«Продолжай в том же духе. Злость необходима, как воздух».
Глубокий вдох, за ним второй. Патрика придется помянуть позже. Вопрос в том, какой еще груз к тому времени ляжет Дэнни на плечи. О Патрике сейчас думать нельзя.
Надо думать об убийце брата.
– Эван до сих пор на свободе. – Дэнни почувствовал, как напряглась Карен. – Я должен его остановить.
– Ты? – Девушка резко отстранилась. – Нет, мы позвоним в полицию.
– Копы нам не помогут.
– Если расскажем о Патрике…
– Исключено, – покачал головой Картер.
– Что за ложная гордость? – возмутилась Карен. – Я не хочу потерять тебя из-за каких-то глупых киношных стереотипов!
– Дело не в стереотипах, а в сыне Ричарда, Томми. Эван убьет его, как только заслышит сирены.
– А зачем тебе его останавливать? Давай просто уедем из города.
– Ты готова уехать?
Неуверенно оглядев гостиную, Карен кивнула.
Дэнни нежно поцеловал ее в губы и на секунду отдался манящей фантазии: взять деньги, сесть в машину и уехать куда глаза глядят – туда, где нет ни холодных ветров, ни мрачного прошлого; туда, где можно начать все сначала и жить по-другому.
Мечты гораздо прекраснее действительности.
– Чтобы отомстить мне, Эван убьет и мальчика, и Ричарда. А если я не прав… – Дэнни запнулся. – Хватит. Я набегался.
– Что же делать? – Во взгляде Карен читалось отчаяние. – Строить из себя Джона Уэйна [27]?
– Не знаю. – Устало вздохнув, Дэнни закрыл глаза.
В памяти возникла последняя встреча с Патриком в «Железной короне», меньше месяца назад. В зеркале над баром было видно, как Патрик вошел, огляделся, пофлиртовал с девушками в угловой кабинке. Вспомнилось, как он взвыл, запрокинув голову, когда Дэнни в шутку расстрелял его отражение в зеркале… Картер помотал головой, отгоняя навязчивый образ.
– Как ни беги, проблемы все равно догонят. – Дэнни открыл глаза. – Отец так говорил.
Карен молчала. Дэнни знал, что она пытается найти выход, оптимальное решение, ловкий ход.
– Я рассказывал, как погиб отец?
Напряженное лицо девушки смягчилось.
– Да, конечно. Авария.
Дэнни кивнул.
– Отказали тормоза старенького пикапа. В кузове всегда стоял огромный ящик с инструментами. – Он улыбнулся. – Мы с Шеймусом любили залезать в него, воображая, что попали на борт «Тысячелетнего сокола». До драк спорили, кто будет Хэном Соло, а кто – Люком Скайуокером. На новую машину денег не хватало, вот отец и заездил старый «форд» буквально до дыр: соль проела днище, дверцы заржавели… – Картер вздохнул. – Последний раз мы с отцом виделись, когда я сидел в тюрьме.
Карен нахмурилась.
– Он приехал в тюрьму на свидание. Если б ты знала, как ему было неловко! Отец всю жизнь трудился не покладая рук, считал, что только честный трудяга имеет право называться человеком, презирал преступников и всех тех, кто зарабатывает на жизнь нечестным путем, а его единственный сын попал в тюрьму!… Но сыновей не выбирают, и он приехал ко мне. – Дэнни покачал головой. – Мы говорили о бейсболе.
– Он знал, что ты его любишь.
Шумно выдохнув, Дэнни уставился в потолок.
– Виделись мы в декабре, а еще через пару недель отец ехал на своей развалюхе по шоссе Эйзенхауэра. Шел сильный снег, дорога была скользкая, как зеркало. Воскресное утро, но отец выехал на работу. Тормоза отказали…
Обхватив Дэнни за плечи, Карен прижалась к нему.
– Милый, ты мне уже рассказывал. Незачем будоражить горькие воспоминания…
Дэнни все-таки продолжил:
– Я не говорил тебе, что коп, выехавший на место аварии, пришел на похороны. Меня это по-настоящему растрогало.
Он прекрасно помнил того полицейского: крепкое тело футболиста, типично коповские усики, железное рукопожатие и тихий, еле слышный голос.
– То, что он рассказал, поразило меня до глубины души.
Сраженный горем Дэнни не замечал крепких объятий Карен.
– Патрульный полицейский видел немало аварий, умел их «читать»: следы заноса, битое стекло, точки столкновения рассказывают обо всем. Обычные истории: люди засыпают за рулем, ведут машину в нетрезвом состоянии, не следят за дорогой. С отцом все произошло по-другому.
– В каком смысле? – прижавшись щекой к его щеке, спросила Карен.
– Коп восстановил события по следам шин.
