Пришлось уходить с вокзала.
– Почему тебя прислали сюда именно в Тет? – спросила Сьюзан.
– Это не так глупо, как кажется, – ответил я. – Мне нужно отыскать человека в его родной деревне или городе.
– Что ж, он непременно будет именно там.
– Но это единственный адрес, который у нас имеется.
– Тамки? Так называется его деревня?
– Сомневаюсь, чтобы существовала деревня с таким названием. Название какое-то другое. Я узнаю его в Хюэ. Из Хюэ я должен ехать в это место. Но ты со мной не поедешь, повторяю – не поедешь!
– Я знаю. Я останусь в Хюэ, а оттуда поеду прямо в Ханой, и мы там встретимся.
– Прекрасно. А пока нам необходимо добраться до Хюэ.
– Дело за деньгами. Я доставлю нас в Хюэ.
Мы обошли город с туристической картой, которую я купил на пляже, но оба частных туристических агентства тоже не работали.
На улицах я смотрел, нет ли за нами "хвоста", и убедился, что все чисто. Порасспросив людей, мы нашли неподалеку от рынка транспортное агентство микроавтобусов. За конторкой нас встретил малый в темных очках с видом пройдохи и повадками ястреба. Он почувствовал запах денег и отчаяния, как птица-падальщик чует неминуемую смерть будущей жратвы. Сьюзан билась с ним минут десять и наконец повернулась ко мне:
– Он говорит, что завтра в семь утра отправляется туристическая группа. В Хюэ они прибывают в шесть вечера – к самому празднику кануна Тета. Когда у вас назначена встреча?
– Не раньше полудня следующего дня. В воскресенье.
– Прекрасно. Он говорит, что все сиденья раскуплены, но можно устроиться на ступеньках или где-нибудь еще. Для багажа места предостаточно. По пятьдесят баксов с носа.
– А что это за группа?
Сьюзан спросила Пройдоху, выслушала ответ и перевела:
– Французы.
– Уж лучше идти пешком.
Она рассмеялась.
– Скажи ему: за такую компанию он сам должен нам приплачивать.
Сьюзан перевела дословно.
Пройдоха загоготал и хлопнул меня по плечу.
– Слушай, спроси-ка его, – повернулся я к Сьюзан, – нет ли у него машины с водителем?
Пройдоха с сомнением покосился на меня, что означало: "Есть-то есть, но это будет стоить целого состояния".
– У него есть шофер, который может отвезти нас в Хюэ, но поскольку теперь праздник, запрашивает пять сотен, – перевела Сьюзан.
– Это не мой праздник, – ответил я. – Две сотни.
Она переговорила с Пройдохой, и мы сошлись на трех.
– Он говорит, машина будет только после шести. – И от себя добавила: – Если выедем в шесть, когда движение небольшое, можем добраться за семь или восемь часов. Так что приедем около часа ночи. Нормально?
– Конечно. Если в гостинице не найдется мест, переночуем в вестибюле.
– Ты отдаешь себе отчет, что ночные поездки небезопасны?
– Как и дневные.
– Ну хорошо... Тогда я ему скажу, чтобы около шести нас забрали из гостиницы.
Я отвел ее в сторону.
– Нет. Скажи ему так: мы придем сюда. И еще скажи, что в Хюэ нам надо в аэропорт Фубай.
Сьюзан кивнула и перевела Пройдохе мои слова.
Мы вышли из "Пройдох-тура" и, обнаружив неподалеку кафе, решили выпить по чашке кофе.
– Ты провернула колоссальную работу, – похвалил я Сьюзан. – Я немного беспокоился, не зная, как мне выбираться из Нячанга.
– За такие деньги – почти годичная зарплата – можно получить что угодно. Как любил говаривать мой отец, "бедняк страдает, богатый испытывает легкие неудобства". – Она посмотрела на меня и добавила: – Если мы могли заплатить три сотни, значит, у нас есть еще. Поедем ночью – не спи!
– Я давно это понял. Поэтому до сих пор жив. Если нам не понравится вид шофера, в запасе есть микроавтобус.
Сьюзан пригубила кофе и спросила:
– Почему ты не захотел, чтобы водитель заехал за нами в гостиницу?
– Потому что полковник Манг не велел мне пользоваться частными машинами.
– Почему?
– Потому что он мудак и параноик. Мне приказано явиться в иммиграционную полицию и продемонстрировать билет до Хюэ. Ты сказала, что можно купить билет на автобус?
– Да. Билет действителен постоянно. Так что можешь показать его в полиции. Они не сумеют определить, на какой он рейс. До Хюэ пятьсот пятьдесят километров – автобус идет десять – двенадцать часов. По моим соображениям, последний рейс отправится в час дня и прибудет на место примерно в полночь.
