Ее голос стал резким, наполнился горечью.
— И мне придется согласиться. Потому что…
Она замолчала и отвернулась, заливаясь краской.
— Потому что…, — Фрэнсис догадалась.
— Потому что, думаю, жду ребенка.
Фрэнсис почувствовала необычайное волнение:
— Закрывая одну дверь, бог открывает другую, — прошептала женщина.
Взгляд Вайолет ничего не выражал.
— Все двери закрыты. — Она повысила голос. — Я выйду замуж за Джона Уоллеса и буду лгать, что он отец ребенка. И забуду о картинах.
Но Фрэнсис пропустила тираду мимо ушей.
— Вайолет, передайте мне, пожалуйста, мой дневник. Вон там, на письменном столе.
Девушка удивленно встала и передала тетрадь. Хозяйка положила дневник на колени, разглаживая коричневую кожаную обложку, перевела взгляд на гостью.
— Я планировала побег.
Вайолет прижала руку ко рту:
— Побег? Куда?
Фрэнсис улыбнулась:
— Мне кажется, достаточно далеко. В Шотландию.
Вайолет растерянно рассматривала Фрэнсис. Женщина продолжила:
— У меня есть деньги. И довольно много. В этом дневнике описан план: расписание поездов, карты, моя придуманная история…
— Вы все это сделали?
Фрэнсис кивнула. Она вручила дневник Вайолет.
— Почитайте. Там все расписано. По большей части в конце. Расписание поездов. Я рассчитала, когда нужно покинуть дом, чтобы успеть на поезд из Брайтона.
— Когда мне ехать? — переспросила Вайолет.
Но тут ее бледное, красивое лицо помрачнело.
— О нет, миссис Форрест, это ваш план.
— Мне он больше не нужен. Вы должны думать о своем будущем. И о ребенке.
Ее голос дрогнул, но Вайолет листая тетрадь, не заметила.
— Нельзя мириться с тем, что вы сделаетесь несчастной, — яростно продолжила Фрэнсис. — Ваше творчество будет убито, а талант задушен.
Вайолет посмотрела на нее.
— Убежим вместе?
Хозяйка дома покачала головой:
— Две женщины, путешествующие без мужчин, привлекут ненужное внимание.
— Тогда приезжайте позже.
В серых глазах Вайолет снова вспыхнул блеск жизни, пробужденный новыми планами.
— Я смогу уехать в ближайшее время. Возможно, через несколько дней. Устроюсь, — ее речь была торопливой и сбивчивой, — выучу новую биографию вашу и мою, найду
жилье. Потом отправлю весточку, и вы сможете присоединиться ко мне. Вы сможете быть рядом, когда появится ребенок.
Она смотрела на Фрэнсис широко открытыми глазами.
— Я боюсь. Боюсь одна. Вы нужны мне.
Фрэнсис почувствовала огромное облегчение. Это может сработать. Ей не нужно проводить дни с Эдвином, боясь его кулаков и презрения. Она могла бы начать новую жизнь, построить новую семью.
— Вы можете стать моей сестрой, которая приехала помочь с ребенком.
— Сестрой? — Фрэнсис с сомнением оглядела свою крепкую фигуру, затем перевела взгляд на стройную, длинноногую Вайолет.
— Мы от разных матерей, — небрежно бросила Вайолет. — Неужели у кого-то хватит наглости интересоваться?
Фрэнсис засмеялась:
— Видите: лгать нетрудно. — Она помолчала. — У меня нет семьи. Никого, кто скучал бы по мне, или наоборот. Но у вас есть отец. Что будет с ним?
Вайолет закусила губу, став похожей на потерянного ребенка.
— Вы знаете, когда он возвращается?
Девушка покачала головой:
— Может через несколько недель. Он часто останавливается в Манчестере на месяц. Говорит, что путешествие настолько утомляет, что нужно время, чтобы прийти в себя.
— Тогда у вас есть время все обдумать. Возьмите дневник. Читайте и решайте. И, Вайолет, подумайте об отце.
Девушка кивнула, закрыла тетрадь.
— Я позабочусь об этом, — сказала она, вставая. — Спасибо, миссис Форрест.
Фрэнсис медленно поднялась следом.
— Пожалуйста. Называй меня Фрэнсис. Если мы станем сестрами…
Вайолет улыбнулась, а затем неловко обняла хозяйку дома, удивив ее.