На похоронах Картер понял, что отец не мог поступить иначе. Авария предстала перед ним в мельчайших подробностях: отец за рулем, в салоне негромко играет радио, пальцы сжимают сигарету, сквозь залатанные сиденья сочится холод. Внезапно он понимает: что-то не так. Отец лихорадочно жмет на тормоза, они не слушаются. За окнами валит снег, старенький «форд» окружен плотным потоком машин…
– Отец специально свернул к бетонным заграждениям, – выдохнул Дэнни.
– Самоубийство? – недоверчиво переспросила Карен.
Дэнни покачал головой:
– Нет. Просто тормоза отказали посреди шоссе, да еще в снегопад. Если бы он попробовал свернуть вправо, к обочине, его бы пропустили, но он боялся в кого-нибудь врезаться. В соседней машине могла быть целая семья. В общем, чтобы люди не пострадали… – Он взглянул на Карен. – Отец не стал рисковать чужими жизнями и свернул налево. Шоссе расширяли, вдоль трассы поставили бетонные заграждения. Папа ехал со скоростью около восьмидесяти километров в час и знал, что шансов нет.
Глаза Карен наполнились слезами.
– Я столько лет носил это в себе!… На похороны меня привели под конвоем. Через три месяца я вышел из тюрьмы и тут же вернулся к старой жизни. Сделал вид, что исправился: устроился на работу в бар, снял новую квартиру, но в глубине души знал, что все это самообман. Вскоре мы с Эваном ограбили управляющего, когда тот шел сдавать вечернюю выручку. После нападения на ломбард я понял, что давно пора встать на верный путь, начать жить как полагается. По-отцовски.
Воспоминания терзали душу. Дэнни считал себя умным и рассудительным, но совершил слишком много ошибок. Эван вновь встал на его пути, и за хот-догами они обсуждали, что заставляет людей выбирать преступный путь. Макганн утверждал, что экономические причины и государство вынудили его взяться за пистолет; что надо бороться не на жизнь, а на смерть, когда обстоятельства складываются против тебя. Дэнни понимал, что это отчасти верно. Бедняки, как отец, вкалывают по семь дней в неделю, чтобы не умереть с голоду; богатеи, как Ричард, жируют на всем готовом. Эта примитивная точка зрения не отражает всю сложность и многообразие жизни. Право на выбор существует для всех, но Дэнни раз за разом предпочитал выбирать неверные решения, прекрасно сознавая свои ошибки и не желая их признавать.
– Этого больше не повторится, – сказал он, глядя на Карен.
Неожиданно он осознал, что на этот раз настроен серьезно. Не надо бояться последствий. Не надо совершать удобных ошибок и выискивать ловкие ходы.
Дэнни ясно понял, что нужно сделать.
В широких окнах виднелось холодное голубое небо, облепленное тяжелыми тучами. Солнечный свет казался нестерпимо ярким и начисто лишенным тепла. Дэнни всегда воспринимал Хэллоуин как первый день зимы, а в этом году – особенно.
– Я в кофейне. – После каждого слова в трубке раздавалось гулкое эхо. Сотовые телефоны становились все меньше, но качество звука никого не волновало. – Подожду еще пару минут, а потом уеду.
– Я приеду! Звонить можно откуда угодно! – предложила Карен.
– Нет.
– Дэнни!
– Мы уже сто раз все обсуждали, – мягко напомнил Картер.
– Я хочу помочь! Я на твоей стороне! – В голосе девушки звенело раздражение.
– Знаю. – Подавшись вперед, Картер выглянул в окно. Поток транспорта не интенсивнее обычного, усиленных отрядов полиции нет. Копов Дэнни не ждал, но они с Карен решили: рисковать больше нельзя.
– Карен, Дебби может испугаться, увидев тебя. Все должно пройти гладко!
– Ладно… – вздохнула девушка.
– Все получится, вот увидишь!
– Будь осторожен, хорошо?
– Обещаю. Номер у тебя под рукой?
Карен зачитала номер сотового Нолана.
– Отлично. Не отходи от телефона. Как закончу, сразу перезвоню. Милая… – Дэнни запнулся. – Прости, что втянул тебя в эту историю.
– Буду ждать. – Карен повесила трубку.
Глотнув кофе, Дэнни осмотрелся, чтобы развеять нервное напряжение. На кирпичных стенах – громадные картины-комиксы, за стойкой – бармен с проколотыми бровями и тяжелыми, оттягивающими мочку кольцами в ушах. Кофейня находилась в авангарде джентрификации [28], присоединившись к небольшой группе заведений, которые воспользовались бумом на рынке недвижимости. Решение правильное, но слегка преждевременное. Украинских бабушек и мексиканских чернорабочих в районе по-прежнему намного больше, чем представителей золотой молодежи, готовых выложить пять долларов за чашку капуччино. Кофейня идеально подходила Дэнни: тихо, спокойно, в зале большие окна, выходящие на улицу. Чуть податься вперед – видны Пайк-стрит и строительная площадка, где Дебби сторожит мальчика.
