За шторами замелькало что-то оранжевое. Быть может, полицейская машина, но, скорее всего, самодельный факел. Майк собирался нас сжечь.
Я напряг мозг, пытаясь найти хоть какую-то идею, хоть как-нибудь вернуть здравый смысл тому, что происходило. Ничего. Только чистое безумие.
Хорошенько сконцентрироваться и совершить телепортацию. Вырыть подземный туннель. Позвонить в полицию.
– «Брайт-Смайл», – сказал Зеб.
Яркая улыбка? Или «Брайт-Смайл». Конечно. Пройти через кабинет дантиста, где я оставил Стива. Мне стало немного стыдно, что избитый докторишка раньше меня сообразил, что нужно сделать.
Я шагнул к зазубренному пролому, но тут почувствовал ветерок на своем вспотевшем лбу. Там кто-то был.
– Он вырубил Стива, – послышался чей-то голос. – Макэвой забрал его пистолет.
Стив? Не может быть.
Снаружи послышался голос Ирландца Майка.
– Мы контролируем все выходы, Макэвой. Попытаешься бежать, и ты – труп.
Возможно, сам бы я сумел от них уйти, но не с Зебом на плечах.
Я постучал пальцем по собственному виску, пытаясь сосредоточиться.
– Ладно, Майк, ты победил. Давай поговорим.
Ближний бой – моя специальность. Но мне требовалось, чтобы они оказались рядом, тогда я мог продемонстрировать им свои способности.
Ирландец Майк с минуту обдумывал мое предложение.
– Очень хорошо, мальчуган. Выброси в открытую дверь пистолет Стива и свои ботинки, а потом встань в угол.
Ботинки? А это еще зачем? Он думает, что я ниндзя?
Я выбросил в дыру «кольт» и ботинки, а потом встал в угол за Зебом, чувствуя себя как напроказивший школьник. Могу спорить: чтобы работать на Майка, нужно быть настоящим ублюдком.
– Трус, – едва слышно прошептал Зеб. – Я продержался два дня.
Если б его ухо не было покрыто запекшейся кровью, я бы ему врезал.
– Заткнись или упади в обморок и позволь мне самому разобраться с тем, что ты тут наворотил.
– Ага, может быть, еще снимешь штаны? Это станет для них хорошим уроком.
Зеб никогда не сдавался. Однако в тех случаях, когда он сидит у меня в голове, мне не нужно на него смотреть.
И это мой лучший друг… Боже мой.
Ирландец Майк вошел через заднюю дверь вместе с двумя своими помощниками. Один заметно прихрамывал, нос другого выглядел так, словно он провел десяток раундов на ринге. Сам Майк покраснел от гнева. Однако он показался мне уже не таким уверенным в себе. Они медленно, не сводя с меня глаз, пересекли залитую кровью комнату. Третий тяжеловес появился из двери в стене и смотрел на меня через прицел автоматического пистолета.
Майк сглотнул.
– Ублюдок, – пробормотал он, массируя шею. – Кто бьет людей в такие места? Что ты за человек?
Я не ответил. Какой смысл?
С минуту Майк бросал на меня злобные взгляды. Наконец он перестал себя жалеть.
– Наверное, я выживу. – Он зажег сигарету при помощи длинной деревянной спички и сильно затянулся, отклонив пламя. – Ну, Макэвой, так где диск?
Зеб тихонько заскулил; может быть, он поступил правильно. Трое преступников держали нас на прицеле, а у меня не было для них хороших новостей. Нас окружили в маленькой комнате без всякой надежды на спасение, разве что все они одновременно отвлеклись бы на что-то более интересное.
– Вот как обстоит дело, Майк. Диска не существует. И никогда не существовало. – Я не мог удержаться и забарабанил по макушке Зеба. – Этот недоумок пытался блефовать с тобой, а потом вовлек в свое дерьмо меня, когда его положение стало безнадежным.
Майк продолжал возиться с сигаретой.
– Да, так мне док и сказал вскоре после того, как сообщил о том, что диск есть. Так что – правда, а что – нет? Я не знаю.
– Верь мне, Майк. Я ирландец. Мы ирландцы. Клянусь трехцветным флагом, диска нет. Этот придурок даже камерой пользоваться не умеет.
Майк засунул руку под мягкую шапку и почесал голову.
– Это трогательно, мальчуган, ирландские корни и все такое, но ты не хуже меня знаешь, что кельты резали друг другу глотки в течение столетий. Нужно нечто большее. Что еще у нас есть общего?
– У нас у обоих чешется, – сказал я, указывая пальцем.
Майк отдернул руку, слово его ударила монахиня.
– Что, чешется? Дьявольщина, о чем ты говоришь?
– Так вот, значит, о чем речь? Ирландец Майк Мэдден сделал себе новые волосы и немного этого стесняется?
– Будь ты проклят, – закричал Майк и тут же сильно закашлялся. После ударов в горло такое иногда случается.
– Перестань, Майк. Сейчас двадцать первый век. Хирургия – позитивная вещь. Она показывает, что ты заботишься о своей внешности. Трансплантация волос сегодня аналогична походу к парикмахеру пятьдесят лет назад. Если тебе это по карману, даже не думай.
– Вот именно, – пробормотал Зеб. – Так я и говорил.
Именно этими словами он меня и уговаривал. И сейчас я лишь повторял его зажигательную речь.
– Всем наплевать, Майк. Ты знаешь, сколько американцев подверглось хирургическому вмешательству в прошлом году? Попробуй угадать; просто попробуй. – Я не стал дожидаться ответа, вдруг Зеб произносил такую же речь для Майка. – Двенадцать миллионов. Ты можешь поверить? Двенадцать миллионов! Может, кто-то из твоих парней делал в прошлом месяце липосакцию?
Крепыш, стоявший слева от Майка, слегка покраснел, а потом навел свою «пушку» мне на лоб.
Майк взял себя в руки.
– Да? И что ты об этом знаешь?
– Я много знаю, – ответил я. – Потому что у меня у самого все чешется. – Пришло время снять шапку.
Я попытался сделать это небрежно, словно показывал свою макушку каждый день. Сорвав шапку, я остался стоять в сиянии своих трансплантатов.
Майк слегка прищурился, а затем поманил меня к себе, туда, где было светлее. Я повиновался и наклонил голову, чтобы парни пониже ростом могли посмотреть.
– Должен признать, – наконец сказал босс, – что выглядит совсем неплохо.
– Тебе бы следовало видеть его шесть недель назад, – проворчал Зеб. – Он был как бильярдный шар. Эти волосы выпадут, но вместо них появятся другие. Теперь вы можете получить представление о том, что будет.
– И все равно немного чешется.
К Зебу явно пришло второе дыхание.
– Но это все иллюзия. Зуд проходит через неделю. У Майка должно чесаться; у него остались следы от двух тысяч мелких порезов. Ты просто псих.
Майк осторожно поправил шапочку.
– Это сводит меня с ума. Я все время хочу кого-нибудь пристрелить. А в прошлую среду едва не ударил свою малышку.
Я попытался выглядеть потрясенным, словно не мог себе представить, чтобы Майк отшлепал маленькую девочку.
– У тебя есть дочь? Господи!
Должно быть, я немного перестарался.
– Да, не суетись так, Макэвой.
– Ну, знаешь, бить дочерей неправильно.
Майк снова потянулся, чтобы почесать голову, но вовремя остановился.
– Забудем. Твои волосы выглядят хорошо, тут нужно отдать тебе должное. Теперь я могу смотреть в будущее с надеждой. Но этот ублюдок пытался меня шантажировать.
– Из-за чего? Из-за трансплантации волос? Неужели ты такой чувствительный, Майк? Столько шума из-за волос?
Неожиданно Майк рванулся вперед и лягнул Зеба в грудь, отбросив кресло назад.
– Дело не в трансплантатах. Плевать я на них хотел. Он пытался шантажировать меня. Мне нужно сделать из него пример.
Это было абсурдно.
– Пример? И кто обратит на это внимание? Ты где находишься?
Следующие слова я прокричал, глядя в потолок.
– Это Клойстерс, Майк. Клойстерс! Местное полицейское управление будет терпеть тебя до того момента, пока ты кого-нибудь не убьешь, после чего тебя посадят. Полагаю, Майк, они уже прослушивают твои сотовые телефоны и следят за твоим клубом. – Я не стал упоминать о массовом убийстве в «Медном кольце».
Мэдден нахмурился.
– Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы называть Майком, мальчуган. Мистер Мэдден подойдет больше.
Теперь мой язык убегал вместе со мной.
– И еще одно. Если подумать, теперь в Ирландии никто не говорит мальчуган. Это слово употребляют только в Шотландии.
– Та же самая страна, – решил вставить свое слово один из парней Майка.
Мэдден пришел в ужас.
– Та же страна? Та же траханая страна? Боже мой, Генри… Теперь я понял, что мне не следовало тебя нанимать. Более того, ты уволен!
Это вызвало смешки, как и стрельба указательным пальцем, в стиле «Подмастерьев Дерри».[94] Теперь, когда все внимание было сосредоточено на Генри, я решил перейти к ближнему бою.
Это заняло менее секунды, и атмосфера в тесной комнатке стала такой сюрреалистичной – яркий свет и клубы пыли, – что никто не верил в то, что происходило перед их глазами. Они продолжали смеяться, когда я оттолкнулся от кресла Зеба, выдернул стилет Мейси Баррета из потолочной балки и приземлился между ними. Парни Майка отлетели от меня в разные стороны, словно я был центром взрыва. Стенной шкаф рухнул на пол, и столешница из фальшивого мрамора разбилась на мелкие кусочки.
