Квиллер поднялся на возвышение под английские и гэльские приветственные возгласы. Фотограф из «Всячины» сделал несколько снимков.
– Дорогие друзья, – начал Квиллер, – я давно восхищаюсь шотландцами с их волынками, килтами и их неизменной привязанностью к овсянке. Сотни лет шотландские воины, пастухи и разбойники носили килты и заворачивались в пледы, ночуя на болотах. В своих килтах они смело встали грудью против вооруженных мушкетами английских красномундирников при Каллодене[45] , грозно размахивали мечами и не боялись возвысить голос против неправды. В Первую мировую шотландские полки в килтах, ведомые неустрашимыми волынщиками, штурмовали дальние берега. Они с трудом одолевали ледяные воды, проклинали удушливый дым и падали под вражеским огнём, но шли в наступление; подбадриваемые звуками волынок, они выкрикивали воинственные кличи. Немцы называли их «адскими леди».
Джентльмены, признаюсь, мне было нелегко надеть килт, но вот он я, в тартане клана Макинтошей, отдаю дань памяти моей матери Анне Макинтош Квиллер, которая одна растила беспокойного и непокорного отпрыска. Всеми моими успехами и достижениями я обязан её влиянию, поддержке и преданности. Ваше уважение я отношу на её счёт и горжусь тем, что оказался среди «адских леди»!
Броуди заиграл традиционную шотландскую застольную «Забыть ли старую любовь…», и все собравшиеся встали и спели:
За дружбу старую —
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней. 46
В конце вечера, пройдя по залу и приняв поздравления, Квиллер сказал Гилу Мак-Мёрчи:
– Если ты поедешь прямо домой, то я загляну к тебе, чтобы выписать чек.
Немного погодя он уже был на Плезант-стрит. Гил пригласил его в опустевший дом. Квиллер последовал за ним к витринам и едва не наступил на Коди.
– Извини. Я думал, это чёрный коврик, – проговорил он.
Собака распласталась на полу животом вниз, раскинув в стороны все четыре лапы.
– Это её любимый трюк – собака-лягушка. Не думаю, что ты смог подыскать для неё новый дом, ведь так?
– Пока нет, но я продолжаю поиски.
Четыре кинжала в ножнах с латунными рукоятками лежали под стеклом возле двух брошей-фибул.
– А витрина-то у тебя не запирается? – спросил Квиллер.
– Да уж много лет не запирается! Замок сломан. Ключ потерян.
Гил завернул кинжалы и фибулы в газету, пока Квиллер выписывал чек на тысячу долларов.
Сиамцы узнали звук его машины, когда он свернул на подъездную дорожку, узнали звук ключа, поворачиваемого в замке. Они уже забыли свой испуг, вызванный видом Квиллера, который вырядился в килт и берет. Их приветствие было благосклонным, но сдержанным.
Когда он развернул покупки на кухонном столе, кошки вспрыгнули на столешницу, чтобы исследовать большие круглые камни, украшавшие фибулы, латунные рукоятки кинжалов, отделанные медью ножны. Квиллер вытащил один клинок из ножен, и Коко вдруг весь разволновался; оскалясь и прижимая ущи, он старательно обнюхивал желобки для стока крови.
Вернувшись домой с шотландского вечера, Квиллер обнаружил на автоответчике послания от друзей, которые узнали из одиннадцатичасовых новостей, что он принят в почётные члены клуба. С таких же звонков началось и следующее утро. Джон Бушленд оказался в числе утренних поздравителей.
Квиллер сказал:
– Я видел, ты делал снимки вчера за ужином. Они предназначаются для газеты или для клуба?
– И туда, и туда. Я сейчас монтирую видеокассету для членов клуба: Броуди играет на волынке, Мак-Вэннел читает Бёрнса, и все выражают шумное одобрение.
– Послушай, Полли уже говорила с тобой насчёт вечеринки в честь дня рождения Линетт?
– Да, и у меня есть идея по поводу подарка. Посмотрим, что ты скажешь… На праздновании Нового года в клубе я сделал отличный портретный кадр. На этой фотографии она разговаривает с двумя парнями, в руке бокал вина, глаза сияют, очаровательная улыбка. Освещение было исключительно удачным, и она выглядит молодой и счастливой.
– А кто же её собеседники?
– Уэзерби Гуд и Картер Ли Джеймс. Я Могу увеличить её фото и вставить его в изящную рамочку. Как ты считаешь, ей это понравится?
– Она будет в восторге. Так и сделай! – поддержал Квиллер.
Затем последовали телефонные поздравления от Кэрол Лакспик, которая заявила:
– Ты заслуживаешь памятника на площади перед зданием суда, но это будет позже.
