Ирка попытался шевельнуться, но сзади кто–то скрутил ему руки. Боль заставила его стоять спокойно. Целая ватага мальчишек плотно облепила дружную тройку, не давая ей сдвинуться с места.
Брикнар — а это был, как вы уже и сами поняли, он — перестал наконец покачиваться и согнал с лица насмешку.
— Как вы сюда попали? — спросил он со всей возможной строгостью. — Что вам здесь надо? Откуда вы взялись?
Ребята молчали. Петронил с Иркой уже начали подумывать, а не эти ли мальчишки — таинственные обладатели голосов из пудреницы?!
Робинзон незаметно оглянулся. Девчонки под деревом не было. «Сперва предупредила, а потом науськала на нас эту банду», — подумал он и почувствовал какое–то странное сожаление.
— Командир, — обратился к Брикнару невысокий паренек в ярчайшем свитере, — а у этого какой–то молоток!..
Робинзону, которого неожиданное нападение застало врасплох, не удалось припрятать свой каменный топор. И теперь он отчаянно боролся за него. Нет, никто не посмеет отобрать у него топор!
— Только тронь, попробуй, я тебе кудри разовью! - крикнул он приятелю Брикнара, который все наступал на него.
Мальчишка в свитере отпрянул, но другой, краснощекий, все–таки успел выхватить топор из рук Робинзона!
— Да он, наверное, неандерталец! — заорал краснощекий и помахал над головой топором.
Компания расхохоталась.
— Обезоружить! — приказал Брикнар.
И по карманам пленников принялись шарить назойливые руки. У Робинзона от злости дрожала каждая жилка. Он дергался, вырывался что было сил, и справиться с долговязым Робинзоном было совсем нелегко. Ирка презрительно улыбался. Оп, как и Робинзон, не трусил, хотя, в отличие от него, стоял спокойно. Зато Петронил боялся. Боялся за пудреницу. Что они с ней сделают? Разломают? И почему он не спрятал ее за подкладку!
— Деньги не трогать, записные книжки не читать! — отдал великодушный приказ Брикнар и начал прохаживаться взад–вперед вдоль стенки.
У Робинзона отобрали проволочки от электрического звонка, у Ирки — трамвайный абонемент, а у Петронила злосчастную пудреницу. Она вызвала среди брикнаровцев необычайное веселье.
— Дайте мне напудриться! — завопил кто–то, и вся компания принялась хохотать.
— Вы не смеете отбирать ее у меня! Это… это рация. Она не моя, — отчаянно защищался Петронил.
Но мальчишки продолжали потешаться. Один из них открыл пудреницу. Остальные, притихнув, глядели на рычажки и кнопочки.
— Послушайте, — попытался было убедить их Петронил, — может быть, как раз сейчас она заговорит…
Но лучше б ему не произносить этих слов. Пудреница, конечно, молчала, и на бедного Петронила посыпались насмешки.
— Заговорит, обязательно заговорит! — скакал вокруг него мальчишка в ярком свитере. — Вы слыхали когда–нибудь, как говорят немые?..
— Они ничего у нас на складе не взяли? — нарушил общее веселье Брикнар.
— Много у вас там возьмешь! — съехидничал Робинзон.
Брикнар ничего не ответил и взял в руки Иркин трамвайный абонемент.
— Ага, значит, со Страшниц прикатили? Не близко! Итак, чего вам здесь надо?
Пленники молчали.
«А почему бы не сказать, что мы попали сюда случайно, по ошибке?» — рассуждал про себя Петронил. Но Ирка с Робинзоном молчали. Гордость не позволяла им пускаться в объяснения.
— Адъютант! Вернуть абонемент! — обратился Брикнар к Кудрявому, когда понял, что ответа ему не дождаться.
Топор и пудреница все еще лежали на разрушенном фундаменте перед Брикнаром.
Целая ватага мальчишек плотно облепила дружную тройку.
— Отвечать будете? Что вы тут делали? опять закричал на них Брикнар.
Робинзон, огорченный предательством светловолосой девчонки, а может быть, тем, что Брикнар очень уж задирал нос и командовал, а может, от досады, что у них обшарили карманы, вдруг со смиренным видом ответил:
— Мы пришли сюда по ягоды, ваша светлость!
Брикнар обозлился.
— Успокоить его! — крикнул он своим помощникам.
Те еще сильнее навалились на Робинзона, стараясь скрутить ему руки, но Робинзон вошел в раж:
— Простите, ваше высочество, что мы осмелились посетить ваш грязный погреб!
Робинзон мотнул головой, отталкивая руку пытающегося зажать ему рот, и добавил язвительно:
— Но чего уж тут — каков поп, таков и приход!
— Крапиву! — приказал Брикнар.
