— …влез в окно, — продолжал вконец расстроенный голосок, — я сама его видела, а потом хватилась — телефона нету… Владя, я говорю из автомата, Владя…
Инженеру показалось, что на него падает потолок. Он хотел что–то сказать, наверное успокоить, а может быть…
Но тут словно громом поразило. Он взглянул на дверь и уронил трубку, не обращая внимания на то, что она всхлипывала, продолжая что–то говорить. Только сейчас Владимир понял, что дверей он не отпирал. Забыл запереть, когда уходил? Или…
Нет, это невозможно! Он бросился к дверям, которые вели из передней в комнату. Взглянул на тумбочку… И едва сдержал крик. Портсигара на тумбочке не было! Самая денная вещь в его квартире — та самая, которую он сегодня собирался демонстрировать в Академии, — была украдена!
Яншта, не в силах сдвинуться с места, схватился за спинку стула. Он с отчаянием глядел на пустую тумбочку, потом перевел взгляд на книжный шкаф, под тумбочку…
«Совершивший это преступление не может уйти далеко», — осенила его мысль, и Яншта опрометью бросился к дверям. На лестничной площадке и на лестнице стояка тишина.
Инженер вернулся в переднюю к телефону. Трубка все еще болталась на шнуре, но теперь уже молчала. Яншта положил ее на рычаг и принялся листать телефонную книгу. Надо заявить…
— Дайте мне, пожалуйста… Алло, алло!.. Комитет государственной безопасности? Приезжайте немедленно, двойное ограбление… Дело чрезвычайно серьезное, речь идет об изобретении. Изобретение огромного значения. Очень прошу вас, побыстрее… Да, диктую адрес…
Он договорил, да так и остался стоять в передней: ему сказали, чтоб он ни к чему не притрагивался.
Кто бы мог подумать, что у него украдут его РТ-1, да еще обе станции сразу! Какого черта о его изобретении писали в газетах!
Яншта схватился за голову. Именно сегодня, именно сегодня!
А по пражским улицам в это время уже мчались две машины с сотрудниками Комитета госбезопасности.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
возвращает нас к Петронилу. Мы следуем за ним, но не забываем о событиях, происшедших в предыдущей главе. Петронилу хотелось бы, чтоб ребята называли его лейтенантом, но, честно говоря, это несущественно. Сейчас вы узнаете о вещах более интересных.
В этот день сюрпризы сыпались на Петронила один за другим.
Во дворе их дома стояли двое мужчин, совершенно незнакомых, и, хотя уже начинало темнеть, что–то измеряли.
Они без зазрения совести топтали клумбы, что Петронилу — посмей он только так поступить — безусловно не прошло бы даром.
Когда Петронил проходил мимо них, незнакомцы внимательно оглядели его, а старший из них, толстяк с рулеткой в руке, даже окликнул:
— Куда, молодой человек, изволите направляться?
В другой раз Петронилу польстило бы, что к нему обращаются на «вы». Теперь же этот неожиданный вопрос заставил его лишь открыть рот от удивления. Что происходит? Может быть, это уже больше не его дом…
— Я тут… мы… я здесь живу…
Толстяк усмехнулся, кивнул головой и, весело подмигнув, начал складывать рулетку.
Петронил вбежал в квартиру. Незаметно проскользнул мимо дверей Вериной комнаты, мимо кухни и бросился в комнату, которую ожидал найти пустой.
Нет, как видно, сегодня конца неожиданностям не предвидится. Квартира Склонилов еще никогда не была свидетельницей таких необычных событий.
Петронила окутало облако табачного дыма. Потом он увидел и самого курильщика. Сначала ему показалось, что человек этот лыс, как коленка, но потом он разглядел, что он молод и вовсе не лыс, просто волосы у него очень светлые.
Человек стряхивал пепел в цветочный горшок (откуда у Склонилов быть пепельнице!) и пристально смотрел на удивленного Петронила. Так пристально, что мальчик отвел глаза и тут обнаружил второго человека — с нахмуренными бровями. Этого Петронил немного знал. Он уже несколько раз видел, как он провожает Веру и прощается с ней на углу.
Третьей в комнате была Вера. Она сидела на табуретке, принесенной из кухни, такая печальная и измученная, что Петронил даже испугался. Похоже, что она недавно ревела.
— Петя, — прошептала Вера глухо, — ступай на кухню к маме.
Светловолосый пошевелился. Он, как видно, был не согласен с Верой.
— Это ваш брат? Пускай остается.
Он проворно поднялся, подошел к Петронилу (нам следовало бы сказать — к Петру, потому что сейчас он дома, но мы уже так привыкли, правда?) и подал ему руку.
— Иди сюда, присаживайся. Ведь ты Петр, не так ли?
