Были на некоторых марках звери, каких редко и в зоопарке сыщешь: пятнистые жирафы, длинноносые птицы марабу и розовые пеликаны. А на многих были очень похожие друг на друга профили английских королей с гладко зализанными проборами.
Таких марок Петя не видел ещё ни разу в своей жизни!
А в каком они были порядке, Лёвины марки! Как аккуратно приклеены тонюсенькими липкими бумажками к страницам альбома! Каждая почти на весу, каждая готовая взвиться и улететь от малейшего дуновения.
И Петя боялся дышать. Немного близорукий, он низко склонился к маркам, крепко зажав ладонью рот, чтобы как-нибудь им не повредить.
Лёва листал страницы. Небрежно объясняя, он сыпал непонятными, загадочными, но пленительными словами:
– Эта у меня пока одна. Но тут хлопец продаёт мировецкую. Как раз будет под серийку… Семь копеек просит… Поторгуюсь – может, уступит! А то сменяю на дублетку.
Пете очень хотелось узнать, что значит «под серийку», и какие бывают «мировецкие», и что означает «дублетка»… Но он стеснялся. Он только шёпотом спросил:
– А эта с деревцем? Голубенькая?
– Бракованная! – коротко отрезал Лёва – Коста-Рика… Зубец надорван.
Петя наклонился к марке.
– И ничуть не заметно. Нужно всматриваться… и всё равно… ничуть не заметно!
Но Лёвины брови сурово сдвинуты:
– Всё равно брак! Без брака ей цена десять копеек, а теперь три копейки. Ничего. Кому-нибудь всучу.
Мама давно перестала читать и подошла к столу, на котором мальчики рассматривали марки. Она стояла молча, не вмешиваясь в мальчишеские разговоры. Её давно злил пренебрежительный тон, которым Лёва разговаривал с Петей. А заискивающих Петиных глаз она просто не могла видеть.
Показав свои марки, Лёва посмотрел на Петю:
– Теперь тащи, что там у тебя? – Петя смутился: неужто он похвастался Лёве, что тоже собирает марки?
И, краснея, он пробормотал:
– Я ведь ещё… У меня ведь нет альбома.
В глазах у Лёвы мелькнуло раздражение:
– Ты же говорил про какие-то журналы?
– А, журналы!
Петя кинулся к папе. Зашептал:
– Папочка, у нас заграничные журналы где?
Отец кивнул на книжную полку:
– Кажется, там что-то есть.
Какое счастье! Здесь не один, а несколько. И, кажется, марки на них. Да, да, какое счастье! И марки есть.
Схватив в охапку всё, что нашёл, Петя положил на стол перед Лёвой: – Вот!
Хотя Лёва сказал, что марки на журналах «сплошное барахло», ничего не стоят и что у него такие имеются, всё же отодрал он их все до одной с величайшим старанием и умением.
После этого он стал собираться домой.
Петя с недоумением посмотрел на маму.
Это было очень странно, но мама и не подумала пригласить Лёву остаться и попить чаю с вареньем (а ведь ни разу она не отпустила без чая или обеда Кирилку и Вову!), она даже не попросила Лёву прийти к ним снова. Она еле кивнула, когда Лёва с ней прощался.
– Ну? – вопросительно вскричал Петя после Лёвиного ухода. – Ну, хороший?
– Что? – словно не понимая, спросила мама.
– Правда, он замечательный? – воскликнул Петя, весь переполненный восхищением к Лёве.
– Альбом хороший, – сдержанно ответила мама. Что это с мамой? Она словно нарочно не хочет понять, о чём ей толкует Петя.
– Я говорю о Лёве! Такой замечательный мальчик! Он, знаешь, из пятого класса «Б»!
– Да! – равнодушно произнесла мама и поставила на стол вазочку со своим любимым земляничным вареньем.
Так и есть: они сейчас будут пить чай. Но почему же всё-таки… Вдруг мама сказала:
– Петя, а ты разве не хочешь собирать марки? Ведь интересно…
Хочешь? Это было чересчур холодное, чересчур ничего не выражающее слово. Петя просто сгорал от желания иметь хотя бы крошечный альбомчик, хотя бы с двадцатью или хоть с десятью, ну, на первый случай, хотя бы с пятью марками…
– О, мамочка! – не сказал, а простонал он в ответ.
– Ведь очень полезно собирать марки, – проговорила мама, на этот раз обращаясь к папе, который пришёл в столовую пить чай. – Во-первых, Петя будет отлично знать географию…
– Ты думаешь? – чуть усмехнулся папа.
– Конечно! – воскликнула мама. – Сколько разных стран знает Лёва. Но ведь он совсем по-глупому собирает марки.
Петя оскорбился за нового друга:
– Мама, Лёва очень умный… Он из пятого класса «Б».
– Я ничего не говорю, – поправилась мама, – вероятно, он действительно очень умный… Но видишь ли, Петя, мы-то с тобой совсем по-другому начнём собирать марки. Совсем иначе! Мы будем путешествовать с нашими марками по разным странам!
– На самолёте? Или на чём? – обрадовался Петя. Он тотчас представил себе, как они с мамой становятся совсем крохотулечками и садятся на маленький самолётик, или на очень маленький пароход, или на что-нибудь другое…
А мама продолжала мечтать:
– Да, мы поедем с тобой и в Китай, и в Индию, и на далёкие индонезийские острова… И как много мы увидим и узнаем!
– А почему бы вам не отправиться прямо в Австралию? – посмеиваясь, проговорил папа. – Сядете на самолёт и через десять – двенадцать часов приземлитесь возле какой-нибудь эвкалиптовой рощи!
– А какие прелестные марки у Либерии! – вспомнила мама про Лёвин альбом. – Петя, ты заметил? Одна такая коричневатая, на ней плоды какао. А на другой – лодочка. Узенькая-узенькая. Она называется пирога. Видел, в ней сидят два человека?
Вот ведь какая у него мама! Всё, решительно всё успела разглядеть…
Но почему же она не пригласила Лёву приходить почаще? Как Вову и Кирилку? Почему?
В этот вечер, лёжа в постели, Петя никак не мог уснуть. Всё смотрел в темноту и мечтал. Сначала мечтал о том, как завтра после школы они с мамой сядут в автобус и поедут в город покупать марки, альбом и наклейки.
Как удачно вышло: завтра у мамы утренний приём – значит, ничто не может им помешать!
Потом Петя стал смотреть на широкую голубоватую полосу, которая лежала на полу, падая из полуоткрытой двери соседней комнаты. И ему стало казаться, что это вовсе не электрический свет, а ровная, гладкая лента реки, и будто по этой реке, медленно покачиваясь, плывёт прозрачный кораблик… Уже совсем в полусне Петя снова представил себе, как они с мамой становятся крохотными человечками, не больше хлебной крошки, садятся на этот прозрачный кораблик и отправляются странствовать в далёкие страны… Кораблик плывёт медленно-медленно и чуть покачивается на волнах. Петя и мама крепко держат друг друга за руки, и мама говорит далёким голосом из соседней комнаты: «Вот никогда не думала, что ананасы растут на земле, вроде цветной капусты!»
Пете тоже хочется посмотреть, что это такое за ананасы, похожие на капусту. Но вместо этого он видит огромную марку. Она всё закрывает… И растёт ещё и ещё. А деревья на ней голубые, до самого неба. А море золотистое. Они идут по узкой тропинке, Петя и мама. «А где же наш кораблик?» – хочет спросить Петя. И не может… Губы ещё слегка шевелятся, чмокают, но ресницы уже сомкнуты.
Он спит…
Глава одиннадцатая
Петя собирает марки
И вот Петя тоже начал собирать марки.
Сперва в его альбоме их было не больше десятка. Те самые, первые, которые они с мамой купили в магазине на главной улице города.
В течение нескольких дней этими десятью марками Петя просто не мог налюбоваться. Он разглядывал их перед школой, и после школы, и вечером, перед тем как лечь спать, и утром, лишь только он открывал глаза. Он изучил на них каждый домик, каждое деревце и узор, знал каждый надорванный зубчик. «Брак!» – цедил он сквозь зубы, очень похоже на Лёву. Но пусть даже с надорванным зубцом, он ни за что не расстался бы с маркой, уже наклеенной в его альбоме.
Но что такое десяток марок в сравнении с двумя тысячами, которые были в альбоме у Лёвы Михайлова?
Чепуха! Ерунда! О них стыдно было кому-нибудь сказать… Петю уже охватил азарт филателиста.
Марок, марок, марок… Откуда угодно, каких угодно, лишь бы их стало как можно больше!
С каждого письма, которое приходило папе или маме, Петя с лихорадочным нетерпением срывал марку и, если у него такой не было, немедленно приклеивал в свой альбом.
Утром, перед уходом папы на работу, Петя ему напоминал:
– Марочки принеси.
– Ладно, – обещал папа, – постараюсь.
– Только не забудь, – молил Петя.
Некоторые марки, из тех, что приносил папа, были очень красивы. Даже в магазине подобных не продавали. Но вот беда: папины марки слишком часто повторялись. У Пети накопилось столько одинаковых, что даже на мену они не годились. Даже задаром их никто не хотел брать. Петя представить себе не мог, что с ними делать.
И, кроме того, всё, что чересчур легко достается, в конце концов теряет цену. Петя ничуть не дорожил марками, что приносил ему папа.
Хотя нужно признаться, изредка попадались такие экземпляры, что даже у самого Лёвы Михайлова в глазах загоралась зависть.
Больше всего марок прибавлялось у Пети после поездок с мамой в магазин, где продавали марки.
