Он обнял Дону за плечи и, поддерживая ее, повел в гримерную. Я поплелась за ними. Дона плюхнулась в кресло напротив большого зеркала.
— Объясни хоть, что все это значит? — терзал ее Робби. — Кто тебя хочет убить?
При этих словах я подумала: а кто знает, что на уме у самого Робби? Он терпеть не мог Симону. Но зачем ему было убивать Рейчел? А тем более — свою новую звезду Дону?
«Остановись, Лиззи! Сейчас же остановись, — приказала я себе. — Нельзя подозревать всех и каждого!»
— Если бы мы знали, кто пытается нас убить, — раздраженно ответила Дона, — уж, наверное, первым делом сообщили бы в полицию!
Робби вздохнул, взял из пудреницы пуховку, покрутил в пальцах и бросил обратно.
Я видела в зеркале свое испуганное лицо. Такое же испуганное, как у Доны.
— Может, вы все-таки объясните мне, что это за идиотский заговор? — нажимал он на нас с До-ной.
— Симону и Рейчел убили, — сказала я, — будто ты не знаешь.
— А вы-то тут при чем? — удивился Робби и поправил очки. — Да, эти убийства — это какой-то кошмар. Да, появился второй маньяк, которому не дают спать лавры первого. Но вас пока никто не собирается убивать!
— А мешок с песком?! — воскликнула Дона.
— Мешок с песком? Это просто случайность. Мне не нравилось его безразличие. Оно вызвало во мне новые подозрения.
— Ладно, — отрезал Робби. — Я не собираюсь цацкаться с вами до бесконечности. Репетировать пора. Пошли!
— Робби, — остановила его я. — Но ведь только что кто-то хотел убить Дону. Посмотрела бы я на тебя, если бы...
— Послушай, Лиззи. — Голос Робби поднялся чуть ли не на октаву. — Это чистая случайность. Усвоила?
— Знаешь что! — взвилась я, не узнавая соб ственного голоса. — У тебя, наверное, не все дома! Дона права. Это не просто совпадение. Кто-то хочет убить ее. Неужели не ясно? И не только ее, но еще и меня. Может быть, это даже ты!
Робби только руками всплеснул и направился прочь из гримерной.
— Робби! — продолжала орать я. — Но двух претенденток на звание королевы уже отправили на тот свет, ты же не будешь отрицать?
— Ну?
Я почувствовала, что не выдерживаю. Все, я ухожу отсюда сейчас же! Оттолкнув Робби, я пулей вылетела из гримерной.
— Ты куда? — кричал он мне вслед. — А декорации менять кто будет?
— Кто угодно, на мне свет клином не сошелся, — буркнула я, спрыгивая со сцены.
Вся труппа с недоумением следила за мной. А я, опустив голову, через весь зал решительно шла к выходу.
Я понимала, что вот-вот разрыдаюсь, и вовсе не хотела, чтобы это произошло у всех на глазах.
Выскочив из зала, я бросилась бежать по темному пустому коридору. Классные комнаты были заперты.
Навалившись на большой металлический засов, я распахнула входную дверь и оказалась на свободе.
Шел дождь. Кончится он когда-нибудь или нет? Если кончится, может, все перестанет казаться таким мрачным?
Я побежала к своей машине. «Кто-то хочет убить Дону», — повторяла я про себя. А это значит, что следующая — я. Потом Элана. Кому-то мы не даем покоя. Но кому?
Я пристегнула ремень и рванула с места так, что чуть не врезалась в почтовый пикап.
Вскоре я уже летела по Дивижн-стрит. В голове была полная сумятица.
— А-а-а! — заорала я от ужаса, увидев вдруг в зеркальце, что на заднем сиденье кто-то есть.
Тяжелая рука легла мне на плечо.
Я пронзительно завизжала и отпустила руль...
Он продолжал держать меня за плечо, зловеще смеясь. Машина виляла туда-сюда, полностью предоставленная самой себе.
По скользкой дороге нас понесло на дорожное ограждение.
Я вывернула колеса в сторону заноса и нажала на тормоза. Это меня отец научил, когда я только начинала водить. А сейчас каким-то образом всплыло в памяти. Сама не знаю как.
И все-таки мы въехали в ограждение. Послышался удар, потом скрежет — машина полоснула бортом по металлическому брусу.
Наконец мне удалось вырулить обратно на Дорогу.
— Ну что ты хочешь, Лукас? — вопила я. — Всех нас перебить?
Он отпустил меня и откинулся на сиденье.
Дорога стала шире. Я увидела впереди обочину и медленно съехала на нее. Машина встала. Я повернулась назад к уставилась на Лукаса с ненавистью, яростью, отвращением. Я готова была испепелить его взглядом.
Наконец он перестал смеяться. Лицо его помрачнело.
— Извини, я не хотел пугать тебя, но признайся, — он ухмыльнулся, — ты немножко того... перетрухнула.
Ну что можно было ответить на это? Я продолжала молча смотреть на него с укоризной.
— Извини, извини, извини, — чуть ли не спел
он.
— Пошел вон! — рявкнула тут я.
— Ой-ой-ой, — капризно ерничал он. — Ну зачем же так? Я просто пошутил.
— А я ни капельки не шучу. Он нахмурился и поджал губы.
— Нет, я серьезно хотел сказать тебе... — Лукас вновь подался вперед и протянул руку, чтобы дотронуться до моего плеча. Я с такой силой отпрянула от него, что ударилась головой о руль.
— Убери от меня свои поганые руки!
— Эй, ты, — рассердился он. — Ты что, совсем того? Я тебе что, прокаженный, что ли?
Вот кретин! Обиделся, видите' ли! Можно подумать, это я собиралась убить и себя, и Дону.
— Выкатывайся, — сказала я тихо.
Лукас совсем помрачнел. Несколько раз утерев лицо рукавом, он забурчал:
— Идиотизм какой-то... Я-то на самом деле нашел тебя только потому, что хотел извиниться за прошлый раз, за то, что вел себя как придурок и...
— Ты ничего остроумнее не придумал, чем без спросу влезть в чужую машину?
— Ну прости меня, — торопливо извинялся он. — А как мне еще поймать тебя?
Лукас смотрел на меня прямо-таки жалобно. Но из-за того, что глаза у него были с косинкой, даже в его молящем взгляде было что-то пугающее.
— Знаешь, — продолжал он, — я хотел сказать тебе, что... — На лице Лукаса появилась нервная, но самодовольная ухмылка, — ...что хотел бы получше узнать тебя.
— Очень мило! — Я не собиралась поддаваться на провокации.
— Как можно лучше...
— Пошел ты знаешь куда, — в бешенстве рявкнула я.
— Лиззи, но что же делать, если ты мне действительно очень нравишься?..
Все, с меня хватит.
Я вцепилась в руль, развернула машину на сто восемьдесят градусов и поехала к школе. На всех парах.
— Мы теперь куда? — спросил Лукас.
— Мы теперь никуда! Возле школы — вытряхивайся!
Он ничего не ответил. Его молчание показалось мне гнетущим. В зеркале я увидела, как он снова наклонился вперед, намереваясь обнять меня.
— Лукас! — завопила я. — Отстань, я за рулем! Но его руки уже лежали на моих плечах.
И тут до меня дошло.
Этот ужасный темно-бордовый цвет...
На Лукасе была та самая бейсбольная куртка.
— Ты оставишь меня в покое или нет?!
Я с визгом затормозила на стоянке шейдисайд-ской школы, выскочила из машины и распахнула заднюю дверцу.
— Я кому говорю! — заорала я.
— Ладно, ладно! Успокойся, а то кондрашка хватит.
Лукас как ни в чем ни бывало сидел, развалившись на сиденье и скрестив на груди руки. Его ухмылка говорила: «Хочешь, чтобы я убрался, — давай, собственными ручками выкидывай меня».
Моему терпению приходил конец.
— Лукас, — сказала я, стараясь, чтобы голос не выдал меня. — Убирайся из моей машины сейчас же. Или я начну кричать во все горло. Я пожалуюсь директору и заявлю на тебя в полицию. Я устрою тебе такую веселенькую жизнь, что мало не покажется. Ты меня хорошо понял?
Лукас одарил меня улыбкой, которую, видимо, считал неотразимой.
— А тебе идет, когда ты злишься.
— Пошел вон!
Он начал вылезать из машины. Медленно так, назло мне.
Я было потянула его за руку, но поняла, что он только того и ждал. Нет уж, пусть сам выматывается.
— Видишь, вот я уже и вышел, — сказал он. — Что дальше?
Я захлопнула заднюю дверцу, юркнула за руль и рванула с места, даже не успев закрыть свою.
В зеркале я еще успела поймать выражение его лица. Он больше не улыбался и выглядел очень расстроенным. /
Я погнала домой, превысив скорость. Мне совсем не светило быть оштрафованной, но хотелось как можно дальше и быстрее уехать от Лукаса.
Я подъехала к нашему крыльцу.
Света почему-то не было. Странно, мама почти всегда оставляет для меня свет на крыльце. И отцовского синего «субару» не видно. Наверное, поставил в гараж.
