уж бы не дал!» — согласился с Геннадием Ершов и увидел, как тот достает из кармана висящей на гвозде телогрейки бутылку водки.
— Присаживайся, Аркаша, это дело обмыть требуется!..
Завтракать домой Сашка не ходил — недавний разговор с матерью был еще слишком свеж, и он решил обойтись вяленой воблой и редиской, что были в полевой сумке.
Обедать пришел, но есть не просил.
— Ну чего слоняешься по углам? — усмехнулась мать. — Мой руки да садись за стол, нынче я щей из свежей капусты настряпала.
«Ага, значит, поверила, что рыбу не стану есть!» — обрадовался Сашка, но вида не подал.
После обеда он вернулся в штаб, сел за стол и занялся донесениями с дозоров.
У моста через грейдер, что идет на ферму, останавливалась автомашина, и шофер спускался с насыпи к ерику. Что-то смотрел по сторонам, заглядывал под мост, затем в радиатор залил воду и уехал. Проверили, не утопил ли он, как Иван Кердяшев, там сеть или се́крет заблаговременно. Нет, ничего не нашли, хотя и ныряли с четверть часа и палками шарили у берегов по дну.
«Наверное, слыхал о Кердяшеве, вот и посмотрел, где ставил тот снасть, и попался!»
Дозор, расположенный на пригорке у птицефермы, наблюдает за куласом. На нем дед с тремя поплавочными удочками, выехал он недавно и стал на якорь посреди ерика на самом глубоком месте, что напротив ветловой рощицы. Клюет у него, кажется, хорошо, он часто дергает то одно, то другое удилище.
«Пусть ловит», — подумал Сашка и мысленно пожелал деду удачи.
Ловит удочками рыбу и грузчик рыбкоопа. Он выбрал себе место вдали от колхозного сада за бугром и приезжает туда после работы третий день подряд. Удилищ у него нет, он предпочитает донные удочки со сторожком и колокольчиком. Якоря не бросает, а привязывает лодку к колу, вбитому в дно ерика. Домой уезжает с сумерками.
«А вот как ловится у него рыба, не сообщают, — взъерошил Сашка свои лохматые волосы. — Верно, с поста трудно разобрать, особенно, если спиной к ним в куласе сидит».
Донесение с пятого дозора было о Вовке Баландине и его компании. Пришли они к устью Сухого ерика в полдень и минут двадцать там о чем-то совещались, заходили по колено в воду, затем один из них переплыл на другую сторону и что-то возился у берега в камыше, остальные смотрели. Потом берегом Старой Волги все вернулись в село.
«Неймется Вовке, — вздохнул Сашка, щуря чуть длинноватые серые глаза, и задумался. — Чего они там крутились? Ведь не от нечего же делать приходили туда!»
— Горка, — позвал он своего помощника и показал ему донесение, — читал про Вовку Баландина?
— Ага, — весело отозвался тот. — Видно, задумали они что-то.
— Пошли посмотрим?
— Давай! — охотно согласился он.
Тут же собрались и отправились в путь. Придя на пост, попросили ребят показать им место, где был Баландин с приятелями.
— Вот здесь, — подойдя к ерику, показали те. — Мы уже смотрели, ничего не видно.
— А где переплывали?
— Вон от начала чакана.
Сашка с Горкой посмотрели туда. Место — ничего особенного: редкие заросли чакана у обоих берегов да кое-где темно-зеленые островки молодого камыша. И все-таки Сашке не хотелось верить, что Баландин наведался сюда просто так. Может быть, он на разведку пришел, чтобы вечером поставить сетку?
— Надо будет засаду устроить, — сказал он товарищам, — они сюда обязательно придут!
— Засаду так засаду, — согласился Горка и улыбнулся. — А я сейчас искупаюсь!
Он сбросил с себя одежду и вошел в воду. Глядя на него, разделся и Сашка. Но не успел он отплыть от берега и пяти шагов, как Горка вдруг заорал не своим голосом.
— Ты чего? — удивился Сашка.
— Ногой… ногой зацепился за что-то! — испуганно вытаращил тот глаза, барахтаясь на одном месте. — Де-ержит!..
Сашка подплыл к нему, осторожно нырнул и, нащупав какую-то веревку, вытащил ее наверх. Это была толстая капроновая пряжа, от нее через равные интервалы отходили поводки, сделанные из тонкого капрона.
— На перемет поймался, — определил Сашка и сказал: — Держись, Горка, сейчас освободим!
Перехватывая руками пряжу и не думая о том, что сам может попасться на другой крючок, Сашка у берега нащупал утопленный в воду кол, к которому был привязан конец, второй кол ребята нашли среди чакана на противоположном берегу.
— Вот что они здесь делали!.. — возмутился Сашка, вытаскивая на берег перемет. — Ну подождите же вы!..
Крючок из голени извлечь не удалось, он крепко увяз в мышцах, и Сашка, отвязав от перемета поводок, повел товарища в больницу. В приемной никого не было. Усадив Горку на стул, он заглянул в кабинет врача и, увидев, что врач и сестра кого-то перевязывают, тихонько отошел в сторону.
— Вот и все страхи позади, — услышали ребята из-за двери голос. — А теперь, Андрей Петрович, мы вам выпишем больничный лист…
«Никак Андрей Петрович заболел?» — насторожился Сашка и опять просунул голову в кабинет врача.
Так и есть! Сидит перед докторским столиком на табуретке, его левая рука загипсована и висит на груди на марлевой повязке.
— Тебе что, Саша? — заметив Ершова, спросил Полосухин.
— А у вас что?
— Говорят, перелом, — чуть улыбнулся тот и, предвидя очередной вопрос, пояснил: — Поскользнулся ночью и упал на руку.
— А тут Горка сидит, — не оглядываясь, показал на него Сашка через плечо большим пальцем. — Попался на перемет!..
— Ну ладно, — усмехнулась врач, — веди его сюда.
Пока она возилась с Горкой в перевязочной, Сашка сидел в приемной с Полосухиным и рассказывал ему, как было дело.
— Вот и у вас уже есть раненый, — думая о случившемся на реке, невольно вздохнул Андрей Петрович, но тут же ободряюще посмотрел на Сашку и положил ему на плечо руку. — Что ж, парень, без борьбы и потерь победа не дается, ты в этом теперь сам убедился на опыте. Главное, не падать духом, в свои силы верить, и тогда никто и ничто не сможет одолеть тебя!..
Эти слова Сашка вспомнил уже через несколько часов.
Он шел из штаба домой, довольный прошедшим днем. И не мудрено: все село сегодня только и говорит об операции «Полои», их боевые листки наделали много шума и в правлении колхоза, и на судоремонтной базе, обсуждали новость и на берегу Старой Волги, где обычно собираются рыбаки поговорить
