Боль, страдание – это тема текста, который человек адресует психологу. Психолог должен воспринять его своим текстом, где есть содержание, порожденное его «Я»-усилиями, то есть существует не пустая форма, а живая. В художественной литературе тоже есть понятие живого слова. Думаю, оно близко по смыслу тому, что переживает психолог, воздействуя на другого человека своим текстом как автор этого текста. Он непосредственно воспринимает и адресата этого текста и получает от него обратную связь, необходимую для осуществления взаимодействия.
Что будет использовать психолог в своем тексте о страдании? Какую идею, концепцию страдания он сформулирует и представит как текст? Это личный выбор каждого психолога, это отражение его духовного облика.
Мне думается, что те процессы, которые можно наблюдать в профессиональной среде психологов, говорят о том, что многие коллеги, занимающиеся консультационной практикой, пытаются использовать различные культурные варианты философского и религиозного опыта, часто аккумулируя их для решения профессиональных задач, что расширяет их собственное сознание и привносит в отношения с другими людьми тот элемент универсального человеческого опыта, к которому всегда была восприимчива отечественная культура.
Можно было бы обсудить вопрос о содержании психологического пространства людей, принадлежащих к разным культурам, к разным «этносам», но эта исследовательская задача не является актуальной для данного пособия.
Большинство людей, с которыми приходилось работать в психологическом консультировании, ориентировано на христианские идеи, отражающие место и роль страданий в жизни человека, поэтому позволю себе напомнить некоторые из идей, которые, как кажется, с той или иной степенью рефлексивности представлены в текстах практических психологов.
Это несколько основных христианских идей, без которых практически трудно понять проблему страдания.
Я воспользуюсь для изложения этой сложнейшей темы данными американского философа К. С. Льюиса: свое понимание психологической природы страдания я могу объяснить его словами: «Когда я думаю о тревоге, снедающей как пламя, и о сухой пустыне одиночества, о гнусной каждодневной нищете, о тупой боли, закрывающей от нас мир, и о боли, тошнотворно острой, мне так страшно, что я бы от них застраховался, если бы знал, как это сделать. Но при чем тут мои чувства? Вы их и так знаете, ведь они и ваши. Я не пытаюсь доказать, что страдать нетрудно. Страдать ужасно, иначе не о чем было бы и говорить. Я просто хочу показать, что в старой мысли о спасении через муку что-то есть, а не доказать, что это приятно» (26, с. 163).
Боль, переживаемая человеком, всегда соседствует со страхом и состраданием. В переживании страха человек встречается с проявлением предела, границы своих возможностей, он становится беспомощным и теряет основания для «Я»-усилий, выход из страха обращает человека к пониманию существования сил, превышающих его собственные. Эти силы он может называть разными именами: «Судьба», «Воля Всевышнего», «Проявление Божественной Власти и Божественной Милости» или «Универсальный Разум». Дело не в названии, а в том, что ситуация переживания боли и возникающего от этого страха открывает человеку существование трансцендентальной позиции, которая реализуется в его жизни. Это путь к смирению – особому действию, которое человек может осуществить с трансцендентальной позиции и, таким образом, подняться в сферу своей духовной жизни, чтобы увидеть ее как целостное явление.
Страх боли открывает человеку существование границ его самодостаточности, показывает неизбежность нарушения этих границ силами, превышающими силы «Я». Человек должен покориться этим могущественным силам, стать послушным и покорным и должен действовать, ориентируясь на них. В этом смысле можно говорить о психологической пользе страха, который способствует проявлению трансцендентальной позиции человека.
Кроме того, боль порождает сострадание. Она открывает человеку свою принадлежность живому как его естественное свойство. Там, где есть жизнь, там есть и боль. Сострадание боли – проявление своего единства с миром жизни, в котором сила сострадания как творческая сила противостоит силе боли, силе смерти, разрушающей жизнь. В этом единении со всем миром жизни человек обретает силы «Я», находит основания для «Я»-усилий, которые были разрушены или разрушаются страхом.
В сострадании человек преодолевает страх и становится способным к определению своей трансцендентальной позиции по отношению ко всем проявлениям жизни, в том числе и к своей собственной. Эта позиция порождает жалость и деятельную доброту как высшие проявления сострадания.
Существование страданий позволяет человеку осознавать наличие Добра как качества человеческой жизни, которому есть (или могло бы быть) место и в его жизни. В сострадании открывается, как высшая истина, участие самого человека в творении жизненного добра.
Вопрос о необходимости страдания нет смысла обсуждать формально логически, так как, говоря о законах жизни, мы не можем ввести понятие целесообразности, доступное только логическому разуму. В жизни присутствует смерть, и ее «целесообразность» каждый человек постигает только пройдя через страдания. Этот путь может быть освящен религиозными чувствами, тогда он ведет к новому жизненному знанию, к мудрости смирения, к терпению и кротости, к деятельной жалости и состраданию. Этот путь может быть путем обиды на Всевышнего за посланные страдания, и тогда он делает человека жестоким и немилосердным.
Можно сказать, что на пути страдания каждый встречает проявления своей воли и воли Всевышнего. Своя – человеческая, индивидуальная – воля определяет путь к осуществлению желаний, воля Всевышнего проявляется в его власти над страданием и смертью, над тем невербальным корнем бытия, присутствие которого ощущает человек, живущий полной жизнью, и переживание его отсутствия возникает у человека в моменты душевной боли.
В страдании человеку открывается (может быть открыта) та особенность мироздания, в которой как в проявлении жизни нет покоя и завершенности. Человек всегда изменчив, всегда наполнен движением, в котором есть место всему – горю и радости, спокойствию и страху, мудрости и глупости, милосердию и жестокости, добру и злу… Страдание открывает как конечность, завершенность, так и бесконечность этого мира. Предел страдания – смерть, но она конечна и не умножает само страдание.
Пережитое страдание приносит облегчение, оно не порождает новой боли. Это важнейшая особенность страдания, ибо страдание всегда связано с болезнью или со злой волей другого человека. Страдание не оказывает дурного влияния на его свидетелей, оно порождает в них жалость и сострадание. Можно сказать, что страдание – это тот вид переживания, который является естественным для жизни и не может разрушить ее основ, оно может стать пределом жизни и может стать воплощением самой жизни, но никогда не порождает зла, так как является чистым злом. В этом отличие страдания от ошибки и греха человека. При переживании ошибки или греха человеку обязательно надо что-то переделать, переменить, исправить, иначе ошибка и грех будут повторяться снова и снова. И грех, и ошибка могут повториться, если повторяется их причина. Для греха – это искушение, для ошибки – усталость или что-то еще, возникающее из непосредственных условий жизни.
Когда закончилось страдание, ничего выправлять не надо.
Если ошибки как заблуждения могут заражать других людей, а грех служит соблазном и оказывает воздействие на его свидетелей (одни ему попустительствуют, другие осуждают и гневаются), то через страдание открываются новые качества жизни. Через страдания человека в мире творится добро, так как в страдании нет тлетворного начала, в нем зло искупает само себя, творя добро.
Переживая страдание, человек создает новые формы своего сознания, которые есть, как можно думать, высшая доступная ему форма творчества. Возможно, поэтому так часто говорят о духовной красоте, о силе и кротости, которые люди в период тяжелых страданий проявляют.
Психолог, анализируя переживания боли, встречается с тем, что они как проявления жизненного стресса выражены в разной степени. Мне думается, что в реальной работе с людьми есть смысл дифференцировать переживания боли по их качеству, ориентируясь на понятие ошибки, греха и страдания. В этом случае есть возможность воздействовать на содержание переживания, на его осознание с целью выработки альтернатив.
Если использовать для этого понятие ошибки, то выработка альтернатив будет связана с анализом причин ошибки и воздействия на них. Можно, например, анализировать типичные ошибки взрослых в отношении к детям – симбиотические связи или авторитарный стиль и т. п.
