлопнула дверь, и надрывающийся, плачущий голос понесся по коридору мимо меня к входной двери. Я услышал быстрые тяжелые шаги, спешащие покинуть дом. Загремел замок, раздался отчаянный удар по входной двери, потом треск, и дверь с грохотом распахнулась. Шаги из дома переместились наружу, и тут Форман издал крик такого первобытного ужаса, что я весь покрылся мурашками. Крик продлился несколько секунд и оборвался: я различал только шум ветра в деревьях и редкие удары двери об стену.
