– Раньше-то мы к нему ходили, – сказал Гарри.
– Но не по такому же поводу, – ответила Гермиона. – Мы рисковали, и сильно, чтобы выручить Хагрида, но, в конце-то концов, Арагог же умер. Если бы речь шла о его спасении…
– То я пошёл бы туда с ещё меньшей охотой, – решительно заявил Рон. – Ты не сталкивалась с ним, Гермиона. Поверь, мёртвый он намного приятней живого.
Гарри снова взял записку вгляделся в покрывающие её чернильные пятна. На пергамент явно градом сыпались слёзы…
– Гарри, даже и не думай идти к нему, – сказала Гермиона. – Рисковать ради этого отсидкой в школе – полная бессмыслица.
Гарри вздохнул.
– Да знаю я, – сказал он. – Похоже, Хагриду придётся хоронить Арагога без нас.
– Да, придётся, – с облегчением сказала Гермиона. – Послушай, на зельеварении сегодня почти никого не будет, все же на испытания уйдут… Ты бы попробовал ещё разок уломать Слизнорта.
– Думаешь, в пятьдесят седьмой раз мне улыбнётся удача? – с горечью спросил Гарри.
– Удача! – вдруг выпалил Рон. – Вот оно, Гарри, – запасись удачей!
– О чём ты?
– Да ведь у тебя есть зелье удачи!
– Рон, а точно! Ну точно же! – ошеломлённо произнесла Гермиона.
Гарри уставился на друзей.
– «Феликс Фелицис»? – сказал он. – Ну, не знаю… Я приберегал его для…
– Это для чего же? – скептически поинтересовался Рон.
– Что может быть важнее этих воспоминаний, Гарри? – спросила Гермиона.
Гарри не ответил. В последнее время мысли о золотом флакончике раз за разом возникали на самом краешке его воображения. Неопределённые, смутные планы, в которых Джинни порывает с Дином, а Рон счастлив, что у сестры появился новый сердечный друг. Всё это вызревало в глубинах его сознания, являясь Гарри лишь в сновидениях или в сумеречной зоне, лежащей между сном и пробуждением…
– Гарри? Ты ещё здесь? – спросила Гермиона.
– Что? Да, конечно, – встряхнувшись, ответил он. – Ладно, если я не смогу разговорить сегодня Слизнорта, придётся принять «Феликс Фелицис» и сделать ещё одну попытку.
– Ну, значит, решено, – отрывисто произнесла Гермиона, встав и совершив грациозный пируэт. – Нацеленность… настойчивость… неспешность… – пробормотала она.
– Хватит тебе, – взмолился Рон, – и так уж с души воротит… Скорее прикрой меня!
– Да не Лаванда это! – нетерпеливо одёрнула его Гермиона. Во двор выходили ещё две девочки, и Рон мгновенно нырнул ей за спину.
– Пронесло, – сказал Рон, выглядывая ради проверки из-за плеча Гермионы. – Да, видок у них не самый счастливый, верно?
– Так это же сёстры Монтгомери. Какое уж тут счастье после того, что произошло с их младшим братом, – отозвалась Гермиона.
– Если честно, я уже запутался в том, что с чьими родственниками происходит, – сказал Рон.
– На их брата напал оборотень. По слухам, его мать отказалась помогать Пожирателям смерти. В общем, мальчику было всего пять лет и спасти его не удалось, умер в больнице святого Мунго.
– Умер? – в ужасе переспросил Гарри. – Но ведь оборотни не убивают, они лишь обращают человека в себе подобного.
– Случается, и убивают, – сказал ставший вдруг непривычно серьёзным Рон. – Я слышал, такое бывает, когда оборотень слишком уж распалится.
– Как звали того оборотня? – быстро спросил Гарри.
– Говорят, это был Фенрир Сивый, – ответила Гермиона.
– Я так и знал. Маньяк, которому нравится нападать на детей, – мне о нём Люпин говорил! – гневно произнёс Гарри.
Гермиона смерила его суровым взглядом.
– Гарри, ты должен добыть это воспоминание, – сказала она. – С его помощью можно остановить Волан-де-Морта, так? А все эти ужасы творятся по его милости…
Над замком прозвенел звонок, испуганные Рон с Гермионой вскочили на ноги.
– Вы справитесь, – сказал обоим Гарри, когда они направились к вестибюлю, навстречу другим ученикам, которым предстояло сегодня пройти трансгрессионные испытания. – Удачи!
– Тебе тоже! – значительно ответила Гермиона, и Гарри зашагал в сторону подземелья.
Учеников на урок зельеварения явилось только трое: Гарри, Эрни и Драко Малфой.
– Все ещё слишком юны для трансгрессии, не так ли? – добродушно осведомился Слизнорт. – Дожидаетесь семнадцатилетия?
Все покивали.
– Ну-те-с, – бодро продолжал Слизнорт, – раз уж нас так мало, давайте повеселимся. Состряпайте мне что-нибудь забавное.
