— Хотя бы спину прикрою! — взмолился Ломаный Клык. — Вдруг обойдут?
— Лёгкий Ветер, — повернул голову к мёрзнущему пареньку Белый Камень. — Иди за ним чуть поодаль и помоги, если кто кинется Волку на спину.
Молодой охотник перехватил двумя руками лёгкое метательное копьё и широкими шагами устремился по следу сородича, вздымая плетёными снегоступами целые облака лёгкой радужной пыли.
— Почему не я? — тихо, чтобы не услышали младшие охотники, возмутился Ломаный Клык. — Почему, Камень?
— Ты же отец, — спокойно объяснил вождь. — Ты попытаешься всё сделать вместо него. Хотя духи любят твоего сына больше тебя, разве ты забыл? Во время обряда они послали тебе старого волка с одним зубом, а он вернулся от духов со шкурой Большого Кота и полным ожерельем клыков. Лучше не мешать ему, а помогать. Приготовь гарпуны и бросательные палки. Когда Тигриный Волк войдёт в орешник, двинемся следом.
— Тебе при посвящении вообще никто не попался, — припомнил Клык, скидывая заплечный мешок. — Только зайца принёс. И тот холодный.
— Так я вперёд и не рвусь, — усмехнулся Белый Камень, тоже избавляясь от лишней поклажи. — Моё имя для засады, а не для загона.
— Ну, так и остался бы в лощине!
— Неудачная там будет засада, Клык. Я это сразу понял. Почувствовал. Тут моё чутье никогда не подводит. Потому я и зовусь Белым Камнем.
— За упрямство, — не выдержал Ломаный Клык.
— За терпение, — поправил его вождь. — Смотри, как он под ветви скользнул! Ни одна снежинка не упала! Истинный Волк. Пошли.
Охотники, за разговором успевшие извлечь из мешков длинные, в локоть, палки с выемками на конце и перехватившие в руки гарпуны с костяными зазубренными наконечниками, бок о бок зашагали по уже изрядно перетрушенному насту.
Тигриный Волк тем временем, низко пригнувшись и почти не дыша, крался через узкий просвет между двумя кустами. Ход был настолько удобен, что юный охотник уже и сам не сомневался, что где-то здесь, совсем рядом, находится звериное логово. Широкие снегоступы ложились на снег почти бесшумно, проваливаясь в наст всего на пару пальцев. Легкий, совсем слабый хруст — и всё. Деревья от мороза и то громче трещат!
Заросли оборвались резко, словно кто-то ножом срезал край леса. Видать, летом здесь вода начиналась или мшистое болото — поди сейчас угадай. Впереди, на расстоянии броска копья, резко поднимался склон холмика высотой в рост человека. Он был настолько крут, что не удерживал даже снега, и солнце высвечивало полосатую толщу суглинка. Охотник сделал ещё несколько шагов — как вдруг прямо из сугроба перед обрывом высунулись острые серые уши. Пыхтун невольно замер, затаив дыхание — однако уши не исчезли. Наоборот, поднялись выше, и под ними блеснули два ярких круглых глаза. Мгновение спустя справа и слева от первой головы поднялись ещё по две.
— Пять… — прошептал себе под нос Тигриный Волк.
Он не испугался. Ничуть. Ни капельки. Но ноги его сами собой сделали два шага назад, пятясь от смертельной опасности. И это стало сигналом. Стая голодных волков — а зимой голодны все и всегда — выметнулась из укрытия и большими неуклюжими прыжками кинулась к столь неожиданной, но желанной добыче. Неуклюжими потому, что серые хищники не имели снегоступов и проваливались в пушистое рыхлое одеяние зимнего леса почти по самую голову. Вслед за первыми на свет выскочили ещё три зверя и тоже заторопились к маленькому одинокому существу, добровольно явившемуся на смерть. Кто первый успеет вцепиться — тому больше всех мяса и достанется.
Длинная палка в руках добычи волков не смутила. Никто из них ни разу в своей жизни человека не видел. Ведь в те далёкие времена на всей огромной планете жило так мало людей, что все вместе они не смогли бы заполнить даже одного современного города. Разве только небольшой посёлок в центре сельского района. И потому большая часть зверей, хоть и путешествовавших на большие расстояния, даже не подозревала о появлении в лесах такого существа, как человек. И уж тем более нисколечки его не боялась.
Приближающиеся волки зарычали от возбуждения и голода. Они были так уверены в скором обеде, что даже не стали охватывать добычу, чтобы помешать ей убежать — так и пробивались через сугробы тесной толпой. Тигриный Волк больше не отступал. Посмотрел свысока на самых ближних из врагов, повернул копьё остриём вниз, вскинул руки над головой… и резко опустил оружие, вкладывая в удар всю свою силу.
