Но однажды теплым июньским вечером Остапов вызвал к себе Мишу и Кандалина.
— Будьте готовы, — сказал он. — Через полчаса выходим на запасный командный пункт командира полка.
Командный пункт располагался на вершине сопки Безымянной.
Когда подошли к сопке, Миша задрал голову и посмотрел вверх.
— Ого!
Вершина сопки тонула в тяжелых серых облаках.
— Хороша горка? — спросил Кандалин. — Снизу посмотришь — надо шапку держать… Ну, Атаманыч, лезь, не отставай от взводного.
Тропа была каменистая, скользкая, как стекло. К счастью, вдоль тропы рос мелкий кустарник, так что, карабкаясь, можно было держаться за него руками — иначе бы и не залезть!
Быстро темнело. Чем выше поднимались, тем холоднее и сырее становился воздух.
Кандалин тронул Мишу за ногу.
— Ну как?
— Порядок! — отозвался тот. — Только вот темно стало, как в берлоге. Я лейтенанта из виду потерял. И шагов его что-то не слышно.
— Значит, отстали мы с тобой. Дай-ка мне твой автомат — тебе идти легче будет.
— Не-ет, я сам.
Наконец добрались до вершины. Тут находился командный пункт. Четыре узкие щели-амбразуры смотрели в четыре разные стороны.
Лейтенант достал из планшета топографическую карту, разложил на столе, и они с Кандалиным склонились над ней.
Миша тоже подошел к столу, стал разглядывать карту. Вот сопка Рыжая, знак на сопке означает дзот, на горе Лысой изображена траншея.
Лейтенант поднял глаза на мальчика.
— Видишь этот знак? — спросил он. — А ну-ка, скажи, что он обозначает?
— Танковый батальон! — четко, как на учении, ответил Миша.
— Верно, танковый батальон. Его третьего дня сюда перебросили…
— Товарищ лейтенант, разрешите спросить…
— Ну-ну, спроси…
— Вот говорят, у нас, на Сахалине, есть такой танк, который если врежется в двухэтажное каменное здание, то посадит его на себя и без остановки мчится дальше, а если выстрелит, то пробьет броню в сорок сантиметров… Это правда?
— Еще что говорят? — улыбнувшись, спросил лейтенант.
— Еще говорят, что у нас есть самолет, который может от границы до города Тойохара все триста пятьдесят километров пролететь за десять минут! И еще говорят, у нас есть орудие, которое может стрелять на сто километров. Правда это или враки?
— Вот что, Атаманыч, — сказал лейтенант, — ответить на твой вопрос точно я не могу. Знаю одно: сейчас не сорок первый, а сорок пятый год, а это большая разница, сам понимаешь. И еще есть хорошая пословица: «Нет дыма без огня»…
— Все ясно, товарищ лейтенант!
Летняя ночь коротка. И вот уже птицы поют и свистят, перелетая с ветки на ветку. А там, глядишь, и солнце взошло.
Но на командном пункте еще долго держался сумрак, лучи солнца едва-едва пробивались сквозь низко нависшие над сопкой тучи. Только к десяти часам прояснилось небо, и стало видно далеко-далеко вокруг.
Лейтенант показал Атаманычу на стереотрубу, которая была установлена в амбразуре, обращенной к югу.
— Этот прибор тебе знаком, и обращаться с ним ты умеешь, — сказал лейтенант. — Наблюдай. Все, что увидишь интересного по ту сторону границы, наноси на карту. Ясно?
— Ясно, товарищ лейтенант! — обрадовался Миша.
— Выполняй.
Миша навел окуляры стереотрубы, припал глазом.
Как далеко видно!
Внизу зеленый лес плавно покачивается, словно высокая зеленая трава.
Вон полосатый пограничный столб с блестящим гербом Советского Союза.
Дальше — наблюдательная вышка японцев, река Хандаса-Гава и за рекой — полицейский пост.
Миша оторвался от трубы, сделал пометки на плане и снова стал смотреть.
К полицейскому посту с двух сторон подходили дороги: одна от границы, другая с юга, от города Котон, расположенного в тридцати километрах от границы.
А это что такое? С южной стороны к полицейскому посту подъехала грузовая машина, за ней вторая и третья.
Пыль немного рассеялась, и Миша увидел, что из грузовиков выпрыгивают японские солдаты.
— Товарищ лейтенант! — крикнул Миша. — На пост Хандаса привезли солдат!
— Много? — спросил Остапов.
— Один, два, три… — вслух считал Миша. — Тридцать шесть человек.
Лейтенант подошел, посмотрел в трубу, нахмурился:
— Хм… усиливают пост. Молодец, Атаманыч, не проморгал.