Девушка прошептала в волосы Фрэнсис:
— Спасибо.
Глава 56
1855
Вайолет
Следующие два дня я читала и перечитывала дневник Фрэнсис. Составляла и сжигала списки на случай отъезда или отмены планов. Написала письмо отцу, рассказав о своих детских чувствах в день похорон матери, когда потеряла обоих родителей. И тоже сожгла. Я плакала, читая о побоях мужа, доставшихся Фрэнсис. Чувство вины овладело мной: я уйду, забрав ее идеи, а бедная женщина останется во власти тирана. В конце концов, я решила найти Филипса.
Он чинил полку в кладовке.
— Ты занят?
— Да, — из-за гвоздей во рту его голос звучал приглушенно.
Я осталась стоять рядом, водя носком ноги по полу.
— Вы еще здесь?
— Да, — передразнила я его.
Филипс вытащил гвозди и примирительно улыбнулся. Встал и прошел через черный вход в сад, я последовала за ним. Мы подошли к дереву на дальней стороне лужайки, и мне вдруг захотелось броситься на траву. Потом, вспомнив о ребенке, хотя не было уверенности в беременности, но все-таки на всякий случай боясь навредить малышу, я осторожно присела рядом с моим другом.
— У меня некоторые неприятности, — начала я.
— А когда у вас их не было, — с теплотой ответил он.
Я медленно покачала головой. Филипс внимательно посмотрел на меня.
Повисла пауза.
— Что собираетесь делать?
— Ну. Можно выйти замуж за Джона Уоллеса и сделать вид, что ребенок его, и зажить респектабельной жизнью.
— Выходите за меня, — вдруг поспешно произнес Филипс. — Не надо за Уоллеса. Выходите за меня.
На мгновенье я даже подалась искушению. Но отец был бы против. К тому же, зная, насколько Филипс презирает Эдвина, я сомневалась, что он полюбит этого ребенка, как родного.
Я взяла руки паренька в свои.
— Уильям, милый, я бы с радостью, но не могу. И ты это знаешь.
— Нет, не знаю. У нас бы получилась хорошая семья.
Я покачал головой:
— Мне дорого и приятно твое предложение. Но нет.
Он дернул плечами.
— Если не собираетесь замуж, что будете делать?
Я вздохнула:
— Бежать.
Филипс фыркнул:
— Куда отправитесь? Чем займетесь?
Я почувствовала гордость за Фрэнсис, за проделанную кропотливую работу и план.
— У меня есть деньги. Я знаю, куда можно уехать. Только не решаюсь покинуть отца. Ведь кроме меня у него никого больше нет.
Филипс нахмурился:
— Тогда оставайтесь. Это безумие. Не уходите. Как вы одна в этом мире? Да еще с малышом, о котором надо заботиться? — Он замолк. — Вы разобьете сердце отца, Вайолет.
Позже, вспоминая его слова, я понимала: Филипс прав. Отец любил меня, хотя был строг и требовал подчинения. Схватив бесценный дневник Фрэнсис, я поднялась в свою бывшую студию и спрятала его в шкафу, где лежала моя «Марианна». Затем встала посреди комнаты, представляя себе жизнь без творчества. И не смогла. Я не смогла представить, как проживу без живописи. Может я могла бы выйти замуж за Джона Уоллеса и рисовать? А что касается ребенка, то, возможно, его и не будет. Я не была уверена и вряд ли буду еще в течение нескольких недель.
В ту ночь, натягивая пижаму, я приняла решение остаться дома, постараться восстановить отношения с отцом. Я сделаю так, чтобы мой брак стал образцовым: буду ответственной, верной женой, а если придется рисовать тайком, то значит, так тому и быть. Успокоившись и испытав облегчение, я уснула. Все будет хорошо.
На следующее утро я проснулась и решила понежиться в постели, наслаждаясь низким осенним солнцем, заглядывающим через окно в мою спальню. Но встав, внезапно почувствовала ужасную тошноту. Еле успела вытащить ночной горшок из-под кровати, как меня стошнило несколько раз подряд. Это было первой причиной, побудившей меня изменить раннее принятое решение.
Четверть часа спустя пришла Мэйбл. Я, бледная, в поту, сидела, склонившись над горшком. Никогда никому я так не радовалась.
— О, Мэйбл!
Она забрала горшок и пригладила мои волосы, прилипшие к взмокшему лбу.