Встал и второй и назвал себя, но Петронил его имени не расслышал.
— Петр об этом ничего не знает, — заявила Вера.
А в это время светловолосый уже сидел нос к носу с Петронилом и спрашивал его, в какое точно время тот ушел в школу.
Петронил сначала даже не пытался припомнить. Он только удивленно смотрел на человека, который, вероятно, собирался подшутить над ним. Его голубые глаза смеялись. С минуту стояла тишина. Потом блондин отбросил окурок и подсел к Петронилу еще ближе.
— Дело в том, Петр, — объяснял он, как старый знакомый, — что утром из комнаты твоей сестры пропала очень важная вещь. Изобретение вот этого товарища. Нам надо знать, известно ли тебе что–нибудь. В это время ты как раз уходил в школу.
Петронила бросило в жар, и сердце отчаянно заколотилось. Когда он плел сети интриги, рн полагал, что Вера поищет свою пудреницу, посердится и на этом дело кончится. Но мог ли он предположить, что столько народу станет заниматься обстоятельствами ее исчезновения! Нужно было бы просто поскорее вернуть эту несчастную пудреницу, вернее изобретение, если б…
Молчание Петронила и его испуганный вид были понятны всем присутствующим. Мальчик, вероятно, никак не может разобраться, что все–таки стряслось сегодня утром.
— Понимаешь, — опять наклонился к нему светловолосый, — нам надо знать, не видал ли ты кого–нибудь около дома. Твоя сестра заметила преступника, когда тот бежал через двор.
Блондин достал из кармана новую сигарету! Какие у него ловкие пальцы!
Петронил облегченно вздохнул. Речь идет не о нем. Наоборот, подозревают совсем другого… Петронил не закончил еще своих рассуждений, как блондин уже закурил сигарету и заговорил:
— Послушай, Петр, когда ты вышел из дому, тебя окликнула мама, не забыл ли ты завтрак. И в эту же минуту — ты мог быть еще у калитки — бросился наутек преступник.
Петронил уже овладел собой. Дышать стало легче, и опасения покинули его. Он вспомнил сегодняшнее утро, мамин окрик, Верин вопль, из–за которого Петронил побежал бегом. Петронил вдруг припомнил все и начал сбивчиво рассказывать.
…За угол забора он вылетел пулей и тут едва не столкнулся с человеком, который, казалось, только что поднялся с земли. Мужчина открыл было рот, блеснули золотые зубы, но ничего не сказал и поспешно удалился. На нём был светлый прорезиненный плащ, на голове — шляпа. Петронил успел заметить, что он не стар. Вот и все. Он очень сожалеет, что заметил так мало…
Казалось, светловолосый остался его рассказом доволен. Забытая сигарета тлела в цветочном вазоне, а он с удовлетворением перечитывал показания Петронила. Потом он обратился к Вере:
— Большего нельзя было ожидать. Ваши предположения подтверждаются. — Он улыбнулся, ткнул карандашом в сторону Петронила и продолжал: — Но братец–то оказался наблюдательней вас. Хотя у него для этого есть особые причины.
Петронил удивился: он почти не разглядел человека, а свет–ловолосый доволен. Петронилу начинало нравиться разбирательство дела. Если б он еще не был в нем основательно замешан…
Светловолосый перевел взгляд на двери.
— Ну что, ребята? — спросил он, и только теперь Петронил увидал, что в комнату вошли те двое, которые что–то измеряли в саду.
Тот, что постарше, полный, махнул рукой:
— Все облазили, товарищ лейтенант, но, кроме чуть видного следа, ничего обнаружить не удалось.
Петронил с удивлением посмотрел на светловолосого: одет он в обыкновенный серый костюм и рубашку с отложным воротничком, а они называют его лейтенантом! Вот было бы здорово, если б ребята в школе к нему, Петронилу, тоже обращались: «Послушай–ка, лейтенант, у тебя задачка получилась?» Или: «Бей по воротам, лейтенант!» Не то что какой–то «Петронил»!
И светловолосый лейтенант, хотя и говорил Петронилу «ты», чрезвычайно вырос в его глазах.
«А вообще–то, если мальчишкам говорят «ты», — решил про себя Петронил, — это намного приятнее, чем «вы».
Незнакомые люди о чем–то совещались между собой. Петронил навострил уши.
— Если б случай не был столь необычным, — потирал себе подбородок толстяк, — мы занялись бы теми «друзьями», что лазают по окнам.
— Так, так, — пробасил второй. — Если б речь шла о каких–нибудь одеялах, э то — изобретение! Или вот еще — дело происходило утром. Приходилось нам когда–нибудь сталкиваться с фактом, чтобы по окнам лазали засветло?
