– Прежде чем мы начнём, я хочу получить ваши письменные работы по дементорам, – сказал Снегг и небрежно взмахнул волшебной палочкой, отчего двадцать пять пергаментных свитков взвились в воздух и аккуратной стопкой улеглись на его стол. – И надеюсь, что они – ради вашего же блага – будут получше той чуши, которую вы сочинили на тему «Как противиться заклятию Империус». А теперь откройте учебники на странице… В чём дело, мистер Финниган?
– Сэр, – сказал Симус, – я всё думаю, как можно отличить призрака от инфернала? Видите ли, в «Пророке» рассказывается про инфернала, который…
– Это был вовсе не инфернал, – скучающим тоном прервал его Снегг.
– Но, сэр, говорят, что…
– Если вы действительно прочитали статью, о которой толкуете, мистер Финниган, то должны знать, что так называемый инфернал был не кем иным, как зловонным воришкой по имени Флетчер Наземникус.
– Я думал, Снегг и Наземникус на одной стороне, – обращаясь к Рону с Гермионой, пробормотал Гарри. – И что арест Наземникуса должен его огорчить…
– Видимо, Поттер может рассказать нам об этом много интересного, – неожиданно сказал Снегг, ткнув палочкой в конец класса; чёрные глаза его не отрывались от Гарри. – Давайте спросим у Поттера, как нам отличить призрака от инфернала.
– Э-э… ну… призраки, они просвечивают… – промямлил Гарри.
– Замечательно, – скривив рот, перебил его Снегг. – Что ж, как легко видеть, почти шесть лет магического образования потрачены на вас не впустую, Поттер. «Призраки, они просвечивают».
Пэнси Паркинсон визгливо хихикнула. И ещё несколько учеников расплылись в глупых улыбках. Гарри набрал побольше воздуха в грудь и спокойно продолжил, хоть внутри у него всё кипело:
– Да, призраки просвечивают, а инферналы – это мёртвые тела. Поэтому они плотные…
– Всё это мог бы рассказать нам и пятилетний ребёнок, – издевательски заметил Снегг. – Инфернал – это труп, возвращённый к жизни заклинаниями Тёмного волшебника. На самом деле он не живой, это лишь марионетка, которая исполняет приказы волшебника. А призрак, как, надеюсь, все вы уже знаете, есть отпечаток, оставленный на земле покинувшей её душой… И он, как мудро заметил Поттер, просвечивает.
– То, что сказал Гарри, как раз и поможет нам отличить одного от другого! – произнёс Рон. – Если мы столкнёмся с кем-то из них в тёмном переулке, нам останется лишь присмотреться, плотный он или прозрачный. Мы же не станем спрашивать: «Извините, вы, случайно, не отпечаток покинувшей землю души?»
По классу прокатился смешок, но тут же стих от одного взгляда Снегга.
– И ещё минус десять очков Гриффиндору – сказал он. – Ничего более умного от вас, Рональд Уизли, я и не ожидал. Вы мальчик настолько плотный, что не способны трансгрессировать себя на расстояние в полдюйма.
– Молчи! – прошептала Гермиона, хватая за руку Гарри, который в ярости открыл было рот. – Нет смысла, кончится тем, что он снова оставит тебя после уроков!
– Теперь откройте учебники на странице двести тринадцатой, – самодовольно улыбнувшись, сказал Снегг, – и прочитайте первые два абзаца, посвящённые заклятию Круциатус…
Весь урок Рон просидел необычайно тихо. Когда прозвенел звонок, Лаванда перехватила его и Гарри (Гермиона при её приближении загадочным образом растаяла в воздухе) и принялась с жаром поносить Снегга за шуточку насчёт трансгрессии, чем, похоже, только сильнее расстроила Рона. Чтобы избавиться от Лаванды, он вместе с Гарри зашёл в туалет для мальчиков.
– Вообще-то Снегг прав, верно? – сказал Рон после того, как минуту-другую разглядывал себя в треснувшее зеркало. – Не знаю, стоит ли мне соваться на испытания. Ничего у меня не получается с трансгрессией.
– Ты можешь записаться на дополнительные занятия в Хогсмиде, посмотреть, что они тебе дадут, – рассудительно заметил Гарри. – Всё интереснее, чем пытаться попасть в дурацкий обруч. А если не добьёшься… ну знаешь… нужных результатов, так просто отложишь испытания и пройдёшь их вместе со мной, после лет… Миртл, это всё-таки мужской туалет!
В кабинке за их спинами поднялся из унитаза призрак девочки и поплыл по воздуху, таращась на них сквозь белые круглые очки с толстыми стёклами.
– О, – хмуро произнёс призрак, – это вы.
– А ты кого ожидала увидеть? – глядя на её отражение в зеркале, спросил Рон.
