А мы их будем спасать. Как аргонавты в старину. Ты слышал про аргонавтов? Они, может быть, тоже кого-нибудь спасали.
Киле про аргонавтов ничего не знал, но сразу понял, что рыбалка отменяется. А ведь он только ради того, чтобы порыбачить на новом месте, и просился в поход.
— Я уже червей наживил, — еще надеясь, что Костя уступит, сказал он. — Я хотел ребят косатками угостить.
— И угостишь! Переплывем и рыбачь. Это я тебе обещаю. Честное слово землепроходца!
Павлик недоверчиво посмотрел на товарища, а Костя продолжал:
— Да ты знаешь, как на острове клевать будет! Эх ты! Да там такие сомищи, как поросята!
Последние слова немного ободрили рыболова, и он стал помогать Косте. Вдвоем друзья пригнули к земле тополек, Борисов вырезал из него ровную палку для мачты, привязал к ней вымпел, а пониже — перекладину и воткнул мачту между бревен. Павлик отыскал на берегу шестик. Стрелку, выложенную Павликом, повернули в обратную сторону. Теперь она показывала на остров. Борисов выкопал из песка пакет, зачеркнул в нем приказ: «Отряд дошел до цели. Отсчитайте пятьдесят шагов в сторону, указанную стрелкой, и найдите вымпел». Вместо этого он собственноручно начертал: «Ищите вымпел на острове. Костя. Павлик».
— Грузи вещи. Фрегат уходит в плавание!
Но «фрегат» не хотел отплывать. Концы бревен завязли в прибрежной тине, их пришлось раскачивать и поддевать шестом.
— Раз, два, взяли! — надрывался Костя.
— Бор-бос, бор-бос! — налегая на шест, восклицал Павлик.
— Еще, взяли! — толкал Костя.
— Бор-бос! — вторил Павлик.
Плот не двигался с места. Начальник экспедиции начал сердиться.
— Да ты нажимай сильней! — кричал он.
— Я и так давлю, как трактор, — оправдывался Павлик.
И опять послышалось:
— Раз, два, взяли!
Когда плот все-таки немного сдвинулся, мальчики сели отдохнуть.
— Павлик, — спросил Костя, — это ты по-нанайски говорил «бор-бос»?
Киле кивнул.
— А что это значит?
— Ничего не значит.
— Как ничего? Зачем же ты говорил?
— Для красоты. Это как припев, понимаешь?
И Павлик запел:
Эх, лингданданя,
В омуте темном сом
Щелкает ртом.
— «Лингданданя» тоже ничего не обозначает. Это для красоты.
— А, — удивился Костя. — Ну, давай снова толкать…
Наконец плоту надоело мучать мальчишек, и он пополз по мокрой глине и закачался на волнах. Путешественники забрались на бревна. Костя подобрал шест.
— Полный вперед! — крикнул он и стал отталкиваться.
Плот заскользил по воде и, описав дугу, ткнулся в берег.
— Ничего, поплывем кормой вперед, — сказал Борисов. — Он повернулся и снова оттолкнулся шестом.
Но и на этот раз плот, порыскав из стороны в сторону, описал полукруг и боднул берег.
— Вот тебе и «бор-бос», — огорчился Костя. — Фрегат не слушается руля.
— Дай-ка я. Я умею. — Киле взялся за шест, уперся в дно, и плот направился на середину реки.
— Так держать! — командовал начальник экспедиции..
Киле умело управлялся с шестом, и неуклюжий плот уходил все дальше и дальше от берега.
— Курс на остров! — радовался Костя. — Ты молодец, Павлик, я назначаю тебя баталером!
— А что такое «баталер»? — поинтересовался Киле. — Это красивое слово тоже ничего не обозначает, как «бор-бос», да?
Борисов задумался. «Баталер, баталер…» Где-то он читал про баталера, но сейчас забыл. Чтобы не показать своего замешательства, он ответил:
— Интересно, чему вас учили в четвертом классе? Это такой морской командир, понятно? Держи правей!
Чем дальше отходил плот от берега, тем сильнее становилось течение. Песчаная отмель кончилась, и Павлик нагибался, чтобы достать дно.
Теперь Костя кричал:
— Держи левее! Левее, а то мимо острова пронесет!
Павлик старался изо всех сил. Он побаивался, что Костя лишит его такой красивой должности, как баталер, но шест уже почти не доставал до дна. Течение проносило плот мимо острова.
— Левее! — орал Костя.
— Чего ты кричишь? Я тоже баталер, — сказал Павлик. — Видишь, здесь глубоко. — Он изо всех сил погрузил шест и… выпустил его из рук.
Испуганный баталер взглянул на своего капитана, но Костю происшествие даже обрадовало.
— Ур-ра! Теперь у нас настоящее судно. Сейчас подымем парус!
