Александр Панов - Жизнь только начинается

— Все надо делать без изъяна. Вот здесь хорошо подмел, ничего не скажешь. А здесь… Видишь, полосы от метлы. Полос не должно быть. Брызгать надо умеренно, чтобы не было ни пыли, ни грязи.

«До чего же вредная», — с досадой думал Вася.

Обед оказался удивительно вкусным. Но услышав рокот трактора, ребята соскочили с мест.

— Сидеть! — крикнула повариха. — Чтобы все съели!

Пришлось ребятам доедать обед в спешке, чуть не давясь. Даже аппетит сразу пропал. Еще бы! Мещеряков подъехал на С-80 к стану. Попробуй усиди за столом!

После обеда ребята окружили трактор. Каждый затаенно думал: «Я буду на нем работать».

Но бригадир не торопился объявлять, кто будет пахать на этом тракторе. Открыв капот, он постукивал ключом по частям мотора.

— Не мотор, а чудо! — говорил он, словно не замечая красноречивых ожидающих взглядов воспитанников. Наконец он недоверчиво посмотрел на ребят. — Мотор прекрасный, но его можно быстро испортить. Почему? Это я вам сейчас не буду объяснять, вы знаете. Скажу только одно: машину любить надо… Доверяется вам дорогая техника. Душа у меня болит… — Он посмотрел на Костю. Ярков вспыхнул, опустил глаза. — Не обижайтесь на то, что я вам не верю, может быть, я не прав. Но я устрою вам сейчас экзамен.

Экзамен длился часа полтора. Ребята убедились в том, что Мещерякова они до сих пор мало знали. Сейчас он показал им другую сторону характера. Он задавал вопрос и молчал, терпеливо ожидая ответа. Нельзя было понять, доволен ли он ответом. Вместе с экзаменуемыми он лазил под трактор, и оттуда доносились ответы, иногда несуразные, иногда очень бойкие.

Хорошо рассказывать, когда знаешь. Тогда смело смотришь в глаза бригадиру, говоришь дельно, не запинаясь, обстоятельно. Но когда не знаешь или плохо, неуверенно знаешь… Наверное, каждый испытывал горькое стыдливое чувство от своего нелепого, бессвязного, неуверенного ответа.

— Ночные выезды у вас проводились? — спросил бригадир.

— У каждого по двадцать выездов, — ответил Вася.

Бригадир, еще колеблясь, долго раздумывал, потом сказал:

— Будете работать в две смены: двое с утра, двое в ночь.

Наконец-то они получили задание! Первое настоящее задание — пахать землю.

Ни Васе, ни тем более Юре, ни разу не приходилось бывать в степи ночью. Насколько днем степь светла и раздольна, настолько ночью она показалась ребятам непривлекательной. Холодный ветер шипел, метался в черной мгле. Казалось, ему не хватало места, и он кидался то в одну, то в другую сторону. Небо еще с вечера заволокли плотные тучи. Ребята так и не увидели степного заката.

Вася сидел за рулем и напряженно всматривался в длинную полосу света от фар трактора. Когда ветер бил навстречу. Васе казалось, что трактор замедлял ход.

— Васька! — кричал Юра, сидевший за баранкой плуга.

— Чего тебе?

— Давай меняться!

— Рано еще!

Трактористами и плугатарями ребята были попеременно. Менялись через каждый час.

Прижавшись к штурвалу, Юра регулировал глубину запашки. Работа плугатаря — ответственная, и это очень беспокоило Юру. Он несколько раз кричал Васе, чтобы тот остановил трактор, соскакивал с плуга и погружал железный метр в землю. Глубина оказывалась хорошая: 27 сантиметров. Пока он сидел на плуге, все время мучился: а вдруг лемеха как-нибудь поднялись и глубина запашки маленькая.

Своим беспокойством он сердил Васю. Каждая такая остановка отнимала полторы-две минуты.

Когда Юра садился на трактор, Вася слышал, как товарищ пел во весь голос:

И Вася подтягивал припев:

В одну из таких веселых минут пришел бригадир.

— Ну как, певцы, не замерзли?

— Жарко нам! — беззаботно крикнул Юра, заглушая мотор.

— За мои сорок пять лет это вторая весна такая никудышняя…

Бригадир проверил глубину запашки. Остался доволен.

— Когда вы спите? — спросил Юра.

— Кончим сев — выспимся, — занятый своими мыслями, не сразу ответил Мещеряков. — А вы знаете, чем мы засеем этот участок?

— Хлопком, — выпалил Юра.

Мещеряков отрицательно покачал головой:

— А ведь вы изучали основы агрономии. Ну-ка, вспомните.

— Солеустойчивыми растениями засеем, — ответил Вася.

— Люцерной! — радостно воскликнул Юра и тут же стал рассказывать, почему целинную землю засевают люцерной. — Во-первых, люцерна солеустойчива, во-вторых, улучшает структуру почвы, обогащает ее азотом. А на следующий год хлопком засеем.

Ветер усиливался, слепил пылью глаза.

— Знаете что, орлы? — сказал бригадир. — Идите-ка домой. На первый раз хватит вам. Ночь холодная, не дай бог застудитесь. А я поработаю.

— Ни в коем случае! — возмутился Юра. Вася тоже не на шутку осерчал.

— Уходите, Григорий Афанасьевич, с поля, не мешайте нам.

Бригадир засмеялся:

— Прежние… Того и гляди, поколотят. Ну ладно, ладно. Я ведь помочь вам хочу. Не сердитесь, педагог из меня плохой…

Над степью медленно поднимался мрачный, холодный рассвет без солнца. У Юры отяжелели веки, ему уже не хотелось петь. С усталой довольной улыбкой он оглядывал вспаханный участок. Только сейчас Юра почувствовал, что ночь была напряженной.

— Юрка, чего приуныл? — крикнул через плечо Вася.

«Если бы мать и отец посмотрели сейчас на меня, — подумал с гордостью Вася. — Я теперь настоящий тракторист».

И Вася размечтался. Вот он выходит из своей деревни в поле. Видит: трактор остановился. Вася подходит и спрашивает: «Что, Петр Иванович, случилось?»

«Да вот старая рана открылась в ноге. Шевельнуть не могу. А пахать надо».

«А ну-ка, Петр Иванович, сойдите как-нибудь на землю».

А тут как раз председатель на мотоцикле катит по дороге. «Товарищ Рожков, — кричит Вася председателю, — заберите больного».

Вместе с председателем они усаживают тракториста в люльку.

«Теперь на месяц слягу», — вздыхает Петр Иванович.

Председатель теребит усы и глядит то на поле, то на тракториста, то на трактор. «Да, не вовремя ты приболел. Что делать?»

«А мы позвоним в МТС, оттуда подмену пришлют».

«Прислать-то пришлют, да сколько времени пропадет ни за что ни про что. — Председатель глянет на Васю. — Был бы трактористом, а то горе одно».

Председатель хочет ехать, а Вася тихо говорит:

«А я тракторист…»

Председатель машет рукой: «Мол, брось болтать». Но тут Вася бежит к трактору, заводит его и едет. Вот бы удивились!

А пока что они ехали с Юрой по степи, запыленные и усталые. Нет, Вася не устал, только начался шум в голове.

— Смена идет! — крикнул Юра.

Саша с Костей бежали по меже. Позади, еле поспевая за ними, крупно шагал бригадир.

Вася развернул трактор на поворотную полосу.

— Трактор принимать будем, — важно сказал Костя.

— Ну как, все в порядке? — спросил Саша, обходя трактор.

— В порядке! — весело ответил Юра.

— Послушаем! — с недоверием сказал Корнаков, сбрасывая фуфайку.

Все их дальнейшие действия были согласованны с инструкцией: проверили выхлоп дизеля (выхлоп должен быть бездымным и без перебоев), послушали, нет ли стуков в дизеле, трансмиссии и ходовой части.

Костя с Сашей заспорили: кому первому вести трактор.

— Товарищи, — с укоризной сказал бригадир, — и не совестно вам спорить? Право, как маленькие.

Костя первым вскочил в кабину. Саша развел руками, но уселся за баранку плуга.

Рокоча, трактор уходил все дальше и дальше от края поля, оставляя за собой взрыхленный след земли. Глядя вслед трактору, бригадир ласково положил огрубевшие ладони та плечи Васи и Юры и сказал:

— Идите отдыхайте. Хорошо начинается у вас жизнь, ребята.

Бригадир пошел вслед за трактором. Время от времени нагибаясь, он вонзал в землю железный метр.

Ветер усиливался, словно стараясь побыстрее обежать поле, преображенное человеческим трудом. А что будет с этой степью через год? Поднимутся из земли зеленые ростки хлопчатника. Вася еще ни разу не видел, как растет хлопок. Ничего, теперь он увидит. Вася шел по степи, а мысли его были далеко: «Не волнуйся, мама. Мне хорошо. Мне очень хорошо в этой степи. Я, мама вспахал первые пять гектаров земли. Сам вспахал, мама… Где сейчас Оля? Где ты? Скоро ли мы встретимся, Оля?»