Прежде всего: что выяснилось в недавнем разговоре?
Очень простой факт: твоя жена тебя ненавидит.
Да, это ясно. Но почему?
Судя по всему, она думает, что ты совершил нечто отвратительное. В высшей степени отвратительное. И кроме того, сурово караемое органами правосудия.
Невероятно. Даже ужасающе. Но похоже на то. И в чем же именно Клэр меня заподозрила?
Главное не это. А то, что Клэр убеждена в правильности своих подозрений.
Скрестив руки на груди и сунув ладони под мышки, я расхаживал из угла в угол по комнате на подгибающихся ногах.
О’кей, примем это как факт. В таком случае стоит предположить, что гнусность, которую я будто бы совершил, открылась Клэр самым внезапным и жестоким образом. Это было единственным объяснением, которое я мог найти столь резкой перемене отношения Клэр ко мне.
Логично.
Это открылось ей буквально в один миг, и она была потрясена до глубины души. Думаю, не будет преувеличением сказать, что ее привычный мир рухнул.
Продолжай…
Также можно предположить — ну, для этого не надо иметь семь пядей во лбу, — что именно это послужило причиной ее отъезда.
Не задерживайся. Иди дальше.
В конечном счете, вывод будет такой: моя жена и сын бежали от угрозы. Все правильно, но…
Господи боже мой, эта угроза — я!
Ну вот, теперь ты все понял. Твоя жена тебя ненавидит. Она сбежала от тебя, забрав с собой сына. Однако она зачем-то позвонила тебе, чтобы дать шанс скрыться.
Что ж, очень мило с ее стороны. Но я не воспользуюсь этим шансом. Я не преступник, черт возьми! Я ни в чем не виновен! Я понятия не имею, как могла сложиться такая идиотская ситуация! Нельзя же обвинять человека в поступке, которого он не совершал!
Зависит от поступка.
В данном случае — зависит от того, что именно было в том фильме.
Фильм.
Вот что должно стать отправной точкой.
Если я хочу понять, что произошло, мне тоже нужно его увидеть. А для этого я должен его найти до приезда полиции.
Я подошел к входной двери и взглянул в глазок. Никого. Потом открыл дверь. Все тихо, полицейских машин не видно и не слышно. Я снова закрыл дверь и посмотрел на часы. Если Клэр сказала правду, у меня оставалось примерно двадцать пять минут. Не так уж мало. Но с чего начать?
Она говорила что-то о тайнике.
Я закрыл глаза и предельно сосредоточился, пытаясь точно вспомнить ее слова.
«Полиция не сразу догадается поискать его там, где он находится. Но, по иронии, он находится как раз там, где ему и положено».
Черт, ничего не понимаю. А где положено? На стеллаже для компакт-дисков? Она это имела в виду?
Я вернулся в гостиную. Старый видеомагнитофон и кассеты я отнес на барахолку еще до нашего переезда сюда из Калифорнии. Зато теперь у нас были DVD-плеер и небольшая коллекция дисков.
Я подошел к стеллажу и начал перебирать диски один за другим, сначала аккуратно, затем все быстрее и лихорадочнее. Несколько дисков выскользнули у меня из рук и упали на пол. Я наклонился, хотел было их поднять, но тут же раздумал, одновременно ощутив укол в сердце — словно бы эти в беспорядке рассыпанные диски символизировали развал моей семьи и крах всей моей жизни.
Так или иначе, все эти диски были лицензионными, с цветными вкладышами и логотипами. Среди них не было ни одной обычной «болванки» из тех, на какие переписывают фильмы самостоятельно.
Где еще можно найти фильм?
В компьютере.
Клэр им почти не пользовалась, но на всякий случай нужно проверить.
Я взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и вошел в кабинет. Включил компьютер. Я не бог весть какой специалист в компьютерной премудрости, но моих знаний хватило на то, чтобы воспользоваться поисковой программой и найти все возможные типы видеофайлов, хранившихся на жестком диске. Среди них не нашлось ничего похожего на то, что я искал. Черт! То ли никакого фильма в компьютере нет, то ли он спрятан так хитро, что я не смогу его найти.
Что остается?
Может быть, он на одном из дисков с программами?
Я выдвинул ящик стола, где эти диски лежали, и перебрал их один за другим: «Майкрософт офис», «Фотошоп», какие-то компьютерные игры… Нет, и здесь тоже ничего подозрительного.
Может быть, он на одном из музыкальных дисков?
Я снова спустился вниз, в гостиную, и подошел к стойке с музыкальным центром. Точно так же, как раньше видеодиски, я сначала перебирал аудиодиски аккуратно, но в конце концов смахнул на пол, в том числе альбом Синатры с песней «Летний ветер» — под нее мы с Клэр танцевали во время нашего первого свидания, такие счастливые и влюбленные…
Я внимательно просмотрел все диски — но опять ничего!
