Перед тем как спуститься вниз, я посмотрел на себя в зеркало и отметил, что стал более-менее похож на человеческое существо.
— Очень жаль, — повторил я еще раз, обращаясь к Конни.
Она вытерла последнюю вымытую тарелку, поставила ее в стопку остальных возле раковины, завернула кран и сняла фартук.
— Ну и бардак вы развели. Что, горничная к вам больше не приходит?
— Клэр ее уволила.
— Понятно. Ну а поскольку вы всего лишь мужчина, вы пустили все на самотек.
Я машинально потер виски:
— Постараюсь что-нибудь придумать.
Клэр поставила передо мной стакан с водой, которую я поначалу принял за минеральную.
— Растворимый аспирин, — пояснила она. — Это единственный коктейль, который я сейчас позволю вам выпить.
Я покорно влил в себя содержимое стакана, ощущая, как пузырьки щекочут гортань. Потом поинтересовался:
— Зачем вы приехали?
— Помыть вашу посуду.
— Конни…
— О’кей. Возникли кое-какие проблемы.
— Большие?
— Огромные.
— Какого рода?
— Самого неприятного. К нам нагрянул санитарный инспектор. С невероятно огромными усами — ну это так, к слову. И с ордером на проверку от местных муниципальных властей.
— Он вам сообщил, в связи с чем явился?
— Я сильно подозреваю, что тут не обошлось без Гарнера, нашего милейшего начальника полиции. Слухи о том, что у нас обнаружились крысы, дошли до самого высокого уровня. Кто-то, кто знает кого-то, кто знает еще кого-то, видимо, через своих знакомых на него надавил. Скорее всего, какой-то богатый человек, который пожертвовал городу много денег, случайно оказался в нашей клинике как раз в тот самый день, когда крыса из посылки выбежала в коридор. Ну и началось: нарушение санитарных норм, недостаток стерильности, бла-бла-бла…
Да, все верно, подумал я. И этого богатого человека я, разумеется, хорошо знаю.
— И еще были два журналиста.
— Что, еще и пресса?!
— Да, один из «Дейли ньюс», другой из местной газетенки. Их кто-то предупредил анонимным звонком. Вы мне говорили, что у вас какие-то неприятности с полицией, но ничего не объяснили толком, — с упреком прибавила Конни. — Поэтому я была захвачена врасплох.
— И чего он потребовал, этот инспектор?
— Временного закрытия клиники. Причем прямо с сегодняшнего дня. Так что фактически мы с вами безработные.
— Что?! Этого не может быть!
— Инспектор сказал, что может. Он даже процитировал мне соответствующий документ за номером сто двадцать три от числа такого-то. Выставил нас всех и опечатал дверь.
Я сидел как оглушенный.
— И вы даже не пытались никуда позвонить? — наконец спросил я.
— Ну, прежде всего я попыталась дозвониться до вас. Двадцать раз за сегодняшнее утро. Мне это не удалось — вот почему я в конце концов приехала. Журналисты собирались взять у вас интервью. Я кое-как от них отделалась, но боюсь, они очень быстро узнают ваш адрес. — Конни скрестила руки на груди. — В конце концов, Пол, что происходит? Если вы расскажете мне все как есть, может быть, я смогу вам помочь?
Я отвернулся, машинально потирая затылок:
— Это невозможно, Конни. Не может быть и речи о том, чтобы впутывать вас в эту историю. Сейчас я — как прокаженный. Любой, кто приблизится ко мне, может заразиться.
Конни сочувственно кивнула:
— Понимаю. Но должна предупредить вас: я не могу оставаться без работы.
— Что вы хотите сказать?
Взяв свою сумку, Конни ответила:
— Я позвонила в Нью-Йорк. Больница, в которой я раньше работала, согласна снова меня принять. Все остальные ваши сотрудники примерно в таком же положении. — Она повернулась ко мне. — Если откровенно, они в панике, Пол. Вам нужно что-то делать. Если понадобится моя помощь, вы знаете, где меня искать.
Она направилась к выходу. Уже взявшись за ручку двери, обернулась и добавила:
— Пока, во всяком случае, я еще там.
И исчезла.
Черт!..
Я со всего маху ударил кулаком по столу.
В этот момент зазвонил городской телефон.
— Алло! — рявкнул я в трубку.
— Это я…
— Кто?
— Пол, это я… Клэр.
Моя жена плакала. Я слышал, как она всхлипывает на другом конце провода. Наконец Клэр с трудом произнесла:
— С тобой все в порядке?
Я не сразу осознал смысл ее слов.
У меня было такое ощущение, что время остановилось.
