Афины (Греция) — пятница, 30 октября 2009 года.
Париж (Франция) — пятница, 6 ноября 2009 года (МОРИС ДЕЛЕЗ).
Сиэтл (США) — пятница, 13 ноября 2009 года (ЭМИ ЭНИСТОН).
Москва (Россия) — пятница, 20 ноября 2009 года (ВЛАДИМИР ЖИРКОВ).
Шанхай (Китай) — пятница, 27 ноября 2009 года.
Вашингтон, округ Колумбия (США) — пятница, 4 декабря 2009 года (РАССЕЛ ЯНГ).
Бомбей (Индия) — пятница, 11 декабря 2009 года (РАДЖ БАИРОЛИЙЯ).
Нильс внимательно изучал список. Мужчина из-за соседнего столика поднялся и пошел к стойке расплачиваться. Девушка вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что написано на листке. Ханна продолжала свою лекцию:
— Мы знаем, что внутреннее кольцо в тридцать шестом атоме симметрично. Таким образом, когда мы определили место убийств номер тридцать три и тридцать четыре, а они у нас вот тут… — она указала, — мы точно знаем, где будут совершены убийства номер тридцать пять и тридцать шесть.
— И где же?
— Здесь есть какой-то отголосок той системы, которую разглядел наш венецианский друг. Дело в том, что часть континентов сохранила свой первозданный вид, они просто немного сместились. Так что некоторые места преступлений находятся на одинаковом расстоянии друг от друга. Поэтому, как мне кажется, он и разослал предупреждения в…
Нильс перебил:
— Ханна! Где?
Она перевернула бумажку со списком и написала что-то на ней.
— Вот так. Теперь все.
Нильс прочел:
Венеция или Копенгаген — пятница, 18 декабря 2009 года.
Венеция или Копенгаген — пятница, 25 декабря 2009 года.
Он уставился на бумажку. Может быть, он всегда это знал, может быть, он предчувствовал это с того самого момента, как ему передали дело. И все равно он чувствовал, как кровь отливает от головы и сердце медлит с ударами.
— Мы знаем время и место двух следующих убийств. Но мы не знаем, в каком порядке они будут совершены.
— То есть вы говорите, что…
— Что сегодня на закате солнца или в Венеции, или в Копенгагене будет совершено убийство.
— И вы правда в это верите?
— Верю? Нильс, вера тут ни при чем — как бы иначе я смогла рассчитать место убийства в Южной Африке? Статистическая вероятность того, что это просто случайность, равна…
Нильс не слушал, чувствуя, что его тело потяжелело, как будто сила земного притяжения внезапно удвоилась. Он взглянул на Ханну, на ее шевелящиеся губы, которые аргументировали, рассказывали. Он заставил себя снова прислушаться.
— Я же вам объясняю, что во всем этом есть система, Нильс. Система… ну, давайте назовем это системой божественных измерений, которые указывают нам, что следующее убийство будет совершено сегодня на закате в Венеции или Копенгагене.
— Где именно в Копенгагене?
Ханна оторвала еще кусок от многострадальной скатерти и нацарапала на нем какие-то числа. Молодая пара собралась уходить, девушка уважительно кивнула Ханне, прощаясь, но Ханна этого не заметила. Она протянула Нильсу список цифр.
— Что это?
— Координаты. Широта и долгота тут, в Копенгагене. Сегодня или в следующую пятницу.
— И вы уверены, Ханна?
— Нильс, вам не меня нужно спрашивать. Я просто передаю вам суть закономерности. Математика никогда не врет. Копенгаген сегодня на закате солнца — или Венеция.
Нильс указал на координаты.
— Но где это?
— В смысле? Я не понимаю. Я же записала широту и долготу.
— Но Ханна! ГДЕ это?
Нёрребро, Копенгаген
Нильс вышел из кафе. Разница в освещении внутри и снаружи была едва заметна. Совсем скоро наступит самый короткий и самый темный день в году, и с этим бледный желтый свет старых фонарей ничего не мог поделать.
— Солнце сейчас садится рано, — сказала Ханна. — У нас максимум несколько часов.
Она стояла за ним, засовывая сдачу в кошелек; коробку с материалами дела она поставила рядом на тротуар. Нильс обернулся и посмотрел на нее.
— Когда заходит солнце?
— Около четырех. А что?
— А что? — удивленно переспросил Нильс. Неужели для нее все это только теория, игра?
— Хана, вы говорите, что убийства будут совершены на закате солнца. Так?
— Ну да, именно на закате.
— То есть у нас есть всего пять-шесть часов на то, чтобы найти место преступления. И того человека, который должен быть убит.
Ханна удивленно взглянула на Нильса.
— Вы на машине? — спросил он.
— Да.
— Где вы ее оставили?
— Вон она, видите? Маленькая «Ауди».
— У вас есть навигатор?
— Есть, она продавалась вместе с ним. Но я никогда его не включала, поэтому даже не уверена, работает ли он.
Нильс сел в машину первым, так что Ханне пришлось расположиться на пассажирском сиденье с коробкой в руках. Его практический подход к проблеме озадачил женщину. Это было видно по ней. Она сдала работу, прочла лекцию, ее дело сделано. Она смотрела на мир с чисто теоретической точки зрения. Нильсу вдруг пришло в голову, что она флиртовала с ним там, в кафе. Не так ли должны флиртовать гении вроде Ханны: рисуя атомы на скатерти и болтая о том, как выглядела Земля миллиард лет назад? Неудивительно, что у нее нелегкая жизнь.
— Ханна, послушайте, вы сами сказали, что нам, возможно, удастся предотвратить следующее убийство. Вы сами мне позвонили.
— Да, — решительно кивнула она. — Я готова.
Нильс взял у нее из рук коробку и переложил ее на заднее сиденье.
— Тогда доставайте навигатор. Там возможна навигация по широте-долготе?
— Может быть, не знаю.
Нильс повернул ключ в зажигании, и маленькая машина завелась, не издав при этом практически ни звука. Ханна включила навигатор и взглянула на Нильса, ожидая дальнейших инструкций. Да, долгая предстоит поездка, подумал он, разворачиваясь и чуть не задев грузовик.
* * *
Ягтвай. Снова одна из тех улиц, которые для любого копенгагенского полицейского связаны с беспорядками и молодежными протестами. В старые добрые времена протесты ширились, привлекали к себе новые недовольные слои и имели шанс свергнуть королей и правительства. В старые добрые времена, но не сейчас — пора революций прошла. Когда срок самодержавия истек, к королевскому дворцу направилась спокойная процессия, в ней было около десяти тысяч человек. Сегодня же максимум, на что могут рассчитывать зеленые активисты-демонстранты в ответ на все свои шумные акции, — насморк да простуда. Комментатор по радио сказал, что на улицы Копенгагена вышли больше ста тысяч человек, чтобы принять участие в протестах и демонстрациях.
Нильс покачал головой. Миллион человек, вышедших на улицы Лондона, не смог в свое время повлиять на решение Тони Блэра ввести войска в Ирак. Каким образом сто тысяч антиглобалистов смогут понизить температуру земного шара?
— Ну что, работает?
Нильс следил за тем, как Ханна неумело нажимает на сенсорный экран навигатора.
— Не можете разобраться?
Ханна бросила на него оскорбленный взгляд.
— Нильс! В четыре года я умела решать квадратные уравнения. Когда мой учитель математики, увидев это, потащил меня в Институт Нильса Бора, мне намерили IQ в районе 150.
— Я просто спросил.
Они замолчали. Ханна смотрела на экран.
— Вот, теперь готово. 55.413. Сейчас немного южнее.
— Южнее?
— Даже юго-восточнее.
Машины стояли, не двигаясь, как на фотографии. Типично для Ягтвай. Когда-то по этой улице придворные выезжали из замка на охоту. Потом улицу открыли для плебса, и она сразу стала пользоваться огромной популярностью. Для столицы с, мягко говоря, случайной и хаотичной планировкой Ягтвай стала просто спасением: транспортная артерия из конца в конец города. От Нордхавна до Карлсберга. Нильс наблюдал движение на Ягтвай каждый день и искренне его ненавидел. Оно и здоровью вредит. Здесь повсюду самые современные технологии, здесь неустанно измеряют уровень загрязнения, причина которого — выхлопы всех этих бензиновых двигателей, против которых протестуют сейчас демонстранты. Вдохнуть полной грудью на этой улице так же вредно и опасно, как в Мехико. Находись Ягтвай в Японии, люди ходили бы по ней в белых масках. Но здесь не Токио и не Осака, это Копенгаген, где никто никогда не задумывался над тем, чем он дышит. Нильс достал сигарету.
— Можно я закурю в машине?
— Вы, по-моему, и без всякого разрешения определились с ответом.
— Ну, я могу ее выбросить, если нельзя.
— Да курите, я не возражаю. И дайте мне тоже сигарету, пожалуйста.
Нильс нажал на гудок.
— Такими темпами мы никуда не доберемся, — сказал он.
— Да уж.
Он крутанул руль, выворачивая на соседнюю полосу. Какой-то идиот в костюме, сидевший на рулем большого «БМВ», дернулся вперед, чтобы помешать Нильсу совершить маневр. Нильс прижал полицейское удостоверение к стеклу.
