–Это усложняет дело,– произнесла Динка, не поднимая взгляда от экрана мобильника, через который сидела в очередной игрушке.– А если то, что мы ищем, давным-давно уничтожили?
–Вряд ли,– покачала головой Саша. Она сидела у окна купе, поставив локти на столик, и смотрела на проносящийся зеленой лентой лес.– Мне кажется, такие предметы обладают особой силой. Они способны себя защищать. Вспомните затопленный Китеж. Там икона создала вокруг себя целый мир, над которым не властно даже время.
–Согласен,– Ян коснулся руки Александры, и девушка вздрогнула.– Артефакты обладают особенной силой и, можно сказать, волей. Они идут далеко не во всякие руки, а иногда, как было в случае с Китежской иконой, способны влиять на своего владельца.
–Я уверен, мы выйдем на след гуслей,– пообещал Глеб.
–Если кто-то не выйдет на них до нас,– добавил Северин мрачно.
Все замолчали.
А поезд все мчался, унося их в неведомую пока даль, ставшую теперь для каждого из ребят не просто маленькой точкой на карте.
Этой ночью под грохот колес Динка, прижимая к груди тайком извлеченную из рюкзака смешную плюшевую собачку, думала о том, что произошло в один из обычных октябрьских дней, вторично изменив ее жизнь.
Она уже совсем освоилась в школе. Серьезный, дисциплинированный Глеб казался ей чем-то вроде старшего брата, хотя Динка, конечно, изо всех сил избегала показывать это и при каждой возможности дразнила его и устраивала за спиной какие-то мелкие каверзы. Саша ей тоже нравилась, хотя и ее Динка не обошла своим вниманием, а однажды от скуки запустила старшей подруге в компьютер очень забавный вирус. Правда, Динке же и пришлось потом его лечить и восстанавливать испорченные программы, зато свою долю веселья девочка получила. В общем, все складывалось достаточно неплохо, а единственным человеком в школе, которого Динка действительно уважала, был Евгений Михайлович.
Так все и шло до того, пока на глаза девочке случайно не попалась статья о двоих ученых из Университета в Колорадо. Светловолосая женщина в темных очках и мужчина в простой синей футболке оказались до боли знакомыми.
Конечно, они изменились с тех пор, как Динка видела их в последний раз. Женщина оказалась старше, и даже на фотографии можно было разглядеть залегшую между бровей тяжелую складку. Мужчина исхудал, и лицо его казалось застывшей маской. Но все же узнать их еще было можно. Мама и папа… которые, по словам врачей и так вовремя пришедшего ей на помощь доброго дядюшки Жени– вернее Евгения Михайловича, погибли в той самой автокатастрофе. На их так называемую могилу Дина так долго носила цветы.
Сначала Динка не поверила своим глазам и тупо пялилась в экран монитора. Потом в дверь постучали, и девочка моментальным движением закрыла вкладку с фотографией.
–Опять в Интернете сидишь?– окликнула ее Саша.
Динка хотела ответить, но получилось только смешное шипение, словно язык больше ей не повиновался или из легких, как из воздушного шарика, разом выпустили весь воздух.
–Что с тобой?– Александра сразу стала серьезной.
Динка сглотнула сухим, как пустыня Сахара, горлом. Понимание пронзило ее внезапно: только что сделанное открытие должно остаться с ней. Никому нельзя о нем рассказывать, даже Саше, даже Евгению Михайловичу. Тем более Евгению Михайловичу. Мозг, интенсивно работающий в этот момент, подсказал, что директор не мог не знать о том, что Динкины родители уцелели. Он знал, но солгал, а еще рассказывал свои душещипательные истории, чтобы вернее насадить ее на крючок, и она, словно глупая рыба, широко разинув рот, заглотнула наживку.
–Убили,– сказала Динка, и это было в каком-то смысле правдой, она действительно чувствовала себя убитой.
–Ну и что, не переживай, это всего лишь игра,– ответила Александра, кивнув на экран, где была открыта какая-то онлайн-игра.
Динка кивнула.
–Только игра…– медленно повторила она.
С тех пор реальность действительно превратилась для нее в игру. В сложную стратегию, где нужно действовать в тылу врага, соизмеряя каждый свой шаг, собирать информацию и искать выход. Динка не спешила, она знала, что спешка влечет за собой ошибки, у нее была масса времени, и она терпеливо ждала, оттачивая терпение и логику в массе интернет-игрушек.
Не зря говорят, что беда либо ломает человека, либо мобилизует все его внутренние силы, делает его сильнее. К счастью, Динка принадлежала ко второй категории.
Монотонно стучали колеса, поезд легко покачивало, и Динка смотрела в стену, словно видела на ней картинки из такого нереально далекого детства…
* * *
На следующее утро они прибыли на место, а затем автобусом отправились на побережье, в Балтийск. Город-порт встретил их неприветливо– серым небом и затяжным дождем. Город предстал перед ними холодным и суровым, словно в мундире, застегнутом на все пуговицы. У причала стояли огромные корабли, над стальной водой с тоскливыми криками носились чайки, дул пронизывающий ветер, словно природа позабыла, что лето еще только наступило, и стремительно поворачивала в сторону осени.
Они нашли гостиницу, арендовали мотоциклы – разумеется, все, кроме Динки.
Она тихо вздохнула: вечно ей, как ущербной, приходилось пристраиваться кому-то за спину.
–Я буду тебя учить,– пообещал Северин, заметив, каким взглядом девочка проводила умчавшуюся вдаль группу, состоящую из Глеба, Яна и Александры.– Хочешь?
В последнее время Динка чувствовала, что между ней и Северином словно натянулась невидимая нить. Он отчего-то старался держаться от Дины подальше. Исчезла былая легкость, дружеские похлопывания по плечу. Это было очень странно. Может, Северин на что-нибудь обиделся? Вроде непохоже. Впрочем, девочка отчасти даже радовалась этому отдалению. В присутствии Северина ей становилось немного неловко, в голове царила полная сумятица: ее одновременно и радовало, и раздражало его невнимание.
И вот сейчас они остались вдвоем.
–Ну ладно, учи,– согласилась Динка небрежно, чтобы парень ни в коем случае не догадался, что его присутствие имеет для нее хоть какое-нибудь значение.– Все равно делать нечего – наши укатили рыться в бумагах и явно не скоро вернутся.
Северин улыбнулся:
–Вот и хорошо. Садись, уедем куда-нибудь в поля и поупражняемся на пустой дороге. Здесь, конечно, не то, что в Москве, но лучше не рисковать.
Динка села позади Северина, и мотоцикл, взвыв, сорвался с места.
Сидеть за спиной Северина было удобно. Чувствовалось в нем что-то надежное, идущее даже не от быстроты реакции и умения маневрировать на дороге, а нечто из глубины, воспринимаемое на подсознательном уровне.
Монотонно барабанил дождь, и капли стекали по носу, по щекам, несмотря на накинутый на голову капюшон ветровки, но на сердце было тепло и спокойно.
Этот серый дождливый день оказался на удивление приятным. Сначала Динка осваивала мотоцикл, словно норовистого зверя, и дело обошлось всего одной разбитой коленкой и мелким синяком, который можно вообще не считать. Удовольствие от того, что у нее, наконец, начало получаться, оказалось гораздо сильнее. Динка гоняла по скользкой грунтовой дороге, периодически въезжая в лужи и напрочь забрызгавшись с ног до головы, и звонко смеялась почти позабытым из детства смехом.
–Может, хватит?– пытался урезонить ее Северин. Он до сих пор боялся, что девочка свалится, и бегал за мотоциклом, словно курица за непослушным цыпленком.
Глядя на него– тоже грязного, с прилипшими ко лбу волосами, Динка снова начинала хохотать так заразительно, что Северин нехотя присоединялся к ней.
Когда они, все мокрые и грязные, вернулись в гостиницу, администратор посмотрела на обоих с ужасом и брезгливостью, словно видела перед собой двух лягушек. Динка и Северин, чувствуя себя заговорщиками, переглянулись и снова захихикали.
В общем, день удался, и оба на время совсем позабыли о неприятностях. Пока Динка согревалась в душе, Северин сбегал за едой, и они угостились прекрасными бутербродами, состоящими из толстого куска колбасы, сыра и маринованного огурца. От хлеба оба дружно отказались.
Они сидели в неудобных гостиничных креслах. Динка завернулась в большую мохеровую простыню и подобрала под себя ноги. Северин, уже переодевшийся в белую футболку и новые джинсы, разместился напротив. С его все еще мокрых волос стекали тонкие струйки воды. Динка завороженно следила за ними, а парень отчего-то смущался. Вся непринужденность уходящего дня вдруг исчезла, оставив после себя все ту же странную неловкость.
Ребята еще не вернулись, а за окном, за унылыми желтыми шторами, от которых так и веяло казенным заведением, уже начинало темнеть.
–Так и будешь сидеть, как истукан?– поинтересовалась Динка, прерывая паузу, которая повисла между ними, противная и липкая, как паутина в лесу.
