Бок о бок с Риттером находился руководитель его избирательной кампании. Мишель просмотрела и его досье. Это был Сидней Морзе, сын видного калифорнийского адвоката. Прежде чем применить свои таланты на политической арене, Морзе, как ни странно, писал и ставил пьесы. Ни одна из его постановок особых денег ему не принесла. Зато, руководя избирательной кампанией, которую он обратил в череду ориентированных на средства массовой информации феерических представлений, Морзе стал известным на всю страну. Однако после убийства Риттера он обратился в политического изгоя и жизнь его пошла под откос. Чуть больше года назад он лишился рассудка и был упрятан в психиатрическую лечебницу.
Мишель замерла, увидев прямо за спиной кандидата Шона Кинга. Она пересчитала находившихся в зале агентов. Не так уж и много, поняла она. В ее охранявшей Бруно команде их было втрое больше.
Кандидат продолжал обмениваться приветствиями с толпой, а Мишель наблюдала за Кингом, делавшим все, как то и следует делать, — взгляд его постоянно перемещался, он пытался предугадать по внешности людей их сокровенные желания. А после настал тот самый миг. Казалось, что внимание Кинга приковало нечто, находившееся справа от него. Мишель смотрела, как Рамзи засовывает руку в карман, движение это было наполовину скрыто предвыборным постером, который Рамзи держал в другой руке. Различить пистолет было невозможно, пока Рамзи не прицелился и не выстрелил. Когда Риттер упал, толпу охватила паника. По руке Кинга струилась кровь, но он выхватил пистолет, прицелился в Рамзи, который так и держал оружие перед собой, и выстрелил, раз, другой — казалось, совершенно спокойно. А когда Рамзи упал, Кинг просто остался стоять, опустив взгляд на мертвого кандидата.
Мишель перемотала ленту назад и просмотрела ее еще раз. Выстрел Рамзи сопровождался громким хлопком, однако ему предшествовал и другой звук. Она еще раз перемотала ленту — да, верно, что-то вроде «бип», или «дзынь», или «динь». Точно, «динь», донесшееся оттуда, куда смотрел Кинг.
Она лихорадочно размышляла. В отеле такое «динь» почти всегда означает приход лифта. Если пришел лифт и дверь его раскрылась, увидел ли Кинг что-то? А если увидел, почему ничего об этом не говорил? Почему никто ничего не увидел? И почему она так заинтересовалась Кингом и положением, в которое он попал восемь лет назад? Ведь заинтересовалась же. И Мишель, повинуясь внезапному порыву, уложила сумку и выписалась из отеля.
Кинг, как и Мишель Максвелл, тоже встал рано и тоже отправился к воде. Правда, он поплыл на каяке, а не на байдарке, и плыл значительно медленнее Мишель.
Он услышал, как его окликают, и поднял взгляд на берег. Джоан стояла на задней веранде дома, держа в руке чашку — надо полагать, с кофе. Чтобы добраться до берега, потребовалось время, и, когда он входил в дом, Джоан встретила его у задней двери.
Она улыбалась:
— Ты поднялся первым, а кофе не сварил. Ну ничего. Я для того и существую, чтобы подстраховывать других.
Кинг принял от нее чашку кофе и уселся за стол, поскольку Джоан настояла на том, что сама приготовит завтрак.
— Ты все еще предпочитаешь болтунью?
— Болтунья сгодится, — ответил он.
— Багель, без масла?
— Ага. — Он все же решился и сам задать вопрос: — Есть что-нибудь новое о смерти Дженнингса или я не имею к этой информации допуска?
— Это территория ФБР.
— То есть ты ничего не знаешь.
Джоан не ответила. Она перемешала яйца, чуть поджарила хлеб и накрыла на стол — прибор, салфетка и еще одна чашка кофе. Потом уселась напротив Кинга, попивая, пока он ел, апельсиновый сок.
— А ты ничего не будешь? — спросил он.
— Слежу за фигурой.
Показалось ему или ее ступня коснулась под столом его ступни?
— Чего ты ожидала? Что мы после восьми лет разлуки сразу запрыгнем в постель?
Она рассмеялась:
— Да, такая фантазия у меня имелась.
— Ты сумасшедшая, знаешь об этом?
— Надо же, а детство у меня было такое нормальное.
На этот раз точно: ее ступня коснулась его. Сомневаться не приходилось, поскольку она так и осталась поверх его ступни.
Джоан с видом хищницы наклонилась вперед. Ясно, она хочет его, здесь и сейчас. Она встала и сняла с себя пижамные штаны, под которыми обнаружились тонкие белые трусики. Затем начала подчеркнуто медленно расстегивать верх пижамы. Кинг сидел и смотрел, как верх этот приземляется ему на колени.
— Это было так давно, Шон. Давай снова попробуем.