— Х-хо! — Острое каменное остриё без труда пробило шкуру самому крупному, уже поседевшему матёрому вожаку и вошло глубоко в тело. Зверь мгновенно обмяк, охотник рывком выдернул копьё, с такой же силой ударил второго серого хищника, дёрнул древко назад и… И не смог этого сделать. Намертво застряв в туше, копьё лишь слегка приподнялось вместе с ней. Кровожадные звери, подоспевшие следом, уже рвались к ногам, словно не заметив смерти наиболее сильных своих сородичей, белые клыки щёлкали совсем рядом, Пыхтун уже чувствовал тепло их дыхания. Ещё миг — и вцепятся.
Юный охотник отпустил древко бесполезного копья, попытался выдернуть топор, попятился — но опоздал, один из волков уже вцепился в край снегоступа. Потеряв равновесие, Пыхтун взмахнул руками, опрокинулся на спину, ощутил, как на бедро ступила когтистая лапа — и вот теперь ему стало страшно. От предсмертного ужаса по телу прокатилась волна обжигающего жара, когда запрыгнувший на живот зверь вцепился ему в горло…
Почти вцепился — паренёк успел прикрыться руками, в одной из которых был зажат каменный топор. Клыки бессильно скрежетнули по камню, зверь издал непонятный хрип, шарахнулся вбок, утягивая топор за собой. Охотник не успел понять, что влажный язык излишне прыткого хищника просто примёрз к заиндевевшему от мороза тяжёлому кремню.
Тут сбоку что-то мелькнуло, волк изогнулся, отлетая в сторону с копьём в боку. Пыхтун же рванул топор к себе, освобождая его вместе с куском примёрзшей кожи, поддёрнул ноги, по которым топтался кто-то ещё, наугад ударил туда топором, услышал в ответ жалобный скулёж, отполз чуть-чуть, взмахнул ещё раз, теперь не попав никуда, и попытался встать, чтобы разглядеть хоть что-то поверх мелькающих шкур и…
— Великие духи! — Жалобный призыв не помог, и храбрый Тигриный Волк провалился в снег по самую грудь, причём ноги его опоры так и не почувствовали, бесполезно пиная что-то рыхлое и податливое.
— Вот тебе, вот! — яростно лупил кого-то Лёгкий Ветер.
В воздухе промелькнуло несколько копий, послышался жалобный скулёж и тявканье. Снег пару раз дрогнул и осел, утягивая свою жертву ещё глубже. Пыхтун наконец-то ощутил ступнями опору, толкнулся назад, потом вперед, расталкивая снег. Захлопал ладонью по насту, нащупывая снегоступы.
— Я убил двух волков! — услышал он радостный крик Лёгкого Ветра. — Я убил двух, целых двух! Двух волков!
Это означало, что схватка в снегу уже закончилась. От радости молодого охотника никто не отвлекал. Тигриный Волк от разочарования даже перестал барахтаться: обидно, когда всё самое интересное проходит без тебя.
— Двух! Целых двух! Белый Камень, Ломаный Клык, я убил двух волков! Теперь у меня тоже будет ожерелье!
— Волк? — появилась над снежной ловушкой голова отца. — Цел? Давай руку.
На вопрос юный охотник отвечать не стал, но от помощи не отказался: крепко ухватился за запястье, поднялся наверх и тут же нащупал ногой спасительный снегоступ. Перенёс свой вес на него, всунул ногу под ивовую дугу второго — и наконец-то огляделся. Все волки были здесь, на широкой дорожке от лещины к обрыву, вычищенной от снега и изрядно залитой кровью. Семь туш, четыре из которых были пробиты копьями. Опытный взгляд охотника сразу определил, что двух зверей поймали метательные гарпуны уже во время бегства. Это, понятно, постарались отец и вождь. Двух убил Лёгкий Ветер: одного наколол прямо на Тигрином Волке, второго сбил рядом. Ещё два были сражены копьём юного охотника и седьмой, похоже, не пережил удара топором по голове.
— Нужно снимать шкуры, пока тёплые! — спохватился Лёгкий Ветер. — А то ведь задубеют, потом и не шевельнёшь. Можно я освежую своих? Да?
— Нет, — покачал головой Белый Камень. — Беги в ложбину, предупреди, чтобы не ждали больше зверя. Мы его взяли. Пусть идут помогать.
— А клыки? — испугался Лёгкий Ветер. — Клыки забрать можно?
— Клыки забирай, — согласно кивнул вождь. — Они теперь по праву твои.
Дальше начались привычные охотничьи хлопоты: вынуть клыки, снять шкуры, разделать туши на удобные для переноски куски.
Волки в племени Мудрого Бобра всегда считались хорошей добычей. Прежде всего — победа над сильным и опасным врагом была почётна для любого охотника. Притом мех этих хищников среди прочих зверей чуть не самый тёплый, да и мясо, хорошо разваренное, протомлённое с травами, вкусно на удивление.
