Итого — осталось до конца каникул два дня. Такие они получились насыщенные.
Дождя не было, и мы с Колей, с утра пораньше отправились исследовать наш тайник.
Пасмурно, безлюдно, холодно. Коля открыл замок и положил его в сумку. В башне я включил фонарик: сухо, пыльно, паутина, сухие листья — всё, как и в прошлый раз. Колька осторожно закрыл дверь, и спросил:
— Миш, а на задвижку дверь закрывать?
— Не знаю. Ты чего у меня-то спрашиваешь?
— А у кого еще? — удивился Колька. — Понимаешь, мы же не знаем, сколько мы еще там пробудем. Вдруг кто еще зайдет? Мало ли…
У меня по спине пробежали мурашки.
— Ну да…
— А дядя Вася вроде не собирался сегодня сюда… Он меня позавчера спросил про ключи, сказал, что замок поменяет, но вот когда не сказал. Сегодня он работает. Если завтра только, а может, он вообще про это забудет.
— Коль… А если он сегодня поменяет и нас закроет?
— Да не… — нерешительно отозвался Колька. — Он же увидит, что замка нет…
— И?
— Ну и поймет, что там кто-то есть. А если мы запрем задвижку, то… — он замолчал.
— То ничего и не будет.
— Как не будет? Будет! Он разволнуется, он же не знает, что здесь мы! — быстро зашептал Колька. — Что мы её заперли, то есть. Будет переживать, еще, чего доброго, дверь сломать захочет… И нам достанется, и ему!
— Ну ты ещё записку на двери оставь! «Здесь мы — Коля и Миша!»
— Глупая шутка, — помрачнел Колька. — А если не запирать? Хотя мы же не знаем, сколько мы там будет лазать, вдруг кто зайдёт… А с другой стороны — заглядывать-то некому… Все знают, что башня закрыта.
Я почесал в затылке. Вот задача-то!
— Коль… Давай решим уже! Стоим, топчемся тут… Давай закроем задвижку. Дядя Вася твой сегодня сюда не полезет, а нам спокойнее будет.
— Ну… давай… — неуверенно согласился друг.
Мы заперли дверь, обошли лестницу и подошли к проему. Коля осторожно снял решетку. Я стал доставать из пакета веревку с привязанным на конце большим карабином. Подержал его в руке — стальной, холодный, увесистый.
— Коль, ты где такой раздобыл?
— А… в спортивном магазине. Выпросил у мамы. Ты не бойся, он надежный, для альпинистов. Килограмм двести выдержит… Правда, они в килоньютонах измеряются…
— Слушай, а может, узел лучше завязать?
— Да ну, зачем! Так быстрее, да и надежнее…
— Сколько намерял?
— Десять метров.
Я присвистнул.
— Точно?
— Ну да. Разве что плюс — минус пару сантиметров…
— Ясно. Маркеры, мел у тебя?
— Да, в кармане. — Коля выпрямился и пристально посмотрел на меня. — Ну что, идём?
— Ага, — выдохнул я. — Лезем.
Друг наклонился и, щелкнув карабином, прицепил его к скобе под проемом. Потом медленно стал разматывать веревку. На протяжении всей её длины были завязаны крупные узлы. Другой конец веревки крепился узлом к широкой стропе, которая защелкивалась на фастекс: так можно было регулировать ширину стропы.
— Я прикрепил её чуть короче, чем мы намеряли. — Коля кивнул на стропу. — Если вдруг сорвётся кто-нибудь, чтоб не грохнуться на пол. Но лучше обойтись без этого.
Он обернул стропу вокруг пояса и щелкнул фастексом.
— Коль, ты, что ли, первый полезешь?
— Ну да. Пока я буду спускаться, ты мне будешь светить, а потом я отвяжу веревку, ты её вытащишь и к себе привяжешь.
Ну ладно, он так он. Я не стал спорить. Молча стал светить фонарём в шахту.
— Ну, с Богом, — пробормотал Коля, и осторожно перекинул ногу через проём…
Сначала он встал на проём и взялся руками за скобу, которая была сбоку, выше проема. Другой рукой ухватился за скобу противоположной стены — она была чуть ниже, потом нащупал одной ногой следующую скобу. Неуверенно постоял, снял вторую ногу с проема и перенёс её на скобу пониже. Стал медленно спускаться: почти как по лесенке, только очень узкой. Расстояния между скобами хватало, чтобы, держась руками за две последующих, стоять одной ногой на третьей, и только для того, чтобы дотянуться до четвёртой, нужно было освободить одну руку. Фонарь освещал его бледное и серьезное лицо, потускневший кирпич, глубокое дно… Он спускался очень осторожно, а мне все равно было за него страшно. Сердце билось как испуганная птица в клетке, готовая вырваться наружу. Когда Колька оказался глубоко внизу, и в луче света стало видно только его макушку, — до меня донеслось гулкое эхо его голоска.
— Всё. Мих, тяни!
Он повозился, и через минуту засветил вверх своим фонарём. Мой фонарик я спрятал в карман, вынул веревку, обмотал стропой пояс, как делал он, щёлкнул фастексом… Выдохнул и полез вниз.
Как только я очутился за проемом и ухватился за боковую скобу — понял, как это ужасно неудобно держаться двумя руками за одну скобу. Ухватился за скобу соседней стены. Ногу поставил на следующую, и… замер. Все во мне ухнуло, сердце затрепетало, и я понял, что никакая сила не сдвинет меня с места. Сбоку темнело черное окно проема. Секунда — и там улица, и жизнь, и мой дом, люди…. А там внизу — темное подземелье, и тонкий луч фонаря, который до меня еле доходит. Но там внизу Колька… Он чихнул, а мне показалось, что зазвенел гром.
Но там был Колька!
«Да, Мих, а я и не знал, что ты трус» — сказал я себе. Сжал зубы и полез вниз, стараясь ни о чем не думать.
Скобы были холодными, как куски льда. Один раз с тихим шелестом посыпались крошки кирпича. Колькин фонарик светил на мои пальцы, проход темнел все выше и выше. Я медленно перебирал скобы, стараясь не забывать про три точки опоры на лестнице, как нас учили на уроках физкультуры… Можно прочитать сотни тысяч книг про приключения и открытия, про путешествия разных смелых людей, а самому никогда в жизни не спуститься в подземелье, даже если оно у тебя совсем рядом.
Все зависит только от тебя…
Об этом я думал, стараясь прогонять мысли про то, что карабин может сломаться, веревка порваться, скоба вылететь, нога — наступить в пустоту, про то, сколько мне ещё осталось… Только холодный кирпич, тусклый свет, железные скобы… Когда я уже совсем потерял надежду, что спущусь — чьи-то теплые ладони ухватили меня за ноги и помогли расстегнуть фастекс.
Ура! Я стою на земле!
— Ой! — услышал я сердитый Колькин шепот. — Поосторожнее! Ты мне на ногу наступил!
— Прости, — выдохнул я и отдышался.
Колька осветил фонарём внутренность шахты.
— Смотри!
Только сейчас я заметил, что луч его фонаря уходит в чернеющий проход.
Глава 33.
Под башней.
По-видимому, это был проход куда-то внутрь башни. Воздух здесь был сырым и холодным, пахло плесенью. Размер проема оказался небольшим: чтобы нам пролезть через него, понадобилось согнуться, но дальше — высота его увеличилась, и стала под рост взрослого человека. Пол и стены были бетонными. Слева темнели поржавевшие прутья решетки, за которой виднелась металлическая дверь. На решетке висел огромный замок.
— Это что? — усмехнулся я. — Секретная дверь?
— Не знаю, — хмуро отозвался Коля. — Погляди лучше вон туда!
Я обернулся и увидел справа от прохода, через который мы зашли, какое-то углубление. Вынул свой фонарь, посветил внутрь. Свет уходил куда-то вдаль, и конца этого лаза не было видно. Словно тянулась внутрь подземная труба.
— Полезем? — спросил я Кольку.
— На четвереньках ползти придётся… А если застрянем?
Коля окинул меня испытывающим взглядом. Будто я вправду был больше, чем он, и мог где-нибудь не поместиться.
— Попробуем? — неуверенно пробормотал он, — попытка — не пытка… Времени у нас целый вагон!
Я вынул телефон и посмотрел на часы. Прошёл какой-то час, а мне казалось, что мы здесь целую вечность. Странно…
— Ну что, полезли? Ты вперед или я?
Мне очень не хотелось лезть первым в неизвестный тёмный лаз, но я неожиданно предложил:
— Давай я… — по-видимому все же нерешительно, раз Колька недоверчиво поглядел на меня.
— Ну… давай.
И мы поползли. Я выключил фонарь, а Коля прицепил свой к курточке, за крючок. Жалко, у нас не было налобных фонариков! Они везде продаются, и были бы сейчас очень кстати.
Правда, ползти нам пришлось недолго. Лаз расширялся, словно это была пещера; каменный пол вскоре перешел в длинные ступени. Стены подземелья были каменными (или это был кирпич, покрытый штукатуркой — не знаю, я не разглядел), а потолок — неровным. Ступени были похожи на длинные плиты, только узкие в ширину, они поднимались наверх, к полукруглой арке ещё одного прохода. Мы остановились перед ним, и только сейчас я заметил, что можно выпрямиться. На всякий случай вытянул вверх руку и коснулся холодного шероховатого потолка…
— Тоннель, — шепотом пробормотал Колька. — Как ты думаешь, Миш, зачем он здесь?
— Не знаю… Может это, как его, бомбоубежище?
Колька недоверчиво хмыкнул.
— Может быть, для воды? Чтобы спускать лишнюю?
— Может и так. Тогда зачем ступени? — возразил я, мне совсем не хотелось думать про то, что здесь бывает вода. Или про то, что её может кто-то спустить…