– Значит, если бы я ехал на автобусе, скоро уже надо отправляться?
– Правильно. А еще раньше – расплатиться за гостиницу.
– О'кей. – Я поднялся. – Пошли на автобусную станцию.
Мы расплатились за кофе и вышли на улицу. Автобусная станция представляла собой громадное скопление бедняков, среди которых я не заметил ни одного белого, даже рюкзачника или школьного учителя. Очереди казались громадными. Но Сьюзан подошла в начало, дала пареньку несколько долларов и попросила купить мне билет.
– В один конец или туда и обратно? – спросила она меня.
– В один конец, на обзорном этаже, место, пожалуйста, у окна.
– А на крышу не хочешь?
Она взяла у вьетнамца билет, и мы покинули кишащую людьми автостанцию.
– Продавец сказал, автобус есть в двенадцать и в час, – объяснила мне Сьюзан.
Мы подошли к отделению иммиграционной полиции.
– Подожди меня здесь, – попросил я ее. – Теперь они знают, что ты говоришь по-вьетнамски. Лучше я заморочу им голову ломаным английским.
– И, что еще важнее, если ты не выйдешь оттуда, я сообщу об этом в посольство.
Я не ответил.
Внутри за конторкой сидел другой полицейский. Я дал ему записку полковника Манга. На этот раз приемная оказалась почти пустой. Только на скамьях дремали два рюкзачника.
– Куда теперь? – спросил меня на сносно понятном английском иммиграционный коп.
– В Хюэ.
– Как ехать в Хюэ?
Я показал ему автобусный билет. Он как будто немного удивился. Но потом, видимо, решил: раз у меня в руках билет, за который я заплатил пять баксов, значит, я говорю правду.
– Когда ехать?
– Теперь.
– Да? Уходить из гостиница?
Этот тип знал, что я зарегистрировался по завтрашний день.
– Да. Сегодня выезжаю.
– Почему сегодня?
– Завтра в Хюэ никакого транспорта: ни поезда, ни самолета, ни автобуса.
– Хорошо. Ходить в полиция в Хюэ.
– Знаю, – резко ответил я.
– Леди ехать с вами?
– Может, поедет, может, не поедет. Мы еще не обсуждали.
– А где она теперь? – спросил он.
– Ходит по магазинам. – Я посмотрел на часы. – Мне пора.
– Нет, – про квакал, он. – Вам надо печать. – Он достал фотокопии, которые я оставил в полиции в день приезда. – Я ставить. Десять долларов.
Я отдал ему десятку. Он шлепнул печать и что-то написал поверх нее. А я подумал, что здешние ребята придумывали все эти штучки прямо на ходу. И пока он не изобрел чего-нибудь новенького, поспешно вышел на улицу.
Но успел заметить надпись по красному штампу: Хюэ – Сенчури. Дату и время: 11.15. Значит он уже знал, где я должен остановиться.
– Какие-нибудь проблемы? – спросила меня Сьюзан.
– Нет. Просто очередной налог на круглоглазость. – Я показал ей ксерокопии с красной печатью. – Что это такое?
– Разрешение на проезд иностранцев внутри страны, – ответила она, бросив взгляд на бумаги. – Такие давно вышли из употребления.
– Обошлось мне в десять баксов, – проворчал я.
– За пятерку я купила собственную печать.
– В следующий раз захвати с собой.
– Так ты собираешься остановиться в "Сенчури риверсайд"? – спросила она меня. – Я там жила, когда приезжала в Хюэ.
– И в этот раз будешь там жить. Но мы постараемся снять отдельные комнаты.
Мы взяли такси и велели шоферу ехать в "Гранд-отель".
– А если бы не подвернулась я, – спросила по дороге Сьюзан, – ты бы заказал себе одну вьетнамку на всю неделю или пользовался каждый день разными? Или подцепил бы белую в "Моряцком клубе"?
Я не знал, какой ответ правильный, и поэтому сказал:
– Я проводил бы больше времени в Океанографическом институте, а потом принимал холодный душ.
– Я серьезно.
– Если серьезно, дома у меня есть девушка.
Она не ответила.
Но я неплохо поднаторел в таких делах и поэтому добавил:
– Даже если бы никого не было, когда я на задании, я не совершаю ничего, что бы усложнило или скомпрометировало мою миссию. Но, как недавно выяснилось, ты из той же команды, что и я. Поэтому я подумал, что имею право сделать исключение.
– Я не из той же команды, – отозвалась Сьюзан. – И кроме того, когда в Сайгоне мы принимали решение ехать в Нячанг вместе, ты об этом не имел никакого понятия.