Он встал и спросил:
— Ты собираешься делать это на новый манер?
— То есть?
Он поднял глаза к потолку:
— Вряд ли можно заниматься этим в трусах.
— О, день еще только начинается, мистер Кинг.
Улыбка ее погасла, когда он, подняв с пола пижамные штаны, протянул их ей.
— Пойду оденусь.
Уходя, Кинг слышал ее смех. А когда он уже был наверху, Джоан сказала:
— Ты наконец-то вырос, Шон. Впечатляет.
Когда Кинг, приняв душ и одевшись, спустился вниз, в дверь постучали. Он выглянул в окно и с удивлением увидел полицейскую машину, фургончик федеральных маршалов и черный спортивный автомобиль. Он открыл дверь.
Тодд Уильямс, шеф полиции, смущенно поглядывал на двух агентов ФБР, предъявлявших Кингу свои удостоверения.
— Шон Кинг? Насколько нам известно, у вас имеется зарегистрированный пистолет.
Кинг кивнул:
— Я добровольный помощник полиции. И что же?
— Мы хотели бы взглянуть на него. Собственно говоря, забрать с собой.
Кинг бросил взгляд на Уильямса, тот пожал плечами.
— У вас есть ордер? — спросил Кинг.
— Вы же бывший федеральный агент. Мы надеялись, что вы будете сотрудничать с нами.
— Я еще и адвокат. А они к сотрудничеству не склонны.
— Все нужные бумаги имеются.
— Могу я спросить, в чем дело? — поинтересовался Кинг.
Вперед выступил помощник федерального маршала. Около пятидесяти, больше метра восьмидесяти ростом, сложение профессионального боксера — широкие плечи, длинные руки и огромные кулаки.
— Они хотят провести сравнение с пулей, извлеченной из тела Дженнингса.
— Вы полагаете, что я застрелил Говарда Дженнингса в моей конторе и воспользовался для этого своим пистолетом?
— Мы просто делаем все, как положено, — примирительным тоном сообщил здоровяк. — Вы же знаете правила, вы ведь сами агент Секретной службы и все такое.
— Был. Был агентом Секретной службы. Сейчас принесу пистолет.
— Не надо. Просто покажите нам, где он.
Агент ФБР прошел с Кингом в его кабинет, Кинг открыл сейф. Агент уложил пистолет в сумку и выдал Кингу квитанцию. Кинг последовал за ним к двери.
— Ты извини, Шон, — сказал Тодд. — Я-то знаю, что все это чушь.
Когда гости уехали, сверху спустилась полностью одетая Джоан.
— Чего они хотели?
— Приезжали пригласить меня на бал полицейских.
— Ну да. Выходит, ты подозреваемый?
— Они забрали мой пистолет.
— Но у тебя ведь есть алиби, верно?
— Я патрулировал город. Сам никого не видел, и меня никто не видел.
Она отступила на шаг, вглядываясь в его глаза:
— Тебе же не о чем тревожиться, так? Баллистическая экспертиза докажет несовпадение, вот и все.
— Ты так думаешь?
— Я полагаю, ты берешь с собой пистолет на дежурство?
— Конечно, беру. Рогатка-то моя сломалась.
— Ты всегда, нервничая, отпускал глупые шутки. Если ты его не убивал, вряд ли это мог сделать твой пистолет. — Он не ответил, и Джоан спросила: — Есть что-нибудь, о чем ты не сказал полиции?
— Я не убивал Дженнингса, если ты это имеешь в виду.
— Я этого в виду не имею. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты позволишь еще раз тебя навестить? — Она глянула в сторону кухни. — Если я поклянусь, что больше так делать не буду.
— А зачем ты это сделала? — спросил он.
— Восемь лет назад я лишилась кое-чего важного для меня. И сегодня утром попыталась на редкость глупым способом вернуть утраченное.
— Какой нам смысл встречаться снова?
— На самом-то деле я хотела спросить тебя кое о чем.
— Так спрашивай.
— Не сейчас. В следующий раз. Я свяжусь с тобой.
Мишель совершила на легком самолете короткий перелет в Северную Каролину. После приземления она взяла напрокат машину и провела около часа в поездке до городка Баулингтон. Собственно, от городка мало что осталось. В лучшие его дни вся жизнь в этих местах крутилась вокруг текстильного производства, о чем Мишель, когда она остановилась заправиться, поведал здешний старожил.
— Теперь все эти штуки за гроши делают в Китае, не в старых добрых Штатах, — пожаловался он. — А здесь мало чего осталось.
Проезжая по заброшенному городку, Мишель видела стариков, сидевших на верандах или ковылявших по маленьким, неровным дворам, и гадала, с какой стати Клайд Риттер заехал сюда восемь лет назад на встречу с избирателями.