От каждой группы отделился один мальчишка и ринулся бежать в дальний конец двора. Обернув руку носовым платком, они рвали крапиву. Петронил весь сжался. И чего Ярка лезет на рожон! Придет же в голову блажь дразнить чужих мальчишек!
— Зачем крапива — вы со мной без крапивы сладьте, — издевался Робинзон, пытаясь расшвырять своих врагов. — А ну, налетай! Любой получит так, что завтра в школу идти не сможет!
Ирка молчал, усиленно размышляя, как поддержать Робинзона.
- Отлично! — вдруг крикнул он ребятам, которые уже тащили крапиву.«— Как раз для нашего ревматизма. Вы знаете, крапива помогает лучше, чем грязевые ванны!
Робинзон обрадованно рассмеялся:
— Крапива — вот это по мне! Это я люблю! Давайте ее скорее сюда!
— Букеты в честь нашего приезда! — с восторгом продолжал Ирка. — К чему такая роскошь, друзья? Мы не привыкли, чтоб нас встречали цветами!
Мальчишки засмущались и попытались спрятать крапиву за спину.
Брикнар молчал. Но лицо его постепенно светлело. Наконец он рассудил:
— Отпустите их, они, кажется, ребята подходящие!
Он сорвал с акации гроздь белых цветов и уселся на кирпичную кладку. Остальные последовали примеру своего командира. Итак, теперь вокруг трех пленников сгрудилось все племя пожирателей белой акации. Их было человек пятнадцать.
Робинзон, уже свободный, снова вспомнил девчонку, которую они видели под деревом, и оглянулся. Ирка понимал, что теперь бояться нечего, и не преминул с насмешливой галантностью заметить:
— Приятного аппетита!
Брикнар не был лишен чувства юмора. Он вынул цветок, прищурил глаза и с такой же преувеличенной любезностью ответил:
— Благодарствуйте. Я вижу, вы недурно воспитаны!
Ирка постепенно менял свое первоначальное мнение о Брикнаре.
Что вы со Страшниц, нам уже известно. Но зачем вы здесь? — снова поинтересовался командир.
Теперь вопрос уже звучал дружески.
Робинзон развел своими длинными руками:
— Мы знакомимся с достопримечательностями Праги!
— А в данный момент совершаем кругосветное путешествие, — добродушно добавил Ирка. Он сел, Робинзон последовал его примеру, продолжая:
— Автобус сломался, экскурсовод заблудился, и мы очутились здесь, у прославленных Виноградских стрелков из лука.
Брикнара передернуло:
— Ага, значит, вы рылись в наших вещах на складе!
— Мы случайно, мы не знали, — вмешался наконец в разговор молчавший до сих пор Петронил.
Он все еще стоял. Только бы снова не вспыхнула ссора! Только бы они не вспомнили о крапиве!
— Между прочим, — Робинзон поднял вверх указательный палец, — луки у вас ерундовские. Никакого вида. Настоящие охотники и воины делали их из ильма или тиса…
Он с минуту помолчал, а потом вдруг начал громким голосом:
— «Лесные люди гневно закричали и отбросили стрелы и луки из ильма и тиса. Они воздели над головами тяжелые топоры и со страшными воплями врезались в ряды врагов».
Если б Робинзон помнил наизусть что было дальше, он непременно продолжил бы. Ребята внимательно слушали.
— Так сказано в книге Шторха «Герой Ник», — объявил Робинзон. — Луки из ильма и тиса…
Брикнар, как видно, заинтересовался. Он задумчиво подпирал кулаком щеку.
— Из ильма и тиса, — повторил он тихо. — Хорошо бы сделать такие…
— Вот это, скажу я вам, будут луки! — объявил Робинзон.
— А нам, между прочим, наплевать на то, что ты скажешь, — обрезал его адъютант Брикнара, которому явно не нравился такой оборот дела.
Робинзон не удостоил его вниманием. Брикнар был ему больше по душе, чем этот кудрявый.
— А вот копья делают из ясеня, — продолжал он. — Охотники на мамонтов пользовались ясеневыми копьями.
Брикнар резко сбросил с колен гроздья акации, встал и принялся задумчиво шагать по кирпичной кладке. Его заносчивость как рукой сняло.
Ирка решил, что наступила подходящая минута.
— Мы, пожалуй, пойдем, — заявил он и потянулся к своим вещам.
Кудрявый адъютант Брикнара вскочил и выхватил у него из–под носа топор и пудреницу. На кусочки проволоки он не обратил внимания.
— Как же, «пойдем»! — заорал он. — Вы наши пленники.
— Командир, созывай совет! — предложил мальчишка в очках, тот самый, который так старательно выкручивал Робинзону руки.
Казалось, Брикнар колеблется. Но вот он провозгласил:
