— А она сколько стоит? — спросил Грит.
— Она входит в счет Снида.
Кому еще выпадал шанс сорвать процент с самого крупного состояния в стране? Адвокаты быстро произвели подсчеты в уме. Немного риска сейчас — зато золотая жила потом.
Миссис Лэнгхорн удивила всех, заявив:
— Я буду рекомендовать своей фирме принять эти условия. Но все должно быть сделано в строжайшей тайне.
— В строжайшей, — повторил Йенси. — Мы все рискуем. Нас могут исключить из гильдии адвокатов и даже отдать под суд. Подкуп свидетеля с намерением получить от него ложные показания — преступление.
— Вы не учитываете главного, — возразил Грит. — Никаких ложных показаний быть не может. Их истинность определяется Снидом, и только им одним. Если он скажет, что помогал писать завещание и в тот момент старик был недееспособен, кто сможет опровергнуть его слова? Сделка безупречна. Я подпишу вексель.
— Итак, нас уже четверо, — подвел итог Хэрк.
— Я тоже подпишу, — кивнул Йенси.
Хемба и Хэмилтон колебались.
— Мы должны обсудить вопрос в фирме, — ответил за обоих Хэмилтон.
— Полагаю, парни, излишне напоминать, что все должно быть сугубо конфиденциально, — сказал Брайт. Это прозвучало комично: уличный драчун, выпускник вечерней школы, наставляет законников, съевших в своем деле собаку.
— Вы правы, излишне, — язвительно заметил Хемба. — Вам не стоит нас поучать.
— Поторопитесь, — предупредил их Хэрк. — Мистер Снид пригрозил, что долго ждать не будет и охотно заключит сделку с противоположной стороной.
— Кстати, о противоположной стороне, — подхватила миссис Лэнгхорн. — О ней что-нибудь стало известно? Мы все опротестовываем завещание. Должен же кто-то его защищать. Где Рейчел Лейн?
— Судя по всему, она прячется, — сказал Хэрк. — Джош заверил меня, что они знают, где она, находятся с ней в контакте и она поручит адвокатам защищать ее интересы.
— В деле об одиннадцати миллиардах?! Не сомневаюсь, — усмехнулся Грит.
Несколько минут все размышляли над этой суммой, так и сяк деля ее на шесть частей и высчитывая собственный процент. Пять миллионов, запрошенных Снидом, представлялись в этом свете вполне скромным требованием.
Жеви и Нейт добрались до фактории поздним утром. Мотор работал из рук вон плохо и пожирал огромное количество горючего. Фернандо, владелец магазина, качался в гамаке под навесом крыльца, спасаясь от изнуряющего солнца. Он был немолод — потрепанный рекой ветеран, знававший отца Жеви.
Вдвоем с Жеви они помогли Нейту выбраться из лодки.
У того опять поднялась температура, ноги были ватными.
Они осторожно, шаг за шагом, прошли по узкому пирсу и поднялись на крыльцо. Когда Нейта уложили в гамак, Жеви коротко рассказал Фернандо о событиях прошедшей недели. Фернандо знал все, что происходит на реке.
— «Санта-Лаура» затонула, — подтвердил он. — Был сильный шторм.
— А Уэлли вы не видели? — спросил Жеви.
— Видел. Его подобрало судно, перевозящее скот. Они останавливались здесь. Он мне все и рассказал. Уверен, что теперь Уэлли уже в Корумбе.
Услышав, что Уэлли жив, Жеви почувствовал облегчение.
Гибель яхты, однако, огорчала его. «Санта-Лаура» считалась одним из лучших судов во всем Пантанале. И она затонула в тот момент, когда он, Жеви, нес за нее ответственность.
Во время разговора Фернандо поглядывал на Нейта, который едва ли слышал их и уж наверняка ничего не понимал.
Судя по всему, он и не старался прислушиваться — ему было сейчас все равно.
— Это не малярия, — сказал Фернандо, подойдя к Нейту и ощупывая пальцами сыпь на его груди. Жеви тоже подошел к гамаку и посмотрел на друга. Волосы у того спутались и взмокли, глаза были закрыты, глазницы провалились.
— А что же это? — спросил он.
— При малярии не бывает такой сыпи. Это лихорадка денге.
— Лихорадка денге?
— Да. Она похожа на малярию — при ней бывает такая же высокая температура и сильный озноб, мышцы и суставы становятся слабыми. Передается она так же, как малярия, через укус москита. Такая сыпь бывает только при денге.
— Мой отец однажды болел этой лихорадкой. Это было очень тяжело.
— Тебе нужно как можно скорее доставить его в Корумбу.
— Вы не одолжите мне свой мотор?