Я в ярости ударил кулаком по стене. Черт, да где же он?!
И вдруг меня осенило: «там, где ему и положено» — может быть, внутри плеера?
Я осмотрел их все — CD-плеер в музыкальном центре, DVD-плеер, небольшой портативный универсальный плеер, который мы брали с собой в поездки и на котором Билли смотрел мультики, и наконец встроенный CD-плеер у меня в машине.
Но результат в очередной раз оказался нулевым.
Ни-че-го. Полное фиаско.
Раздался звонок в дверь.
Копы.
Без паники, Пол. Тебе не в чем себя упрекнуть, не зацикливайся на этом. Что бы ни случилось, всему есть объяснение. Если ты не совершал ничего противозаконного, никто не сможет тебя обвинить. A fortiori[25] если ты даже не знаешь, о чем идет речь.
Я постарался придать лицу спокойное выражение.
Глубоко вздохнул.
Открыл дверь.
Гарнер. Господи боже! Шеф полиции собственной персоной!
— Вы позволите?.. — с улыбкой спросил он. — Я же говорил, мы встретимся очень скоро…
Я посторонился, пропуская полицейских в дом.
Гарнера сопровождали эксперт-криминалист в сером халате и офицер полиции. Эксперт держал в руке небольшой чемодан. Гарнер, не глядя на меня, сунул мне в руки какой-то документ.
— Ордер на обыск, — пояснил он. — Это на случай, если бы вы вдруг изменили свое прежнее решение.
Я выпрямился и сказал:
— Я не собирался менять свое решение. Как я вам уж говорил, мне не в чем себя упрекнуть.
— Вот это мы и хотим выяснить.
Гарнер упер руки в бока и осмотрелся так, словно прикидывал, куда повесить новую картину. Он сделал своим людям знак приступить к обыску, затем повернулся ко мне:
— У вас какие-то проблемы с дисками?
— Никаких проблем, а что?
— Почему-то они у вас все разбросаны по полу.
— Просто я не умею поддерживать порядок.
— Не шутите со мной, Пол.
— Я все же предпочел бы обращение доктор Беккер.
Гарнер подошел ко мне почти вплотную:
— Плохой день? Я слышал, у вашей клиники проблемы.
— Я как-нибудь справлюсь.
— Вообще-то у меня для вас две новости. Обе одинаково неприятные. С какой начать — плохой или очень плохой?
— Мне все равно.
— Хорошо, начну с плохой. На вас подали жалобу в суд. Дело оказалось более серьезным, чем можно было предположить. Как раз сейчас, очевидно, решается вопрос, дать ли ему ход. Подробностей я жду по телефону с минуты на минуту. Если все подтвердится, я с радостью отправлю вас за решетку. Что касается второй новости…
— Оставьте его в покое! — В комнату вошел Кэмерон.
— А вы что здесь делаете? — прорычал Гарнер.
— Не вам ему об этом объявлять.
— О чем объявлять? — спросил я, переводя взгляд с одного на другого.
— Пожалуйста, Гарнер, — сказал Кэмерон уже более спокойным тоном. — Я давно вас знаю. Вы самоуверенный тип, упрямый как осел. Но вы не злой человек. Позвольте, я ему скажу.
— О чем ты говоришь? — обратился я к другу.
Кэмерон взял меня за руку, увел в кухню и закрыл за нами дверь.
— Послушай, — начал он, — я даже не знаю, как тебе об этом сказать…
Кэм замолчал и посмотрел на свои руки — так, словно только что обнаружил их существование.
— Твой отец… — наконец произнес он. — Нам позвонили из Эверглейд-сити — оказывается, они уже двое суток разыскивают его ближайших родственников. Твоих координат они не нашли, поскольку вы с отцом носили разные фамилии…
— Подожди, — перебил я. — Почему ты говоришь в прошедшем времени?
Кэмерон снова заговорил — очень быстро, как будто хотел заставить меня проглотить невероятно горькое на вкус лекарство:
— Твой отец покончил с собой. Три дня назад. В среду вечером, как раз в тот день, когда ты к нему заезжал. Он разлил в своем доме бензин и устроил пожар. Свидетель пожара только один — управляющий, парень по имени Эдвар. Он же рассказал, что твой отец уже долгое время был очень подавленным. Тело нашли — точнее, то, что от него осталось. Дом сгорел дотла. И вокруг него тоже много разрушений. Ни электричества, ни телефонной связи во всей округе… — Он обнял меня и прибавил:
