— Совсем уже.
— Совсем уже, — согласился Харли и повернулся к компьютеру.
Чейен повела меня вниз по коридору в самую дальнюю комнату. Она открыла дверь, и я оказалась в другом измерении.
Чейен, наверно, не видела ничего необычного в том, что у нее в комнате была не только ванная, но и маленькая кухня, и даже камин! Ее кровать стояла посреди огромной комнаты, как остров посреди моря одежды, разбросанной на полу.
Но как только я привыкла, мне стало казаться, что я нахожусь в комнате Оливии.
Мы растянулись на кровати и говорили, говорили, говорили. Чейен рассказала мне, как сильно ненавидит жизнь в городе, как скучает по ферме, на которой они жили в Лейперс-Форк.
— Эй, — сказала я, — а это не там, где снимался фильм «Дом в Теннеси»?
У Чейен глаза полезли на лоб.
— Ты его видела?
Я пожала плечами.
— Ну да, — сказала она. — Это то самое место. У нас старая ферма и около шестидесяти акров земли. У меня есть даже две лошадки.
— А почему вы переехали в город? — спросила я.
— Моя мама ненавидит деревню. Слишком далеко от магазинов и загородного клуба. Она даже не любит ездить туда на выходные.
Я рассказала Чейен о своем любимом месте Уальд-Кэт-Ков — о яблоневом саде и об озере Инфериор, о ламах, о реке Клир-Крик и об иве.
Мы обе на какое-то время замолчали, а потом Чейен сказала:
— А откуда ты столько знаешь о собаках?
Я действительно не хотела об этом говорить, но ужасная история о Тэме просто полилась из меня. И вы знаете что? Чейен слушала, действительно слушала.
— Я понимаю, это звучит глупо, но я просто не могу избавиться от ощущения, что Тэм идет домой, — закончила я. — Это основная причина, по которой я была так расстроена, когда нам пришлось переехать сюда.
Чейен кивнула.
— Я не думаю, что это глупо. Разве ты не читала «Лесси возвращается домой» или «Невероятное путешествие»?
Я не успела ответить, как она уже вскочила с кровати и подбежала к стеллажу с книгами. Я думала, у Оливии большая библиотека, но у Чейен было столько книг, что ими можно было бы заполнить библиотеку Балома.
Она бросила две книги на кровать.
— Возьми их с собой. Я читала их миллион раз.
Я посмотрела на часы на стене.
— О боже, мне пора домой, — сказала я.
Шины черного лимузина заскрипели на мокром от дождя асфальте, когда лимузин притормозил на моей улице. Мамин грузовик уже стоял на дороге.
— Я отлично провела время, — сказала я Чейен.
Она улыбнулась.
— Взаимно. — Она поднесла Дасти к моей щеке. — Поцелуй Эбби на прощание, — проворковала она. Дасти лизнул меня в щеку.
— До свидания, мистер Ричард, еще раз спасибо, — произнесла я.
Шофер отсалютовал, дотронувшись до козырька фуражки.
— Всегда пожалуйста, мисс Эбби.
Я побежала вверх по дорожке, запрыгнула на наше покосившееся маленькое крыльцо и влетела в дом. Я услышала в кухне голоса мамы и папы.
— Привет! — крикнула я. — Вы никогда не угадаете, что случилось!
Мама вылетела из кухни и сжала меня в объятиях так крепко, что у меня чуть не сломались ребра.
Потом она отодвинулась от меня. Ее лицо было красным и мокрым от слез.
— Слава Богу, с тобой все в порядке!
Я посмотрела на нее, потом на папу, который стоял в дверном проеме и выглядел как потерявшийся щенок.
— Конечно, со мной все в порядке. Что может со мной случиться?
— Где ты была? — спросила мама. — Я чуть с ума не сошла, так волновалась!
— Гуляла. Я же предупредила папу.
— Это было несколько часов назад, зайчик, — ответил папа.
— Ну да, я шла, шла, а потом оказалась в центре Нэшвилла. Затем я услышала, как девочка зовет на помощь, потому что ее маленькая собачка убежала и чуть не попала под машину, и я…
Мама набросилась на папу, как умалишенная.
— Видишь? Что я тебе говорила, Ян?
Папа поднял руки.
— Холли, успокойся, с ней же все в порядке!
— Мама, — сказала я, потянув ее за рукав, — давай я расскажу тебе, что случилось дальше. Я как раз подошла к самому интересному месту.
Не обращая на меня внимания, мама сказала:
— Ты не понимаешь? Это не дома! Одно дело Уальд-Кэт-Ков или даже Хармони-Гэп. Там Эбби могла бы отправиться исследовать местность на целый день. Но не здесь!
— Но, мама…
Мама посмотрела на меня.
— Иди в свою комнату, Эбигейл Андреа Уистлер, — сказала она резко.
Позже тем же вечером мама пришла ко мне в комнату.
— Можно, Эбби?
Я отложила в сторону «Лесси возвращается домой».
— Если ты не будешь кричать на меня, заходи.
Мама шмыгнула носом и вытерла глаза.
— Прости, дорогая, — сказала она. — Просто я очень испугалась.
Она залезла ко мне на кровать и обняла меня, чего уже очень давно не делала. Меня это потрясло, и я молча слушала биение ее сердца.
Наконец мама попросила:
— Расскажи мне окончание своей истории, Эбби.
И я рассказала.
Я рассказала ей о поездке на лимузине и о том, что в доме Чейен большие белые колонны не только снаружи, но и внутри.
— И знаешь что, мама? У Чейен в комнате есть маленькая кухня, и ванна, и даже камин!
— Не может быть, — сказала мама.
Потом я рассказала ей, как много общего у нас с Чейен и как она тоже скучает по дому в деревне.
— Сплетничать нехорошо, правда, мама?
Хлопнула дверца машины, и послышались какие-то тихие голоса. Тэм поднял голову и прислушался.
Он побежал вверх вдоль реки по свежевыпавшему снегу. Может, старая женщина вернулась? Тогда она накормит его обедом и погладит по голове. Прошло уже два дня с тех пор, как ее увезли и в доме закончился корм.
Пес услышал имя, которое звучало почти так же, как его.
— Сэм! — доносилось из дома.
Тэм остановился на краю леса. Это был не ее голос.
Доктор Притчет сложил руки рупором и позвал еще раз:
— Сэм! Ко мне, Сэм!
Рэндал провел рукой по волосам.
— Черт возьми, да откуда я мог знать, что у моей матери есть собака? Она никогда не говорила об этом. И я уверен, что не видел у нее в доме пса.
— А когда вы последний раз навещали свою маму? — спросил доктор Притчет.
Рэндал пожал плечами.
— Да где-то за пару недель до Рождества. Приезжал на пару дней.
Ветеринар ничего не сказал, глядя на крыльцо.
Рэндал показал на следы на снегу.
— Похоже, он был здесь. Может, он бродит где-то рядом, охотится на кроликов или еще на кого-нибудь.
Ветеринар покачал головой.
— Это шотландская овчарка, а не охотничья борзая. Шотландские овчарки не охотятся. — Он присмотрелся к следам. — Если он недалеко, то почему не подходит к нам? Боже, твою маму разобьет паралич, если мы не найдем этого маленького пса. Она очень к нему привязалась.
Тэм наблюдал за тем, как два человека поднялись на крыльцо. Если бы старый мужчина был один, пес подошел бы к нему.
Но там был еще и высокий темноволосый мужчина. Тот самый, который кричал на него и запустил в него поленом. Как бы ни был Тэм голоден и одинок, он никогда не покажется на глаза этому человеку. Никогда. Пес повернулся и пошел по своим следам обратно к реке.
Когда сумерки опустились на долину, Тэм вернулся к дому. Машина уже уехала, а в доме не было слышно никаких звуков. Запах обоих мужчин почти развеялся.
Входная дверь была закрыта.
Тэм гавкнул. Так он делал всегда, живя в другом доме — в большом белом доме на вершине холма, — когда хотел зайти. Кто-то всегда открывал ему. На этот раз никто не открыл. Тэм гавкнул еще раз, громче. Потом он начал царапать дверь. После этого всегда следовали слова:
— Нет, Тэм! — Но дверь ему открывали в любом случае. Только не в этот раз.
Пес спустился по ступенькам и обошел дом с другой стороны. Иногда старая женщина заходила и выходила через эту дверь. Там тоже было закрыто, и сколько бы Тэм ни лаял и ни царапал эту дверь, она не открывалась.
Он вернулся на крыльцо. Пес прожил в этом доме больше двух месяцев. Женщина всегда была здесь. Здесь всегда были еда и тепло. Сейчас в доме было пусто. Из трубы не струился дым, в окнах не горел свет.
Тэм лег на коврик у двери. Пес недоумевал. Он снова и снова лизал свои лапы, это отвлекало его ненадолго от мыслей о голоде, который грыз его живот. Тэм слышал, как сипуха охотится далеко в полях. Тявкала лисица. Дул холодный ветер. Тэм заскулил и свернулся калачиком, накрыв нос хвостом.
Проснувшись на следующее утро, пес отряхнулся и потянулся. Тонкая паутинка ночных снов все еще не отпускала его и спряталась глубоко в сердце. Во сне он смотрел на широкую долину с высоты крыльца, слышал мелодичный голос девочки, его девочки, зовущей:
— Тэм! Ко мне, Тэм! — Голос, поднимающий его и несущий в тепло ее рук.