– Много позже, я надеюсь, – хмыкнул он.
– У вас с Полли нет никаких планов на воскресенье? Я хочу устроить тихий, скромный ужин для Даниэль. Я понимаю, что приглашение слегка запоздало. – Квиллер медлил с ответом, и она добавила: – Даниэль считает тебя замечательным человеком, встреча с тобой могла бы здорово её поддержать. Ты ведь всегда умеешь найти нужные слова.
Квиллер быстро соображал. В пятницу Даниэль будет на дне рождения Линетт, а одного вечера в неделю со Стреляющими Глазками вполне достаточно, может, даже и многовато. И он произнёс.
– Ты права, Кэрол, насчёт запоздалого приглашения. Я жду гостей в воскресенье и уже не могу отменить их визит.
– Я и не стала бы просить тебя об этом, – проговорила она. – Но мы ведь можем собраться и в другой раз, правда?
– Как дела у Даниэль? – Этот вопрос он задал исключительно из вежливости.
– Она держится молодцом, и Картер Ли возвращается, поэтому ей будет не так одиноко. Для неё сейчас важно чем-то занять себя, а главная роль в «Гедде Габдер» – это настоящий вызов для актера,
Квиллер подумал: «Неужели нас ждёт такое несчастье?..»
– У неё прекрасная память. Хотелось бы мне, чтобы все наши актеры выучивали свои роли так же быстро. – Кэрол была постановщиком пьесы. – Главная проблема в том, что ей не нравится актер, которого мы назначили на роль асессора Бракка. Что-то у них не складывается.
– А кто играет Бракка? Джордж Бриз? Скотт Гиппел? Адам Динглберри? – Гиппел весил сотни три фунтов, Динглберри был древний старик, а Бриз – просто неприятный тип.
Кэрол даже не усмехнулась:
– Это же драма. Мы хотели пригласить преподавателя из средней школы, он вполне хорош, но, к сожалению, отпадает. Даниэль предпочла бы играть с тобой.
«Безусловно, – подумал он. – Такие красотки привыкли ставить на своём».
– Я всё понимаю, Квилл. Жаль, что вы с Полли не сможете заглянуть к нам в воскресенье.
Квиллеру нужно было заехать по делам в центр. Он всегда закупал для Полли продукты в те дни, когда она работала, а Полли частенько приглашала его на ужин. Близкое соседство обернулось для них обоих целым рядом преимуществ. Раз в неделю он выносил на край тротуара её мусорный контейнер, она пришивала ему пуговицы, а если кто-то из двоих отлучался, другой кормил кошек.
В центре Квиллер остановился возле редакции «Всякой всячины», чтобы разжиться бесплатной газетой. Сегодняшний номер только что привезли из типографии, и Квиллер обнаружил, что весь штат редакции настроен игриво, все хитро усмехались и делали туманные намёки. Причина вскоре стала ясна.
На первой полосе поместили фотографию Квиллера в полный рост в шотландском костюме. Он застонал. Фотография занимала четыре колонки в ширину и восемнадцать дюймов в длину. Неужели не могли сделать поменьше? Да ещё выбрали шикарный заголовок – «Адская леди»! Шуточки коллег лишь усилили его смущение.
– Привет, Квилл! Ты вполне можешь рекламировать шотландское виски!
– Вы только взгляните на эти коленки!
– А что это за штуковина у него в гольфе?
– Не хватает только волынки!
– Ты согласен сниматься в рекламе, Квилл?
Квиллер насупился:
– Очевидно, ребята, новостей сегодня негусто. – И, захватив дополнительный экземпляр для Полли, он покинул редакцию с мыслью, не отдохнуть ли ему недельку в Исландии. Однако Квиллер быстро воспрянул духом, чему способствовали журналистский апломб, актёрский дух и уверенность самого богатого человека на северо-востоке центральных штатов. Он припарковался на муниципальной стоянке и через заднюю дверь вошёл в дизайнерское ателье Аманды, прихватив с собой небольшой газетный сверток.
Фрэн приветствовала его, взмахнув свежим номером «Всячины»:
– Квилл! Твоя фотография на первой полосе выглядит просто потрясающе! Женись на мне!
– Тебе придётся подождать своей очереди. Записывайся.
– Мне даже позвонил папа! Он совсем расчувствовался. Такого с ним ещё никогда не случалось. Все только о тебе и говорят.
– К сожалению, так оно и есть. Я подумываю, не уехать ли мне из округа на время, пока шумиха не уляжется.
– А что у тебя в свертке? – спросила она. – Свежая рыба?
Он показал ей четыре приобретённых у Мак-Мёрчи кинжала и сообщил, что хотел бы повесить их на стену. Но как это лучше сделать?
