— Можешь быть спокойным. Мы примем меры. А в командировку поезжай. Это тебе как награда. Заблоцкому — ни слова. Вернется, мы подготовим ему встречу.
— Ключ от сарая у инженера! Так вы, если что, гвоздем, замок легко откроется! — крикнул в трубку Жорка и побежал в вокзальный буфет.
Милиционер с улыбкой глядел ему вслед.
Тамара нашла Лешу и Юру в конце сквера. Они сидели на лавочке, сумки с книжками лежали рядом. У Юры уже кончились уроки, а Леша еще только шел в школу.
— Так и знала, что вы здесь. И не стыдно вам? Договорились же вместе, — с упреком сказала девочка. — Были вчера ночью в саду?.. Были, были, догадываюсь. Ну честно, по-пионерски, были?
— Были, Тамара, — признался Лешка, хотя никто и не собирался от нее это скрывать.
— А меня не позвали…
— Не обижайся. Произошло все не так, как мы задумали. Садись. Сейчас все расскажем.
— А что в том ящике?
— Не театральные занавеси, — улыбнулся Юра.
— Так что же?
— Детали от заводских машин.
— И только? — разочаровалась Тамара.
— Это очень ценные вещи, — горячо возразил Лешка. — Без них станки не могут работать. Сколько лет их искали!
— Как же они очутились в нашем саду? Кто их закопал?
— Этого мы не знаем. А выкопал их инженер Заблоцкий… — Жорку Леша не назвал.
— Кто такой Заблоцкий?
— Спекулянт и обманщик. Взял заводские деньги, чтобы за них купить детали, которые принадлежат тому же заводу. Если бы мы, копая с тобой яму в саду, не обнаружили ящик, они б и теперь там лежали.
— Как же он узнал, что детали в нашем саду?
— Тетя Зина, наверно, сказала. Она просила меня сбегать узнать, работает ли Заблоцкий на заводе.
— Неужели тетя Зина знала тайну и молчала?
— Если бы тетя Зина знала, — заступился за нее Леша, — детали давно были бы на заводе.
— Это правда. Тетя Зина помогла поймать бандитов. Не утаила бы она и это преступление. Заблоцкий обманул ее, я так понимаю, — высказал свое предположение Юра.
«Кто же тогда знал? Отец! — решила Тамара и вспомнила, как в тот день, когда обнаружили ящик, после обеда тетка долго разговаривала о чем-то с отцом в саду. Она показывала место, где были зарыты листья. Видимо, расспрашивала про ящик. Тамара слыхала, как уже в коридоре, когда они вернулись из сада, отец сказал: «Это не наше дело, Зиночка», — и пошел отдыхать. Отцу всегда ни до кого нет дела. Пусть бандиты грабят людей, пусть стоят станки, а люди ходят без работы… Правду говорят о нем люди: «старорежимный». А я не хочу быть в стороне. Буду, как Юрка и Леша, помогать людям».
— Что ты замолчала, Тамара?
Девочка повернулась к Юрке. Лицо ее выражало решительность:
— Юра, одолжи мне до завтра галстук, — неожиданно попросила она. — Утром буду идти в школу — отдам. Только до утра…
— Зачем он тебе?
— Надо.
— Вступай в пионеры — и каждый день будешь носить пионерский галстук.
— Ого, татка ей не разрешит, — тряхнул головой Леша. — Знаешь, какой он «старорежимный».
— А я вступлю без его разрешения. Вступлю, и все…
— Правильно, Тамара. Бить же он тебя не будет, доктор ведь…
Лешка взглянул на каланчу:
— Мне пора, ребята. До встречи…
— Ой, и мне пора, — глядя вслед убегающему Лешке, вскрикнула Тамара. — Тетя Зина уже накрывает стол. — И, повернувшись к Юрке, умоляющим голосом повторила просьбу: — Так одолжишь, Юра, а?
— Да, конечно… но только до утра. — снимая галстук, сказал Юра. — И что б ни одного пятнышка.
— Не бойся. Я не маленькая.
Тамара бережно сложила галстук и положила его в сумку.
— И у меня будет свой… — сказала на прощанье. По дороге домой Тамара думала: «В столовую приду в Юрином галстуке. Скажу: «Делайте со мной что хотите — я вступила в пионеры!» «Без нашего разрешения?» — строго спросит отец. «Как ты могла?» — вскрикнет мать. «А если мне очень хотелось, а вы не разрешили бы…» Отец в отчаянье разведет руками: «Слышишь, Аннушка, она знала, что мы не разрешим, и все же вступила…» Он схватится за сердце, мать побежит за валерьянкой. Начнется такое!..»
«Но меня еще не приняли в пионеры и вдруг не примут, — опомнилась Тамара. — Наделаю шуму, встревожу родителей и… окажусь вруньей? Нет… скажу так: «Вот в этом галстуке буду ходить в школу, если меня примут в пионеры». Пусть это будет началом. Репетицией. Добьюсь своего, буду пионеркой…» И запела, подбадривая себя:
Взвейтесь кострами,
Синие ночи,
Мы пионеры —
Дети рабочих.
Но бодрое настроение покинуло Тамару, как только в окне она увидела отца в белом халате и чепце. Он как раз снимал халат. Через несколько минут Леопольд Антонович явится в столовую. Перекрестится, пожелает всем приятного аппетита. В доме Леванцевичей начнется обед.
Вся эта церемония, введенная еще дедом, должна была укреплять порядок в семье и авторитет ее главы.
Чтобы не встретиться с отцом в коридоре, Тамара обошла дом и вошла в свою комнату с черного хода.
— Мой быстрее руки, моя девочка, — озабоченно сказала Зинаида Антоновна, — стол уже накрыт.
Тамара положила на стол сумку, в которой лежал галстук, повесила пальто.
— Тамара, быстрее, — напомнила еще раз Зинаида Антоновна из кухни.
— Иду, — посмотрев на сумку, отозвалась Тамара. Возле умывальника она увидела в зеркале свое лицо.
— У… трусиха… — разозлилась сама на себя.
— Что ты? — спросила тетя Зина, недослышав.
— Я не люблю вот эту девчонку…
— Какую? — удивилась Зинаида Антоновна.
— Вот эту, — показала Тамара на себя в зеркале.
— За что же ты ее не любишь? — подойдя к племяннице, спросила тетя.
— Она — трусиха… И та милая женщина, которая стоит рядом, тоже.
— Почему?
— Она побоялась открыть добрым людям тайну кованых ящиков.
— Но они все же узнали.
— Благодаря пионерам.
— На них эта женщина и рассчитывала, — улыбнулась Зинаида Антоновна.
Тамара круто повернулась:
— А та женщина знала, что в нашем саду зарыты ящики?
— Узнала только в тот день, когда закапывали листья.
— И открыла тайну ящика обманщику. Зинаиду Антоновну передернуло — это был уже допрос и обвинение, — но она сдержала себя:
— Она не могла договориться с братом.
— А брат ее знал все?
— Знал, — Зинаида Антоновна почувствовала, что Тамаре нужно говорить только правду.
— И молчал столько лет?
— Он забыл о них.
— А когда ему припомнила однажды в саду эта женщина?
— Вспомнил.
— Чтобы снова забыть?
— Такой он…
— А я не хочу быть такой, не хочу! — Тамара бросила на руки тетке полотенце и выбежала из кухни.
Зинаида Антоновна сразу же все поняла. Тамара встретилась с Лешей и Юрой. Ребята ей все рассказали. Девочке стыдно за отца и тетку. И все же Зинаиде Антоновне понравился задиристый тон племянницы, бунт двенадцатилетней девочки против несправедливости. «Тамара взрослеет, выходит на свою дорогу», — с удовлетворением подумала она. Но когда открыла дверь в комнату племянницы и увидела ее в красном галстуке, встревожилась:
— Что это за спектакль? — Это еще только генеральная репетиция, — ответила Тамара и решительно направилась в столовую.
За столом уже сидели мать и отец. Они как будто не обратили внимания на появление дочери, но Тамара знала, как сердится сейчас отец: опоздание на обед было недопустимым нарушением порядка.
— Мне можно сесть за стол? — спросила тихим голосом, словно опасаясь испортить аппетит родителям.
Леопольд Антонович, склонившись над тарелкой, продолжал есть. Мать задвигалась на стуле.
— Сначала следует извиниться и попросить прощения, — сказала она и повернулась в сторону мужа, глазами спрашивая: «Не так ли, Леопольд?»
— Извините за опоздание… — виноватым голосом попросила Тамара.
Ей довелось постоять возле стула в ожидании разрешения сесть еще несколько томительных минут, пока отец наконец поднял голову, чтобы выразить свое недовольство поведением дочери, и — увидел на ней красный галстук. О, это было уже не только нарушением порядка, это была целая революция!
— Что это значит?! — блеснул стеклами очков Леопольд Антонович. В его голосе — вопрос и угроза.
Тамара вздрогнула и, заикаясь, начала объяснять:
— Ах, галстук… Это… у нас репетиция… я торопилась… забыла снять…
— Какая репетиция?
К счастью, она вспомнила в этот момент про спектакль, который собирались вместе с Лешей и Юрой поставить в «клубе», и, уже осмелев, начала импровизировать:
— Мы готовим постановку… спектакль… Мне в спектакле дали роль девочки… По пьесе она не пионерка, но очень хочет вступить в пионеры, а родители ей не разрешают… И тогда она попросила у одного мальчика галстук, примерила и немножко походила в нем… Это так по пьесе… На репетиции я надела галстук, а вернуть его мальчику… забыла…