– Замечательная мысль, сэр, – потирая ладони, льстиво отозвался Эрни.
Малфой даже не улыбнулся.
– Что значит «забавное»? – сварливо осведомился он.
– Ну, удивите меня, – беззаботно ответил Слизнорт.
Малфой недовольно раскрыл «Расширенный курс зельеварения». Всем своим видом он давал понять, что считает эти уроки пустой тратой времени. Наблюдая за ним поверх своего учебника, Гарри думал, что Малфой наверняка жалеет о том, что не сидит сейчас в Выручай-комнате.
Обман ли это воображения или Малфой тоже похудел, подобно Тонкс? Побледнел-то уж точно, и кожа его приобрела сероватый оттенок, скорее всего, потому, что ей в последнее время редко случалось видеть дневной свет. Но никакого самодовольства, возбуждения, высокомерия в Малфое больше не наблюдалось – ни следа былой самоуверенности, с которой он открыто бахвалился в «Хогвартс-экспрессе» заданием, полученным от Волан-де-Морта. И вывод отсюда, по мнению Гарри, следовал только один: выполнение этого задания, в чём бы оно ни состояло, даётся ему плохо.
Приободренный этими мыслями, Гарри полистал свой «Расширенный курс» и обнаружил основательно переделанный Принцем вариант Эйфорийного эликсира, не только отвечавший требованиям Слизнорта, но и способный (от этой мысли у Гарри подпрыгнуло сердце) привести его в такое приятное расположение духа, что он, глядишь, и поделится с Гарри воспоминаниями. Если, конечно, удастся уговорить его снять с эликсира пробу.
– Ну что ж, выглядит просто чудесно, – по прошествии полутора часов, хлопнув в ладоши, изрёк Слизнорт и вгляделся в отливавшее солнечным светом содержимое котла Гарри. – Эйфория, насколько я понимаю? А что это за запах? М-м-м… вы добавили сюда побег перечной мяты, не так ли? Приём нешаблонный, но отмеченный проблеском вдохновения, Гарри. Он сможет уравновесить побочные эффекты вроде пения во всё горло и потребности дёргать каждого встречного за нос… Право же, мой мальчик, я никак не возьму в толк, где вы черпаете эти блестящие идеи… разве что…
Гарри ногой затолкал книгу Принца-полукровки поглубже в сумку.
– …разве что в вас говорят материнские гены!
– Может быть, – с облегчением подтвердил Гарри.
Эрни сидел с недовольной физиономией. Решив хоть раз превзойти Гарри, он с чрезмерной поспешностью состряпал снадобье собственного изобретения, а оно свернулось и теперь лежало на дне его котла наподобие лиловой клёцки. Малфой уже с кислым видом укладывал сумку – Слизнорт объявил его Икотную микстуру всего только «сносной».
Зазвенел звонок, Эрни с Малфоем сразу ушли.
– Сэр, – начал Гарри, но Слизнорт тут же стал озираться и, увидев, что, кроме него и Гарри, в классе никого не осталось, быстро-быстро потопал к двери.
– Профессор… Профессор, вы не хотите попробовать моё зе… – в отчаянии закричал ему вслед Гарри.
Но Слизнорт уже исчез. Гарри уныло опорожнил свой котёл, собрал сумку и, покинув подземелье, медленно поднялся в гриффиндорскую гостиную.
Рон с Гермионой возвратились только под вечер.
– Гарри! – едва появившись из портретного проёма, воскликнула Гермиона. – Гарри, я всё сдала!
– Умница! – откликнулся Гарри. – А Рон?
– Он… Ну, в общем, провалился, – прошептала Гермиона. В гостиную, ссутулясь, вошёл донельзя мрачный Рон. – На самом деле ему не повезло, ерунда совершенная, просто экзаменатор заметил, что он оставил позади половину брови… А как у тебя со Слизнортом?
– Радоваться нечему, – пробурчал Гарри, когда к ним приблизился Рон. – Не повезло тебе, дружок, ничего, сдашь в следующий раз. Вместе и сдадим.
– Там видно будет, – угрюмо сказал Рон. – Представляешь, половинка брови. Какая им разница!
– Я понимаю, – постаралась утешить его Гермиона, – придрался он к тебе, вот и всё…
Большую часть ужина все трое ругательски ругали экзаменатора по трансгрессии, и, когда они направились в гриффиндорскую гостиную, попутно обсуждая неотвязную проблему Слизнорта и его памяти, Рон хоть немного повеселел.
– Так что, Гарри, собираешься ты использовать «Феликс Фелицис» или не собираешься? – требовательно спросил он.
– Наверное, придётся, – ответил Гарри. – Не думаю, что мне понадобится весь флакон, там зелья на двенадцать часов, не всю же ночь это займёт… Просто приму глоточек. Часов двух-трёх мне за глаза хватит.
– После него так здорово себя чувствуешь, – ударился в воспоминания Рон. – Кажется, что просто не можешь хоть что-то сделать неправильно.
