«Кого? Что?»
И кого, и что.
«Ладно», – подумала она. – «Я всё поняла. Я постараюсь».
Вперед.
«Ладно», – повторила Лиза, снова оставшись наедине. Давай, Макс. Выставь Светлану, и мы поговорим. Мы всё обсудим прямо. Если хочешь встречаться – можно попробовать. Что нам уже терять.
Сейчас возьму и постучусь к ним.
Горький чай кончился. Лиза встала и сделала шаг навстречу очередной безумной затее.
Дверь спальни распахнулась. В гостиную шагнула Светлана. Ее вел под руку смущенный раскрасневшийся Максим. Света была пьяна и неуправляема.
– Элиза, как вас там по отчеству, – громко возвестила она. – Я вам передаю, так сказать, этого парня.
Она нагнулась к Максу и присосалась к нему, едва не свалив на пол.
– Макс-сим, – Света неровно вытерла губы Макса двумя пальцами. – Всего хорошего, спасибо за отличный секс-с. Чё уставился, ты сам бухой, токо глянь на ся.
Лиза хотела что-то сказать, но в ее желудке булькнуло, и к горлу подступила желчь.
– Лизка, она врет, – сказал Максим, глядя в сторону. – У нас абсолютно ничего не было.
– М-мда? – Света захихикала. – Слышишь, тогда с какого эти триста баксов?
Она разжала пальцы, и по ее ладони одна за другой скатились три влажные трубочки.
Сотня. Еще сотня. И еще одна.
Лиза молча переступила их, нырнула к себе в комнату и расплакалась прежде, чем успела повернуть задвижку.
...
Невидимый ливень барабанил по жестяному навесу где-то над головой. Лиза беспокойно топталась на месте, чувствуя, как мягкая земля крошится под ногами – даже не земля, а бурые листья и жухлый картон. Зыбкий мир вокруг дышал цементом, столярным клеем и сырой бумагой. Сценарий намокнет, – подумала Лиза, и оглянулась, чтобы подобрать его, но Макс успел раньше. Он бродил где-то рядом, переворачивая шуршащие листы, и негромко говорил с рабочими. Его волосы слиплись, а на рукаве пиджака клочьями свалялась паутина. Максим пытался стряхнуть ее, но паутина и опилки снова липли к его манжетам.
– Это цена, – сказал он. Нет, ей послышалось. Правильно – «эта сцена». – Эта сцена религиозного характера, где ты, как ведущая, займешь центральный пост вот здесь…
Слова Макса с шелестом растворились в рабочем шуме: два человека, одетые в зеленую форму студии, установили под навесом большой сосновый крест, взяли по молотку в руки и завозились у опоры.
Тук, тук, тук. Бревно легко уходило в грунт, подмытый дождем.
– Здесь тебе висеть, – шепотом объяснил Максим, листая белевший в темноте сценарий. – Спокойно, всё ненастоящее.
– Зачем? Я что, выиграла землю? – спросила Лиза.
– Землю выиграл я, – засмеялся Макс, пиная размокшие листья. – Ты как раз выиграла небо.
Тук, тук, тук. Позади возились рабочие.
Лиза оглянулась на крест, и ей стало жутко.
– Стой, я не хочу, – сказала она. – С какой еще стати? Это я отправляю сюда людей!
– Раньше да, – ответил Члеянц, перебирая бумаги. – Но теперь Тамара Владимировна сама решает, как и что выбрать из материала. Вы же всё подписали?
Лиза увидела, что белые листочки – не сценарий, а ее контракт, и договор об авторских правах, и банковское соглашение.
– Нет, если честно, я не подписывала…
– Тс-с, – сказал Макс. – Эфир уже начался, давай. Виселица в небо.
Тук, тук, тук.
Опять постучали в дверь ее спальни. Полумрак растворился, вокруг стало тихо и пусто. На тумбочке мерцал синей лампочкой ноутбук, а за окном шумел весенний ливень.
Тук, тук, тук.
– Кь… кто там? – спросила Лиза, окончательно просыпаясь.
– Я, – это был Дима.
– Димка? – Лиза вскочила и подбежала к двери.
Он был полностью одет. Дима прошел в комнату и пристроил у кровати тяжелый рюкзак.
– Я зашел попрощаться, – сказал он. – Мне нужно идти.
– Куда? – Лиза потерла виски ладонями.
– Пока не знаю. Найти водителя, который перевезет меня через границу. Нужно попасть обратно в Европу.
– З-зачем?
– Долго рассказывать.
– Нет, стой. Расскажи. Расскажи мне всё.
Усевшись на спинку кровати, Дима помолчал и беспомощно выдохнул.
– Синица исчезла, – сказал он.
– Кто? Это… подожди, та девочка? Которая погибла?
– Не до конца. Может, еще что-то можно сделать. Найти Сюзанну…
– Стой. Димка, пожалуйста, – Лиза дважды сглотнула. – О чем ты? Я вообще не понимаю!
Тогда он заговорил, медленно пережевывая слова. Он снова пересказал Лизе свою теорию. Что ни один человек не умирает насовсем, пока живут воспоминания. Пока кто-то может представить себе его лицо, походку и голос. Это наше сознание, объяснил Дима ей, оно мало изучено, но суть простая: в каждом из нас хранятся копии тех, кто для нас важен. Наш разум умеет полностью воссоздать их, например – во сне. Мы все продолжаем жить внутри друг у друга. Пока не забываем.
– А я вот забыл. Все эти новые дела в Москве… клеткам не хватает ресурса. Нужен кто-то другой, кто напомнит. Ты считаешь, я ненормальный, я знаю.
– Димка, перестань.
– Нет, слушай, даже если у меня с головой не всё в порядке, это, в общем, не важно – всё равно нужно вспомнить. Это самое дорогое. Не знаю, как объяснить. На любого психа можно найти лекарство. Когда-то я нашел, но оно теперь кончилось.
Лиза старалась понять, он видел это.
– Не знаю. Ведь так же у наркоманов, – осторожно сказала она. – Им срочно нужна доза, они бегут куда-то среди ночи… вместо того, чтобы разобраться в себе.
– Пускай, – Дима подобрал что-то с пола. Маленький пузырек, гремевший желтыми таблетками. Валерьянка. – Мне всё равно нужен отдых от всего этого. Если разбираться в себе, то не здесь, это точно.
– Ладно, – сказала Лиза. – Что конкретно ты решил делать?
– Там была ее подруга, Сюзанна. Она должна помнить.
– И как ты ее теперь найдешь?
Дима улыбнулся.
– Уж это я хорошо умею.
– Ладно, – сказала Лиза. – Знаешь, будь от меня какая-то польза, я бы тебя отговорила. Но я сама в полной жопе.
Она засмеялась, и Дима тоже не удержался.
– Вот сразу видно, что ты психолог. Я когда решил ехать, мне всё равно было как-то не по себе. А теперь я точно знаю, что всё получится.
– Та же фигня. Между прочим, я еду с тобой.
И веселье кончилось.
– Нет, ты что, – сказал Дима, помолчав. – Так нельзя. И вообще, у тебя эфир на днях.
– Плевать, мне всё равно, мне нужен отпуск.
– Но не так же.
– Я должна выбраться, – она заглянула ему в глаза. – Серьезно говорю: я без тебя сдохну тут.
– У тебя есть Макс.
– Так, – она переменилась в лице. – Давай не будем о нем.
– Почему?
– Долго рассказывать.
Он ждал, но Лиза так и не продолжила.
– Тебя уволят, – сказал Дима наконец.
– Я знаю.
– И много людей потеряет работу.
– Эх, – Лиза скрипнула зубами. – Вот обязательно тебе? Ты специально? Взял мне и всё пересрал.
Она едва не заплакала, и Дима растерялся. Он молчал, катая в ладонях твердый пузырек валерьянки.
– Вот так я каждый день думаю только о других, – говорила Лиза, наклонив к нему лицо. – Стоит мне заболеть или проспать, и что? Один дебил купил машину в кредит… у другого семья и дети… какой-нибудь шалаве нечем будет заплатить за фитнесс… куда мне деваться? Да поставь ты этот сраный пузырек!
Дима быстро вернул пузырек на тумбочку. Тот покатился и ссыпался на пол. Не зная, чем занять руки, Дима взял подушку. Она была сырая, вся испачканная помадой.
Он растерянно глянул на Лизу.
– Глянь в зеркало, – сказал Дима. – Что случилось-то?
– А, это, – Лиза отвернулась. – Фигня, замажу сейчас. Это как раз поправимо.
«Ей точно нужен отпуск», – подумал он. Даже больше, чем мне.
Пока Лиза возилась с косметикой, Дима лихорадочно соображал.
– Вообще, есть один способ выбраться, – медленно сказал он. – Но тебе придется много работать. И это будет обман.
– Тоже мне, новость, – ответила Лиза через плечо. – Ну, говори. Давай.
– Со мной тебе всё равно нельзя, это ты сама должна… Машиной очень долго, лучше на самолете.
– Ну-у! – потребовала она.
– И тебе нужен Максим.
– Нет.
– Да, – нажал Дима. – Не знаю, что у вас там получилось, но без него никак. Придется договариваться.
– Я не хочу.
– Не тебе. Ему придется. С телеканалом.
Лиза спрятала крем и щелкнула зеркальцем.
– Ладно, – сказала она. – Ты скажешь, что придумал, или мы так до утра просидим?
В комнате пахло свежими обоями и сосновой рамой, а по жести карниза непрерывно барабанил дождь.
...
– Никаких следов растительных волокон. Вообще никаких.
– И что…
– А то, что ваш «вегетофил» – и где вы слово такое взяли? – придумал отличную схему. Он устроился сюда с личной целью. Не суть важно: армия, нейролептики. Главное – он знал, что нормального питания не будет. Вот и придумал. Санитарам веселье, а ему – пара овощей или фруктов каждый день. Неплохо?
