Но Бима из клетки не вытрясался. Он растопырился среди металлических прутьев, расставив лапы по четырем углам клетки, и, проявляя чудеса акробатики, держался насмерть. Клетка тряслась, головенка пуделя моталась из стороны в сторону, скреблись о металл коготки лапок. И все.
Ох, как нервничал коммерсант Валера! Он тряс над головой клетку так, что уже казалось – вот-вот, и она просто развалится. Пот тек градом с его помидорно-красного лица, уже начинающего багроветь от натуги, расстройства и нетерпения.
А перед мотающимся в клетке Бимой вдруг замелькало его любимое развлечение – что-то увесистое равномерно колыхалось из стороны в сторону на груди трясущего его дядьки. Это был не маятник ходиков у бабки на кухне и не девочкины помпончики с шапки, а что-то новое, интересненькое. И мотается…
– Николаич! Чтой-то нашел я! – раздался вдруг вопль с улицы. Это Барбос орал.
– Ух! Не могу больше! Нате вам собаку прямо так! – в изнеможении крикнул Валерий Николаевич и обрушил на пол клетку с безумно упрямым розовым пуделем. При этом клетка пребольно задела Николаича углом по носу, и так уже изрядно сегодня пострадавшему. От неожиданной боли предприниматель ахнул, крякнул, дернулся всем телом.
В этот момент Бима вытянул шейку и, просунув головенку в раскрытую дверцу клетки, изловчился, гамкнул – и ухватил мотающуюся добычу. Клетка с Бимой рухнула на пол, дверцей, конечно, вниз, пес остался в ней, а Валерий Николаевич со всех ног бросился на улицу.
А Витя Рындин, Арина и Антоша бросились к Биме.
Ключи!!! Безмозглый розовый дурачок хапнул связку ключей, что моталась на шее будущего мехового магната Валеры, подвешенная на металлической цепочке! Пудель так ухитрился ухватить эту связку ключей зубенками, что порвалось какое-то слабое звено этой цепочки – и вот они ключи, пожалуйста!
– А не проглотит он ключи, нет?! – с испугом крикнула Арина.
– Бима, отдай! – переворачивая клетку и протягивая руку к пасти Бимы, потребовал Витя.
Очумевший от удара об пол и от привалившей вдруг охотничьей удачи Бима не сразу сообразил, что звенящий металлический трофей тут же выхватили у него из зубов.
– Отлично! – не сговариваясь, крикнули ребята, когда Витя победно вытянул вверх кулак с зажатыми в нем ключами от свободы.
Снег летел во все стороны. Перемороженное за день желто-алое солнце, опускающееся за крыши скотобойни, радостно окрашивало его в свои цвета. Так что казалось, это фонтан с подсветкой работает, только что музыки не хватает. Но неплохое звуковое сопровождение создавал отборный мат Барбоса, который рьяно раскидывал сугробы возле дорожки у стоящей на ней машины и негодовал, что ничего найти в этом снегу не может.
– Что ты там отыскал? – попав в вихрь взметенного Барбосом снега, закричал дядя Валера. – Ты разве не понял, что это не то?! Чего ты меня путаешь?
– Да я сам понял, Николаич, что это не телефон, ну чего… – продолжая свою работу, ответил Барбос. – Я и сам теперь вижу, что это панель от моего раздолбанного магнитофона нашлась. Кто ж ее тут бросил?
– Да нету небось тут никакого мобильника! – отплевываясь от снежного облака, рявкнул дядя Валера. – Врет, врет она! Ох, что же делать, что же делать? А, Барбос? Думай!
Барбос развел лишь руками, наконец-то остановившись.
– Что делать, что делать – дверь закрыть! – долбанув себя ладонью по голове, крикнул Валера-бизнесмен и бросился к двери, которую он забыл захлопнуть, обрадованно выскочив на ложный вызов дурака-Барбоса.
Дверь-то он сейчас захлопнул, а запереть-то не смог – стукнув себя рукой по свитеру, видневшемуся под распахнутой курткой, вместо драгоценной связки ключей он вдруг обнаружил лишь обрывок металлической цепочки, что свешивался откуда-то из-под воротника. И все – больше ничего там не было!
Да как же так – обливаясь жарким потом, подумал Валерий Николаевич, как же он не заметил, когда и куда он дел связку ключей, которая всегда привычно болталась у него на груди?! Почему один огрызок цепочки-то мотается?
Валерий Николаевич быстро пошарил на снегу вокруг себя, может, ключи только что упали? Нет. Покопался в карманах – тоже нету. Может быть, он, занервничав, их с той стороны двери в замке оставил?
И только хотел Валера-бизнесмен проверить это, как его резко ударило этой самой дверью. А дальше…
– Бима, умник, тебе просто цены нет! – радостно воскликнула Арина. – Знаешь, сколько ты народу спас! А теперь наша очередь действовать… Витя, дай-ка мне ключи.