Часы показывали без четверти двенадцать. Кухню заливало солнце. Сквозь открытое окно внутрь вливались ароматы травы и цветов. К ним примешивался слабый запах средства для мытья посуды, которым недавно пользовалась Конни. Я слышал гудение шмеля. Ощущал плитки пола под ногами. Я не мог сдвинуться с места, словно мои подошвы превратились в магниты, а пол стал железным.
Был понедельник. Шла третья неделя августа.
Прошло пять дней с тех пор, как моя жена и мой сын исчезли.
— Клэр…
Я едва смог выговорить это короткое слово.
— Клэр, — повторил я, чувствуя, как сжимается горло, а глаза становятся влажными. Я был неспособен произнести хоть что-то еще.
В трубке послышался глубокий вздох — словно Клэр собиралась с силами для предстоящего разговора. Судя по всему, она приняла какое-то нелегкое решение. И теперь готовилась мне о нем сообщить.
Один этот вздох заставил меня оледенеть от ужаса.
— Полиция уже едет, — сказала Клэр.
— Что?!
— Они будут у тебя меньше чем через полчаса.
— О чем ты говоришь?
Меня охватила такая паника, что я едва устоял на ногах. И только потом сообразил: сегодня понедельник. Именно сегодня полицейские должны были явиться ко мне с обыском, — Гарнер меня об этом предупреждал.
Нет, этот тип точно решил стереть меня в порошок!
И я сам виноват в том, что ему это позволил — я ведь дал согласие на обыск. Гарнер приказал мне явиться в участок вместе с Кэмероном, очевидно понимая, что мне захочется вырваться оттуда как можно скорее. И при упоминании об обыске я сказал, что не возражаю, потому что мне нечего прятать.
— Вспомнил, — сказал я в трубку. — Да, я в курсе. Но ты-то откуда об этом знаешь?
— Это не имеет значения.
— Почему ты мне звонишь?
— Потому что ты должен уехать.
— Из-за чего?
— Они найдут в доме… кое-что. Вещь, которую я спрятала, перед тем как уехать. Улику, которая тебя погубит.
Мое сердце словно в один миг покрылось коркой льда.
— Что ты такое говоришь?..
— Ты прекрасно знаешь, о чем речь.
Эти слова Клэр произнесла отстраненным, холодным тоном.
— Нет, я не знаю. Что происходит?.. Клэр, я люблю тебя…
Почему у меня такое ощущение, что под ногами разверзается пропасть?
— Не говори так, — ответила Клэр.
— Я люблю тебя… — повторил я.
Бездонная пропасть, из глубин которой доносился адский хохот…
— Возвращайся домой, Клэр, прошу тебя… Возвращайся вместе с Билли…
— ЗАМОЛЧИ! — вдруг закричала она.
От этого крика у меня кровь застыла в жилах. Руки покрылись мурашками, размером чуть ли не с шарики для пинг-понга.
— Послушай, я…
— Нет, это ТЫ послушай! — перебила меня Клэр. — Я ни за что не должна была тебе звонить! Это моя ошибка! Я должна была заставить тебя заплатить за твою гнусность!.. Но я… я тебя пожалела, — прибавила она.
И разрыдалась. Но очень быстро взяла себя в руки.
Тишина.
Наконец ее голос послышался снова. На сей раз он звучал абсолютно бесстрастно:
— Я спрятала тот фильм. Полиция не сразу догадается поискать его там, где он находится. Но, по иронии, он находится как раз там, где ему и положено. Это даст тебе шанс выиграть время для бегства.
— Фильм?.. Бегство?..
— Беги, Пол. Пожалуйста. Это последняя вещь, которую я делаю для тебя — во имя тех лет, что мы прожили вместе. Я не понимаю, что с тобой стало… как ты мог сделать такое. Но не звони мне больше.
— Клэр…
— Не пытайся нас разыскать, — твердо сказала она. — Ни меня, ни своего сына. Никогда.
И повесила трубку.
Тревога. Тоска. Гнев. Все это соединилось в адский вихрь, крутящийся у меня в голове. Но главным ощущением была паника.
Безудержная паника.
Фильм? Фильм, который спрятала Клэр? Где? И о каком фильме вообще речь? Почему мне надо бежать из дома?
Я лихорадочно озирался по сторонам, словно вокруг меня кружил невидимый противник, в любой момент готовый нанести новый удар.
Поразмысли здраво, Пол. Успокойся. И напряги мозжечок.
Хорошо. Сначала нужно повесить на место эту чертову трубку, которую я все еще держал в руке, словно мертвую рыбу, и сделать несколько глубоких вдохов подряд. Потом я закатал рукава рубашки и ослабил узел галстука. Вот так. Теперь начнем все с самого начала.