Лодка Фернандо была пришвартована под ветхим строением. Ее мотор казался не таким проржавленным, как мотор Жеви, и в нем было на пять лошадиных сил больше. Они засуетились, переставляя моторы, заполняя баки горючим, и спустя час беднягу Нейта вынули из гамака и водворили обратно в лодку, под брезент палатки. Он был слишком слаб, чтобы понимать, что происходит.
Была почти половина третьего. Корумба находилась в девяти-десяти часах ходу от фактории. Жеви оставил Фернандо номер телефона Валдира. Иногда, очень редко, здесь проплывали корабли, оснащенные радиосвязью. Если вдруг один такой окажется здесь, Фернандо свяжется с Валдиром и сообщит ему новости.
Жеви запустил мотор и, счастливый оттого, что у него снова есть лодка, которая может быстро скользить по воде, направил ее в Корумбу. За кормой вскипела пенная струя.
Денге могла привести к смерти. Отец Жеви болел очень тяжело, целую неделю горел в лихорадке и страдал от ужасающей головной боли, почти ничего не видел. У него так сильно болели глаза, что мать много дней держала его в темной комнате. Отец был крепким, закаленным матросом, и когда Жеви слышал, как тот стонет, словно ребенок, ему казалось, что отец умирает. Врач навещал его постоянно, и в конце концов лихорадка отступила.
Из палатки высовывались только ноги Нейта, больше Жеви не видел ничего, но надеялся, что его друг не умрет.
Один раз Нейт проснулся, но ничего не увидел.
Проснулся во второй раз — было по-прежнему темно. Он хотел попросить у Жеви воды, хоть глоток, и, может, кусочек хлеба. Но голоса не было. Чтобы Жеви его услышал, пришлось бы приложить усилия и пошевелиться, потому что мотор очень громко ревел. Но тело было сковано, суставы не разгибались. Его словно припаяли к алюминиевому дну лодки.
Рейчел лежала рядом под вонючим тентом палатки, ее колени были плотно сдвинуты и касались его колен так же, как там, на берегу ручья под деревьями. Легкое прикосновение женщины, чье тело истосковалось по невинным плотским ощущениям. Как давно она никого не обнимала, не похлопывала по плечу? Разумеется, Рейчел никогда не прикасалась ни к одному из ипиков-мужчин.
Нейту хотелось поцеловать ее, хотя бы в щеку, потому что она со всей очевидностью много лет не знала ласки.
«Рейчел, когда вы в последний раз целовались? — хотелось спросить ему. — Вы ведь были влюблены. Была ли та любовь только платонической?»
Но он не решился задать ей эти вопросы, они говорили лишь о каких-то неизвестных им людях. Когда-то у нее была учительница музыки, от зловонного дыхания которой клавиши слоновой кости на пианино желтели. А у него был тренер по лакроссу, парализованный ниже пояса из-за спинномозговой травмы, которую получил во время соревнований.
В приходе, к которому она принадлежала, забеременела одна девочка, и отец проклял ее с амвона. Неделю спустя девочка покончила с собой. А у него брат умер от лейкемии…
Нейт погладил ее по колену — ей это, похоже, доставило удовольствие. Но дальше он не пошел. Не следовало позволять себе лишнего с миссионеркой.
Рейчел пришла, чтобы спасти его от смерти, поскольку сама дважды болела малярией. Температура то поднималась, то падала, ледяной холод сковывал живот, потом медленно отступал. Волнами накатывала тошнота. За этим следовали часы полного забытья. Она гладила его по руке и уверяла, что он не умрет. Наверное, она всем это говорит, подумал Нейт.
Смерть казалась ему сейчас избавлением.
Ощущение прикосновения вдруг исчезло. Он открыл глаза, потянулся к Рейчел, но ее не было.
Жеви дважды слышал, как Нейт начинал бредить. Он каждый раз останавливал лодку, заглядывал в палатку, вливал в рот Нейту немного воды и осторожно поливал его взмокшие волосы.
— Мы уже почти доплыли, — повторял он снова и снова. — Мы почти на месте.
Когда появились первые огни Корумбы, глаза Жеви наполнились слезами. Сколько раз он видел эти огни, возвращаясь из плавания по северному Пантаналу, но никогда они не казались ему такими желанными. Сейчас он пересчитывал мерцающие на склоне горы фонарики, пока они все не слились у него перед глазами.
Было почти одиннадцать часов вечера, когда Жеви выпрыгнул из лодки и вытащил ее на берег, покрытый потрескавшимся цементом. Причал был пуст. Жеви побежал вверх по склону к телефонной будке.
Валдир в пижаме смотрел телевизор и курил последнюю вечернюю сигарету, не обращая внимания на ворчание жены, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку, не вставая с места, но уже в следующий момент вскочил как ошпаренный.