Глава двадцатая. Разведка перед боем
Уже прошло без малого три месяца, как победное знамя Советской Армии взвилось над рейхстагом в Берлине, прошло три месяца, как капитулировала гитлеровская Германия и как вся страна слушала по радио парад Победы, когда к подножию Мавзолея были повергнуты фашистские знамена.
И в то время как на всех фронтах Европы воцарилась тишина, на Востоке продолжал бушевать пожар войны.
Надежды на победу у Японии — союзника поверженной фашистской Германии — конечно, быть не могло: слишком много освободилось сил для борьбы против нее. Но затягивать состояние войны кое-кому было выгодно. Надо было положить конец кровавой бойне и дать свободно вздохнуть исстрадавшимся народам.
Эту благородную задачу взяла на себя наша великая Родина, которая имела теперь на границах с Японией более полутора миллиона человек своих войск.
В один из первых дней августа подполковник Урманов вызвал к себе лейтенанта Остапова.
Войдя в кабинет командира полка, лейтенант сразу понял, что дело, по которому он вызван, очень важное.
Урманов был серьезен и как-то еще более подтянут. Он вышел из-за стола и подошел к висящей на стене топографической карте.
— Сегодня поступил приказ из штаба, — сказал он и жестом пригласил лейтенанта тоже подойти к карте. — Приказ такой: сегодня в двадцать четыре часа наши разведчики и в том числе ваш взвод перейдут государственную границу. Вот в этом районе. Задача: уточнить расположение японских огневых точек вблизи границы.
— Значит, война? — не выдержав, спросил Остапов.
Урманов ничего не ответил и, как будто не слыша вопроса, продолжал:
— Нам известно, что на Хандасинском направлении у противника самые мощные огневые системы расположены на сопках Рыжая и Темная Роща, а также по обочинам просеки, ведущей от границы к полицейскому посту Хандаса. Но также имеются сведения, что японское командование будто бы сняло с границы свои полевые войска и перебросило их в районы Хандасы и Харамитоги — на вторую и третью оборонительные линии. Вам необходимо уточнить эти сведения. Ясно?
— Ясно, товарищ подполковник.
— Предупреждаю: ваша задача только уточнение сведений. Огня не открывать, в бой не ввязываться. Понятно?
— Понятно.
— Возвращение — в семь утра.
— Есть! — козырнул лейтенант.
Урманов задернул коричневую шторку на топографической карте и, повернувшись к Остапову, пристально посмотрел на него долгим взглядом.
— Теперь по поводу твоего вопроса, — медленно проговорил он. — Война или не война? Очевидно, война.
Подполковник помолчал немного.
— Разрешите идти, товарищ подполковник?
— Идите.
Остапов вышел на крыльцо и полной грудью вдохнул свежий воздух. Вокруг стояла глубокая тишина. Лишь где-то стрекотал сверчок, и из лесу доносился слабый крик сойки. Еще полчаса назад эта тишина казалась лейтенанту Остапову мирной и спокойной, но теперь он чувствовал в ней тревожную настороженность и ожидание. С утра светило солнце, а к вечеру все небо затянуло серыми сплошными облаками. Лейтенант поправил фуражку, и ему на руку упало несколько мелких холодных брызг. Через мгновение со всех сторон послышался тихий неторопливый шорох начавшегося дождя.
* * *
Разведвзвод занял позиции в глубоком овраге под сопкой Наблюдательной. До полуночи оставалось еще порядочно, и Остапов дал команду отдыхать.
Мелкий, словно сеющийся сквозь мелкое сито, дождик, видать, зарядил не на одни сутки.
Кандалин и Миша, постелив одну плащ-палатку и накрывшись другой, лежали рядом. Мерный стук дождевых капель клонил в сон.
— Да-a, быстро летит время, — задумчиво сказал Кандалин. — Вот уж и год прошел, как мы встретились с тобой. Вот на этом самом месте. Помнишь?
— Как не помню! Разве такой день можно забыть!
— Поползал я здесь, попотел, пока тебя разыскал…
Вспомнили и поездку в школу на праздник Седьмого ноября, и зимнее учение, и госпиталь… Так уж всегда бывает: начнешь вспоминать, и оживают в памяти картины одна за другой.
Ближе к полуночи дождь усилился.
— Взвод, ко мне! — скомандовал Остапов.
Разведчики выбрались из своих укрытий и окружили командира. Остапов еще раз предупредил, чтобы разведчики, если встретятся с японцами, в бой не вступали и, взглянув на часы, сказал:
— Пора. Приступайте к выполнению задания.