– Что ты хочешь сделать? – не понял Витя, протягивая Арине связку.
– А вот что: сейчас все на свободу отправятся, – как решительный повстанец на баррикадах, крикнула Арина. – Вы вот что, возьмите Биму прямо с клеткой. Да, да, не спорь, Мыльченко. Идите к двери и в уголок забейтесь, чтобы вас не снесли. А как они ломанутся – так мы сразу за ними.
– Кто «они»-то? – подхватывая клетку, в которой недовольно зашевелился пудель-избавитель, спросил Витя.
– Отходите, отходите к двери, скорее! – проговорила Арина нетерпеливо. – А то дядьки вернутся.
С этими словами она бросилась к клеткам и, не с первого раза, но все-таки подобрала нужный ключик, вставила его в замок клетки, в которую недавно Барбос зашвырнул болонок, раскрыла дверцу…
– Убегайте! Ну, пошли!!!
Собачонки, видно, быстро пришли в себя. Они выпрыгнули из клетки и с лаем заметались туда-сюда. Остальные собаки в клетках тоже заволновались, загавкали, завыли. Какой-то огромный кудлатый кобель начал биться головой в решетчатую дверцу, рвать ее когтистыми лапами и нетерпеливо рычать. В общем, гвалт стоял страшный.
Арина метнулась к следующей клетке, зазвенела ключами.
– Я понял! – воскликнул Витя. – Балованцева, ты молодец! Ну-ка, Мыльченко, держи, не урони! – с этими словами он бухнул в руки Антоши клетку с Бимой, который осмелел и начал пытаться выбраться на волю, и рванул помогать Арине.
Вдвоем получалось гораздо быстрее – Арина отпирала ключом замок клетки и перебегала к другой, а Витя быстро распахивал дверцы, успевая всякий раз отскочить в сторону, чтобы ошалевшие собаки его с ног не сбили или не покусали с перепугу.
Дверцы клеток открывались одна за другой, очумевшие от близости свободы собаки вылетали наружу, прыгали на стены, метались из стороны в сторону, наскакивая друг на друга.
– В дверь, гони их в дверь! – крикнула Арина Вите, когда ею была открыта последняя, самая дальняя клетка.
Собаки метались, не понимая, что им нужно дальше делать. Витя подгонял их пинками, направляя к двери. Наконец большинство собак, очевидно, самых смышленых, устремилось к двери – ведь от нее тянуло улицей, свободой, родными помойками…
– Стоять! Не смейте!!! – не своим голосом заорал с той стороны двери дядя Валера, увидев, как из раскрывшейся в его сторону двери, так и не запертой на замок, ринулись на волю освободившиеся собаки.
Он изо всех сил плюхнулся на дверь, пытаясь удержать свой живой товар.
– Барбос, собаки убегают, помогай! – обернувшись, закричал он.
Барбос, которому уже надоело напрасно ковыряться в снегу, выискивая там неизвестно что, стоял и курил, глядя по сторонам. Прыжки Валерия Николаевича у двери насмешили его. Но когда он увидел, как из-за этой самой двери показалась морда неслабой такой собачки…
Сейчас ведь озлобятся и набросятся!
– Николаич!!! – С этими словами Барбос бросился к двери, навалился на нее всей тушей и надавил что было сил.
Дверь плотно закрылась.
Но собаки так яростно выли, рычали, лаяли и долбились в дверь по ту сторону, что становилось очень даже не по себе…
– Давайте, пацаны, навались! – крикнула Арина, с разбегу врезаясь плечом в дверь. Такой уж Балованцева была маленький командир, что везде успевала отдавать приказы. Впрочем, ребята на Арину не обижались, а охотно слушались ее.
Витя и Антоша, продолжавший держать в руках клетку с Бимой, тоже ударили плечами в дверь. Но два дядьки были, конечно же, сильнее. Совсем немножко удалось Арине, Вите и Антоше ослабить их сопротивление – нажать на дверь так, что открылась небольшая щель.
Но собаки очень хотели на свободу. Поэтому они, учуяв долгожданный свежий воздух, забыв обо всем на свете, устремились в эту щель. И так силен был их напор, что скоро дверь открылась наполовину, а затем и совсем распахнулась.
С заливисто-истошным лаем собаки устремились вон из своей тюрьмы.
– А-а-а-а-а! – заорал Валерий Николаевич, на которого, угрожающе лая и рыча, бросились сразу несколько крупных дворняжек. Одна была особенно зла – ее большие желтоватые зубы были оскалены, рычала она, как свирепый волк. Несколько мгновений отделяло эту собаку от решительного прыжка к горлу мехопромышленника…
