— Вдвоем лучше: один будет ходить и искать, а другой посторожит велосипеды.
— Точно! А у кого ты возьмешь велосипед?
— У Антека Маевского. Я думаю, он даст.
Зенек упорно смотрит в небо, как будто все это его нисколько не интересует.
«Притворяется», — думает Мариан, который отлично заметил, как сверкнули его глаза при упоминании о поездке в Стрыков.
— Как зовут твоего дядю? — спрашивает Мариан. Зенек отвечает равнодушно:
— Антон Яница… — Но тут он не выдержал и быстро спрашивает: — Вы что, правда собираетесь ехать?
— Ага. Скажем твоему дяде, чтоб он за тобой приехал. Ладно?
— Только бы вы его нашли… Спрашивайте, где тут строители, которые мост строят!
— Понятно, не беспокойся.
— Ну, пошли! — срывается с места Юлек.
— Погоди, — озабоченно останавливает его Мариан. — А где Зенек будет все это время? Нельзя же здесь, мы ведь не так скоро вернемся.
Однако Зенек заявил, что это ничего, он потерпит. Полежит немного, а потом вернется к пруду, там под грушей густой кустарник, в нем отлично можно спрятаться. А спрятаться нужно, потому что, если его увидят с больной ногой, непременно сбежится вся деревня. Мариан подумал, что куда разумнее было бы пойти к ним домой, бабушка, конечно, не отказала бы путнику в гостеприимстве, но он уже знал, что предлагать это Зенеку бесполезно.
— Ну ладно, — сказал он, подумав. — Мы скажем Вишенке и Уле, они принесут тебе поесть.
— Не надо. Я не хочу. — Почему?
— Трепаться будут.
— Не бойся, — уверил его Юлек с жаром. — Вишенка все равно что парень, никому даже не заикнется. Могила.
— А Уля… Этот доктор ведь ее отец.
— А Уля во всем слушается Вишенку, — все так же убежденно доказывал Юлек, горевший желанием, чтобы у Зенека было все необходимое. — Если Вишенка ей не велит, она тоже никому не скажет.
— Точно, — подтвердил Мариан.
Но Зенек их не слушал и напряженно смотрел на дорогу. Мариан быстро обернулся и увидел Вишенку и Улю.
Девочки стояли на дороге и с удивлением смотрели на них. Окровавленную повязку Зенека они не заметили, потому что он мгновенно опустил ноги и сунул их в сено.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Вишенка. — Мы думали, ты уже далеко!
Юлек вскочил и, подбежав к девочкам, торопливо рассказал им, что из ноги пошла кровь (тут Уля слегка побледнела, а Зенек глубже запрятал ногу), что у Зенека в Стрыкове дядя и они с Марианом собираются туда на велосипедах.
— А Зенек нас тут подождет, — заключил он. — Только он просит, чтобы о нем не болтать… Никому-никому, ясно?
— Юлек и Мариан говорили, что вы не разболтаете, — буркнул Зенек. — Только что-то не верится.
— Уж я-то, во всяком случае, не разболтаю, — сказала Вишенка. — Зачем? Это никого не касается.
Теперь мальчики посмотрели на Улю.
— А ты?
— Не скажу, — тихо ответила она, не дожидаясь подсказки подруги.
— И отцу не скажешь? Это спросил Зенек.
— И отцу.
Уля увидела отца только спустя два часа. После вчерашнего разговора они так и не виделись. Накануне вечером он вернулся поздно, а утром уехал, когда она еще спала. И вот теперь, проезжая мимо дома, он, как обычно, забежал на минутку и, увидев дочь, попросил ее зайти к нему.
Уля стояла перед ним с замкнутым, упрямым лицом, заранее решившись ничего не говорить.
— Где этот мальчик?
Она не ответила.
— Не знаешь?
— Нет.
— Уля! — резко сказал отец, чувствуя, что она солгала.
— Что? — бросила Уля с вызовом. Ни с кем и никогда она таким тоном не говорила, только с отцом.
— Уля… — повторил он беспомощно, даже с каким-то отчаянием. Однако быстро взял себя в руки и решительно сказал: — Дело, моя дорогая, не только в его больной ноге. Я чувствую, что там что-то очень серьезное. Это может плохо кончиться. Я мог бы ему помочь, если бы мне оказали доверие.
Он смотрел на Улю, ожидая ответа. Но она немного постояла, уставившись в пол, а потом молча вышла из комнаты.
Увы, с велосипедами получилось совсем не так, как задумали ребята. Антек Маевский, с которым Мариан познакомился прошлым летом, согласился одолжить свой велосипед, но не сейчас. «Я смогу тебе его дать только послезавтра. Сегодня мне надо съездить в Лентов к сапожнику за ботинками, а завтра мы поедем с приятелями кататься», — сказал он и никак не хотел изменить свои планы, а вдобавок потребовал десять злотых за прокат. Маленький Эдек Гжесик, на которого рассчитывал Юлек, был более бескорыстен и попросил за услугу только две китайские марки и одну израильскую, но и его велосипедом пользоваться сейчас нельзя было, потому что он потерял какой-то клапан, который отец привезет только завтра утром. Одолжить велосипеды у кого-нибудь другого не удалось.
— Ну, и что теперь будет? — в отчаянии спрашивал Юлек, когда через некоторое время они встретились с девочками. — Что делать?
Мариан озабоченно хмурился и молчал, но и его разбирала досада. Уля смотрела на них беспомощно. Зато Вишенка, как всегда энергичная и изобретательная, недолго думая заявила, что, конечно, это нахальство со стороны Антека требовать денег, но, в конце концов, можно сложиться и дать ему эти десять злотых; что касается марок, то у нее их нет, но, если у Юлека есть и он согласен их отдать…
— Китайские — согласен, — прервал ее Юлек, — но израильскую? Дураков нет! Специально выменял…
— Так или иначе, вы поедете только послезавтра, — сказала Вишенка. — Ничего не попишешь.
— А как же Зенек? — спросил Мариан. — Не может же он просидеть двое суток в кустах под грушей.
— А что, если привести его к нам? — предложил Юлек. — Я могу спать на полу. Или сдвинем вместе твою и мою кровати и будем спать втроем. Или на чердаке.
— Кончай болтать! — осадил его Мариан (он частенько поступал так с младшим братом). — Зенек не согласится.
Юлек вздохнул. К сожалению, Мариан был прав.
— Я считаю, что он должен вернуться на остров, — объявила Вишенка.
— Да ведь он не может ходить, — забеспокоилась Уля. — Как он пойдет, если кровь хлещет?
— Мариан, — сказала Вишенка, — а ты не можешь отвезти его на велосипеде? На полчаса-то Аптек даст!
— Посадить его на раму и ехать с ним я не смогу, он слишком большой, — прикинул Мариан. — Но мы с Юлеком можем поддерживать велосипед с двух сторон. Только придется провезти его задами, через деревню он не захочет.
— Провезем! — снова оживился Юлек. — И знаете что? Построим на острове шалаш. Нельзя же, чтобы Зенек опять спал под кустом. И сделаем ему постель из веток, как у охотников. И вообще…
— А что, можно построить, — охотно согласилась Вишенка. — Пошли, скажем Зенеку.
Они быстро двинулись в путь, радуясь, что нашли хороший выход из трудного положения, и по дороге обсуждали, что еще нужно будет устроить на острове. С каждым шагом появлялись всё новые проекты, и они до того увлеклись, что, когда оказались под грушей, Юлек объявил Зенеку о неудаче с велосипедами так радостно, как будто это была отличная новость.
— Подожди, я ничего не понимаю, — встревожился Зенек. — Так вы что, не поедете?
— Конечно, поедем! Послезавтра утром. А пока перевезем тебя на остров. — Юлек объяснил, каким образом они это сделают. — И устроим тебя на острове замечательно, вот увидишь!
— Но я спешу!
— Ну и что? — удивилась Вишенка. — Подумаешь — полтора дня, велика важность!
— Для кого как, — сердито буркнул Зенек.
И снова ребята почувствовали, что он чего-то недоговаривает.
— Так как же? — спросил Мариан, помолчав. — Если брать велосипед, то прямо сейчас, потом Антек не даст. Поедешь на остров или нет?
— А что мне остается? Поеду.
Это было сказано не очень любезно, однако ребята вздохнули с облегчением: положение прояснилось. Мариан пошел за велосипедом, девочки вернулись домой. С Зенеком остался Юлек. Он присел на корточки и, глядя на путешественника преданными, озабоченными глазами, раздумывал, чем бы его порадовать.
— Купи мне хлеба, — сказал вдруг Зенек.
— Зачем? Мы из дому принесем!
— Я говорю, купи! — резко повторил парень. Юлек взял деньги и побежал.
Вернувшись с хлебом, он снова уселся под грушей и проникновенно заговорил:
— Послушай, на острове тебе будет знаешь как здорово! Мы построим шалаш. Настоящий, из веток, понимаешь? И полевую кухню. Надо только притащить еще два кирпича. Картошку будем печь, бабка нам всегда дает сколько захотим, представляешь? Мариан присмотрел на чердаке старый котелок. А то наберем консервных банок, в них тоже можно варить, верно? Спать тоже будет хорошо. Одно одеяло уже есть — это мое одеяло, бабка положила мне его на сенник под простыню, а зачем оно мне? Я его и отнес на остров.
И второе достанем, я из-под Мариана вытащу. Будешь спать, как бог. И чай будем кипятить, верно?