Костя стянул футболку, надел ее рукавами на перекладину мачты, отступил на шаг и объявил:
— Вот и парусное оснащение. Годится, а?
Но футболка трепыхалась от попутного ветерка, как будто она не парус, а простая тряпка. Тогда капитан выпросил у баталера кусок лески и привязал к подолу футболки две оттяжки. Футболка запарусила и теперь вполне удовлетворяла Борисова. Может быть, кое-кто принял бы Костин парус за то нехитрое сооружение, которое устанавливают на огородах, чтобы отпугивать воробьев, но что касается Кости, то он остался доволен.
— Название, — озабоченно сказал он. — Надо придумать нашему фрегату название.
— «Таймень», — подсказал Павлик. — Один катер так называется, и рыба такая есть.
Костя отмахнулся:
— Ты бы еще сказал «Пескарь» — тоже ведь рыба. — Надо придумать что-нибудь красивое.
— Может, «Баталер»? — опять подсказал Киле. — Очень хорошее слово.
— Постой, постой, — встрепенулся капитан. — Как ты говорил на берегу: «бор-бор», что ли?
— Нет, — обиделся Павлик. — Почему ты не запомнил? Я же не забыл, что ты говорил: «Раз, два, взяли!», а я «бор-бос».
— Правильно. Так и назовем фрегат: «Бор-Бос». Непонятно и красиво.
Пока шло это очень важное для истории мореплавания совещание, фрегат «Бор-Бос», с парусным оснащением, не приписанный пока еще ни к какому порту, продолжал свое первое плавание. За кормой остался остров, слева и справа бежали зеленые берега Морошки, а прямо по носу вдалеке маячило сухое дерево.
Что ни говорите, а это было уже настоящее приключение. И Костя запел свою любимую песню. Ее, бывало, он распевал с папой, когда они путешествовали по карте.
Происходило такое путешествие обычно в воскресенье. Папа развертывал на столе карту мира. Потом Костя и папа поднимались на борт доброго быстроходного парусника и отплывали куда-нибудь на Соломоновы острова или остров Целебес. За кормой рыскали акулы, на горизонте кувыркались дельфины, а они, отмахиваясь от летающих рыб, пели:
Под волною осьминог
Растопырил восемь ног.
Над волнами альбатрос, альбатрос.
Нас обходит стороной
Крепкий ветер штормовой.
У штурвала не зевай, матрос!
Бывало, конечно, парусник попадал в шторм или в мертвый штиль, когда паруса обвисали, хоть сам дуй на них, но Костя и папа не унывали и дружно напевали свою бодрую песню:
В самых теплых морях
Нам бросать якоря.
От жары пусть облупится нос.
Не страшна нам жара,
Мореходам — ура!
У штурвала не зевай, матрос!
Капитан «Бор-Боса» пел бы и дальше — про коралловый атолл и про веселых коричневых папуасов, но баталеру плавание начало надоедать.
— Костя, — спросил он, — а как мы пристанем? В лагерь пора. Нам и так попадет.
— Пристанем, — заверил Костя, — со мной не пропадешь. Жалко только, что никто не видит, как мы плывем. А еще бы лучше, если бы Петя Азбукин нас сфотографировал. Эх, был бы кадрик!
Экипаж «Бор-Боса» улегся на теплые бревна. Капитан — вперед головой, чтобы сразу увидеть необитаемый остров или дикарей, если они покажутся, баталер — головой назад, в ту сторону, где остался лагерь и рыбная протока Утиная. Хотя ему и нравилось быть баталером, но в лагере все-таки веселее.
Плот не спешил, плыл потихоньку. Куда ему торопиться? Делать было нечего, и Павлик рассматривал отраженного в воде мальчишку. Мальчик этот Павлику нравился. Волосы черные, подстриженные «чубчиком», — такая уж мода в лагере; глаза узкие и в меру хитрые, ишь, как щурятся; лицо круглое и добродушное. Красивый парень…
Прошло с полчаса, а «Бор-Бос» и не собирался приставать; он, как нарочно, шел по середине реки. Вот уже миновали сухое дерево, что стояло на кривуне. Теперь к самым берегам подступал густой лес.
— Куда мы плывем? — поинтересовался Павлик.
— Сейчас определимся…
Костя достал карту и компас. И опять компас накрыл весь Хабаровский край, часть Приморья, четверть Якутии, всю Амурскую область и кусочек Кореи. Где-то там, под компасом, должна была находиться река Морошка, а на ней точка, в которой в эту минуту находился фрегат «Бор-Бос». Но, как мы знаем, на Костиной карте места для Морошки не нашлось, на ней даже Амур казался таким маленьким, что его можно было закрыть мизинцем.
Поморщив лоб и подумав, Костя ответил:
