уроков из-за этого Симгая!
— Зато, когда не отвлекались, то старались учиться в сто раз лучше, чем обычно. Так всегда бывает… Это называется «повышенное чувство личной ответственности».
— Оказывается, оно у нас есть, — с удовлетворением отметил Янка.
Однако папа-терапевт, с присущей взрослым людям самоуверенностью, отнес Генкины школьные успехи на счет собственной непогрешимой системы воспитания.
И подарил Генке два билета в цирк на дневное представление.
Генка пригласил Янку, и когда наступил этот день, они пошли.
Чтобы попасть в цирк, ребятам предстояло пройти по главной улице, мимо почты. Погода была солнечная, веселая. Из подъезда почты на улицу выливался шумный человеческий поток. Янка подумал и предложил:
— Давай с автомата позвоним Сергею Петровичу! А то на сердце у меня что-то кошки скребут.
— Ужасно бессовестные кошки, — удивился Генка. — Ведь мы только вчера у него были.
Однако спорить не стал, лишь деловито осведомился, имеется ли у Янки с собой монета, необходимая для осуществления внесенного предложения. Оба добросовестно принялись рыться в карманах, извлекая оттуда на глазах изумленных прохожих самые неожиданные предметы: пуговицы, марки, сломанные перья, кусочки янтаря и даже портрет киноартиста Кадочникова. Наконец Янка нашел пятнадцатикопеечную монету, и друзья, терпеливо дождавшись очереди, втиснулись в маленькую будку телефона-автомата.
Янка как в воду глядел, когда предложил позвонить в музей. К телефону пригласили Сергея Петровича, и он обрадовал:
— Сегодня получил повестку. В двенадцать вызывают к следователю. Говорите скорее, а то я уже опаздываю.
— А мы? Что будет с нами? — грустно пропели в трубку Генка с Янкой.
— А вы завтра утром придете в музей, и я вам все расскажу.
Ну разве после этого можно было спокойно смотреть цирковую программу? В самый напряженный момент, когда под барабанную дробь воздушный акробат готовился совершить мертвую петлю, Янка спросил шепотом:
— Неужели нас следователь не вызовет?
— Должен бы, — неуверенно ответил Генка.
— Что должен?
— Вызвать.
— А почему у тебя такое грустное лицо?
— Так просто… А у тебя?
— И у меня так просто.
Утром друзья примчались в музей раньше Сергея Петровича. Новый сторож их уже знал и поэтому пропустил беспрепятственно. Решили от нечего делать зайти еще раз на выставку рыцарских времен. У входа в знакомый зал, как всегда, стояла строгая Янкина мама.
— Бедные рыцари, — сказала она. — Вам даже в каникулы нет покоя.
Мама уже знала всю историю с Симгаевским сундуком.
— Мы ждем Сергея Петровича, — ответил Янка, — и пока его нет, походим по выставке.
Они вошли в зал, медленно направились вдоль стен, разглядывая выставленные экспонаты, потоптались возле копья Черного Принца. Оно висело на своем месте, под защитой железного латника, по-прежнему таинственное и непонятное. Тускло поблескивал знаменитый наконечник. На него как-то даже не хотелось смотреть, — уж очень грубый, прозаический финал оказался у всей этой романтической истории с похищением…
Сергей Петрович неслышно подкрался сзади и обнял друзей.
— Потрясающая новость! — радостно сообщил он. Глаза его озорно блестели за очками.
— Симгай оказался шпионом? — быстро предположил Генка.
— Нет, Симгай оказался незначительным, мелким человечком, воришкой, который хотел присвоить чужие вещи… Его, наверно, даже скоро выпустят… Дело в другом!
— В чем же? — не унимался Генка.
— Дело в том, что… А впрочем, следователь приглашает вас к себе и там вы все узнаете. Я только что от него.
Трудно вообразить, как обрадовались Генка с Янкой.
— Что я тебе говорил! — кричал Генка.
— А я тебе что говорил! — в тон ему вопил Янка.
Можно было подумать, что следователь просто дрожит от нетерпения, не ест, не пьет, ожидая столь важных свидетелей.
А что? И правда! Следователь встретил друзей очень радушно. Весело улыбнулся, когда они вместе с Сергеем Петровичем появились в кабинете, пододвинул им два стула, себе взял третий и сел рядом. Сергею Петровичу пришлось занять хозяйское место. Получилось очень забавно — как будто следователь, Генка и Янка пришли к Сергею Петровичу на допрос.
Следователя звали Август Иванович. Он сам сообщил об этом ребятам, после того как узнал их имена. У него было болезненное, землистое лицо, светлые, мягкие, как у ребенка, волосы и веселые мальчишеские глаза. На письменном столе, рядом с деловыми бумагами, Август Иванович держал бутылочку с аптекарским ярлычком. Возле нее лежала ложечка. Время от времени следователь наливал ложечку лекарства, пил и каждый раз морщился.
Янка, который болел очень редко и терпеть не мог лекарств, спросил, зачем пить эту горечь. Август Иванович молча погладил Янку по голове и улыбнулся. А Сергей Петрович сказал:
— Август Иванович недавно вышел из больницы. Его на оперативной работе бандиты ранили в живот.
Друзья очень живо заинтересовались обстоятельствами этого дела. Генка захотел немедленно узнать, в масках ли были преступники. Если да, то в каких, — атласных или нет?
Прозаического Янку больше интересовал вопрос, пойманы ли бандиты и сколько им дали?
Выслушав ребят, следователь мягко ответил:
— Об этом я расскажу вам в другой раз. А сейчас поговорим о копье Черного Принца. Только подождем еще одного свидетеля. Он должен прийти с минуты на минуту.
Еще один свидетель? Генка с Янкой переглянулись. У них мелькнуло смутное подозрение. К сожалению, оно оправдалось. В дверь кто-то постучал довольно бесцеремонно. Август Иванович разрешил войти, и в кабинет ввалился Рыжий. Он был причесан и выглядел непривычно благообразно. Янка с Генкой, вообще говоря, понимали, что Рыжий имеет такое же, как и они, право присутствовать здесь. Но никто не мог заставить их общаться с ним. И оба друга при появлении Рыжего нарочно отвернулись в сторону — пусть он не задается очень много и не пытается вступать в разговор.
— А вот и третий свидетель, Витя Тарасюк, — любезно сказал Август Иванович, делая вид, что не замечает надутых лиц Янки и Генки. — Вы с ним знакомы, кажется?
— Они в одном классе учатся, — ответил за друзей Сергей Петрович, чувствуя, что от них самих ответа не дождешься. — Проходи, Витя, садись сюда.
Генка уголком глаза с возмущением заметил, что Сергей Петрович придвигает Рыжему стул. И тот занял предложенное место как ни в чем не бывало.
Поведение Витьки еще больше возмутило Генку. «Расселся, будто на именинах, будто он здесь самый главный». По законам, вычитанным в романах Александра Дюма, надо было встать и заявить Рыжему решительно: «Один из нас должен немедленно покинуть эту комнату!»
Генка уже разинул было рот, чтобы произнести сакраментальную фразу, но вовремя опомнился. «Этот тип наверняка скажет: — Ну, что же, уходи ты!»
Тогда Генка решил ограничиться презрительной усмешкой. Он скрестил свой взгляд с Витькиным, но глупый Рыжий не понял, сколько убийственного яда таится в Генкиной усмешке,