– Никого, – грустно пощипывая подбородок, ответила Миртл. – Он сказал, что зайдёт повидаться со мной, но ведь и ты обещал заглядывать ко мне… – Она смерила Гарри укоризненным взглядом. – А я тебя уж несколько месяцев не видела. Я теперь знаю, от мальчиков многого ждать не приходится.
– Мне казалось, что ты живёшь в женском туалете, – сказал Гарри, который уже несколько лет старался обходить это место стороной.
– Живу, – подтвердила Миртл и обиженно пожала плечами. – Но это не значит, что я не могу бывать и в других местах. Помнишь, однажды я пришла в ванную, чтобы повидать тебя?
– Ещё бы я этого не помнил! – ответил Гарри.
– А я-то думала, что понравилась ему, – жалобно продолжала Миртл. – Может, если вы уйдёте отсюда, он возвратится… У нас так много общего… уверена, он это чувствует…
И Миртл с надеждой уставилась на дверь.
– Много общего, говоришь? – сказал явно повеселевший Рон. – Это означает, что он тоже живёт в канализационной трубе?
– Нет! – вызывающе ответила Миртл. – Это означает, что он тоже очень впечатлительный, что люди и с ним обходятся грубо. Он одинок, никто с ним не разговаривает, а он не стыдится показывать свои чувства и плакать!
– Кто-то из мальчиков плакал здесь? – заинтересовался Гарри. – Маленький?
– Не твоё дело! – отрезала Миртл, не сводя крошечных слезливых глазок с Рона, который улыбался уже во весь рот. – Я обещала никому о нём не рассказывать и унесу его тайну с собой…
– Не в могилу, надеюсь? – фыркнул Рон. – В сточную канаву – это ещё куда ни шло…
Миртл взбешённо взвыла и нырнула назад, в унитаз, расплескав по полу воду. Столь удачный исход беседы с ней, похоже, вдохнул в Рона новые силы.
– Ты прав, – сказал он, забрасывая сумку за плечо. – Попрактикуюсь-ка я в Хогсмиде, а там уж решу, как мне быть с испытаниями.
Так что в следующий уикенд Рон присоединился к Гермионе и другим шестикурсникам – тем, кому ко времени испытаний, до которых оставалось всего две недели, уже будет семнадцать. Гарри не без зависти наблюдал, как они собираются в деревню; он соскучился по походам в неё, да и день стоял уж больно хороший, весенний, один из первых за долгое время ясных дней. Впрочем, Гарри решил в их отсутствие ещё раз попробовать проникнуть в Выручай-комнату.
– Ты бы лучше в кабинет Слизнорта заглянул, – напомнила ему в вестибюле Гермиона, после того как он поделился с ней и Роном своими планами. – Попытался бы вытянуть из него нужные воспоминания.
– А то я не пытался! – огрызнулся Гарри, и это была чистая правда.
Всю последнюю неделю он задерживался после уроков зельеварения, надеясь загнать Слизнорта в угол, но профессор неизменно покидал подземелье с такой быстротой, что изловить его Гарри так ни разу и не удалось. Дважды он приходил и к кабинету Слизнорта, стучался в дверь, но ответа не получал, хотя при втором визите явственно расслышал, как быстро приглушили старый граммофон.
– Не хочет он со мной разговаривать, Гермиона! Он же понимает, что я пытаюсь ещё раз застать его в одиночестве, и старается этого не допустить!
– Ну так продолжай попытки, что тебе ещё остаётся?
Короткая очередь учеников, тянувшаяся к Филчу, который привычно прощупывал их Детектором лжи, на несколько шагов продвинулась вперёд, и Гарри не стал отвечать Гермионе, опасаясь, что его услышит смотритель. Он пожелал ей и Рону удачи, снова поднялся по мраморной лестнице, полный решимости – пусть Гермиона говорит, что хочет, – посвятить час-другой Выручай-комнате.
Как только вестибюль остался позади, Гарри вытащил из сумки Карту Мародёров и мантию-невидимку. А затем, став невидимым, пристукнул по карте, прошептал: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость» – и внимательно её просмотрел.
Стояло воскресное утро, почти все ученики школы находились в своих гостиных – гриффиндорцы в одной башне, когтевранцы в другой, слизеринцы в подземельях, а пуффендуйцы в полуподвале близ кухонь. Кое-где попадались и одиночки, болтавшиеся по библиотеке или какому-нибудь коридору. Несколько человек толклись около замка, под открытым небом, а тут, в коридоре восьмого этажа, одиноко маячил Грегори Гойл. Никаких признаков Выручай-комнаты на карте заметно не было, но Гарри это не заботило: если Гойл торчит рядом с ней на страже, комната открыта, ведомо это карте или нет. И Гарри помчался вверх по лестницам, притормозив лишь на углу нужного ему коридора, а уж от угла начал медленно-медленно подкрадываться к той же девчушке с тяжёлыми бронзовыми весами в руках, которой добрая Гермиона помогла две недели назад. Подобравшись к ней сзади вплотную, он наклонился пониже и прошептал:
