До сих пор я про свою Юлю, бывшую лучшую, не рассказывала. Но не потому, что ее мало в моей жизни. Очень даже много. Только больше тратить на неё свое время я не стану. Она-то со мной не считается, так почему я должна?
Вот, например, та история с фильмом. Ради нашего кино я даже отпросилась к Юле с ночевой. Предупредила её, что будем работать над планом съемок. Но… Сначала мы сидели на улице в засаде и ждали Кира — соседского парня, в которого Юля влюблена с шести лет, потому что он однажды угостил ее майонезом с хлебом. По Юлиному сценарию, надо было дурниной орать ему в окно: «Кир, Кир!» А когда он выглянет, прятаться за мусорными баками. Кир, кстати, так и не отреагировал.
Дома Юля предложила пить мартини. У меня разболелась голова, и я попросила поесть.
— Еды нет! — сказала Юля. Кажется, ей лень идти к холодильнику, а сама я не решилась.
Про наш фильм я уж и не заикалась — и так видно, насколько бесполезно об этом напоминать. Зато мы смотрели кино про пришельцев, фильм про бодимодификации и передачу «Топ-модель по-американски». Писали левые сообщения знакомым. Полтретьего ночи позвонили моему (на тот момент уже бывшему) парню Антону и долго-долго слушали его нудные рассказы про компьютеры.
Наконец я взмолилась:
— Юля, спать хочу!
То, что Юля отвечает, кажется мне шуткой. Она говорит:
— Зачем? Спать скучно!
Самое страшное, что она не шутила. И вот мы опять смотрим кино, лазим в Инете и звоним каким-то людям. В глазах песок, голова гудит, руки не слушаются. Ощущая себя в другом измерении, глянула на циферблат: четыре часа утра! Я так поздно даже на Новый год не ложусь.
— Четыре? А, ну уже вообще нет смысла дрыхнуть! Давай ногти красить!
Домой я приползла чуть живая и потом отъедалась и отсыпалась.
Ну, а совсем разочаровалась я после дня рождения ее мамы. Юлина мама работает сразу в двух фирмах топ-менеджером. Поэтому у них все есть и этого всего очень много. Однако Юля все время одна. И эта девочка такая ленивая, что неделями не моет посуду и не убирается. Как-то перепала мне от подруги конфетка. Откусываю, а там червяк извивается. Завелся, видать, пока конфеты у них дома хранились… не один месяц… А наряженная елка простояла у моей Юли до лета, покрывшись толстым слоем пыли.
Юлина мама приезжает с работы, привозит вкусненькое. Старается, как ни устала, общаться с дочерью, сделать ей что-то хорошее, в ресторан свозить… А дочь? Даже ничего не подарила своей маме на день рождения! Что там — подарила: торт с балкона, и тот не принесла. Хотя мама при мне просила ее три раза.
В итоге я сама помогла — ну, нервы не выдержали. Вот после случая с тортом я окончательно и расхотела общаться со своей «лучшей».
— Таня, надо позвонить Свете! — требует отец. — Это уже неприличным становится, вы же подруги!
«Подруги…» Ничего в наших отношениях не смыслит, а туда же. Слава Богу, не требует позвонить Юле. Тут даже папа в курсе, почему я с ней не хочу общаться.
Что касается Светы… С папой пусть наивная мама спорит, а я так кротко и обреченно соглашаюсь: «Да, папа, хорошо, папа!» Но это вовсе не значит, что я действительно позвоню. Все бы ему контролировать…
Однако… Папа с трубкой идет: «На, говори быстро, сейчас ответят, я уже номер набрал!»
Кажется, я начинаю понимать свою нервную мамочку…
Самое ужасное, что трубку взял тетиирин «хазбенд».
— А… это… а Свету можно?
Эхом летит где-то далеко:
— Света, тебя!
— Достали уже. Кто?
— Да, там какая-то…
У светиного папы противный «тренерский» голос.
Нет, зачем мне это? Нажимаю кнопочку «отбой».
Потом она перезванивает:
— Приветкакдела? Че хотела?
Это я-то «хотела»? Притворюсь, что не в курсе их проблем.
— Привет, Света. Да вот, давно не звонила. Как у вас? У… тебя, то есть.
— Все клёво. Взяли путевки в Малайзию.
Путевки? А мама говорила — им есть нечего…
— А-а, ясно. Как родаки, помирились?
— А хрен их знает. Ты извини, отцу звонить должны, просил линию не занимать. Созвондаемся еще, да?
— Ладно, давай.
Вроде поговорили, а трубку не кладет. Надо еще какую-нибудь тему найти.
— Как там твоя полиция?
— Работаем… Помнишь бабку из фитнес-клуба? Этих, оралманов подвальных, еще спалила мне?
— Ну?
— Там такое оказалось… Говорить не могу — подписку дала.
И тут же Света, верная своему дурному характеру и еще более дурному воспитанию, мяукает: «Ну, пока, что ли», — и завершает разговор! Это как: вот так общаться с людьми?!!
* * *
О дальнейшем я узнала из газет. То есть, из Интернета, конечно.
«Девятиклассница помогла раскрыть опасное преступление» А над заголовком — светкина фотография! Как вам наш «персик»? Пилотка набекрень, губы бутончиком, в руках — цветы. Еще там были фотки, где ей жмет руку человек в форме, дарит ноутбук.
«Девятиклассница Светлана Емцова помогла работникам полиции в раскрытии убийства 40-летней гражданки М., совершенного в ноябре прошлого года в микрорайоне „Айнабулак-3“. Из-за позднего времени свидетелей найти не удалось. Но, благодаря важной информации, полученной от командира звена юных помощников полицейских, опасных преступников удалось найти и задержать».
В комментах к новости кто-то написал: «Молодец девочка. Только не пожалели ее. Разве можно давать фамилию и номер школы, лицо показывать?»
Ищу подробности. Но, как всегда в таких новостях, ни-че-го.
— Ну, где опять трубка! — и это ору уже я.
Но толку, что дозвонилась. Света сказала, что телефон может быть «на прослушке».
Пришлось топать по ее милости в торговый центр. У входа и встретились. Света торжественно и с большим чувством превосходства молчала. Ждала расспросов. Потащила меня по бутикам.
Начали поход с ненавидимой мною «ювелирки». Причем, зашли в бутик под вывеской с таким сложным французским переплетением букв, что нормальному англоговорящему человеку этого никогда не прочесть и не выговорить.
Продавщицы воззрились на нас с большим интересом. Подозреваю, что посторонние здесь — большая редкость.
Мою спутницу прием не смутил. Скользнув взглядом по витринам и не найдя искомого, она попросила «осенний каталог» — в слове каталог с ударением, конечно же, на вторую «а». У меня противоядием в мозгу проносится «каталог» — «диалог» — «некролог»: ударение ставим на «о».
Поправлять? А зачем? Она же в Россию переезжать не рвется, а здесь и не такие ошибки на каждом шагу. Кстати, и светина мама-библиотекарь филологически небезгрешна, иначе поправила бы. Хотя… как это? Представляем: тетя Ира поправляет Свету. Света… Тетя Ира… Тетя Ира vs Света. Ну и понятно, чем это кончится. Диалог о каталоге, перешедший в некролог.
— Ну, так вот, — начала моя спутница, будто продолжая давно начатый разговор. — Видишь эту подвесочку? Мелочь, вроде, скромненько, хрень какая-то, да? Но — со вкусом! «Шомэ» подделать невозможно. А брэнд дорогой страшно. Только для тех, кто понимает. Мы своих по таким вещам и узнаем. Если в «Шомэ» — значит, это кое-что. Быдляк такое не носит, даже богатый.
«Быдляк»… а Света из каких-таких пэров Англии-Франции?
— Свет, пойдем, может, отсюда? Ты лучше расскажи, как преступление раскрыла.
Света выкатывает свои незабудковые шары:
— Я и рассказываю!
— А-а… Как это я не поняла.
— Дослушать сначала надо! Где внимание — там энергия, где энергия — там деньги!
Это что еще за мантра? Может, они перед обедом всей семьей это хором твердят вместо «Отче наш», вот и разбогатели?
Хотя, вроде бы обеднели теперь. Ладно, слушаю.
— Захожу в туалет.
Я с тоской смотрю на Свету. Она ловит мой взгляд и досадливо цокает.
— Да, в туалет. В фитнес-клубе. Рассказываю же! Там уборщица тряпкой по кафелю возит. Застрелиться! Еле шевелится, кажется, на ходу уснет. Жду. Не ору, стою, типа толерантная. Терплю. Еще не хватало — с туалетной уборщицей дискурс разводить. И вдруг вижу — у нее на шее вот такое мотается. Туда-сюда, ту-уда — сю-у-да. Кулон от «Шомэ». Настоящий. А так не бывает, понимаешь? Я! Я — и то такой хочу. А тут — уборщица. В туалете…
Вежливая девушка приносит нам вазочку с конфетами. Света совсем утопает в удобном кресле, не забывая, однако, гламурно выпятить ноги на полсалона.
На вопрос о цене кулона, продавщица, мило и скромно улыбнувшись, называет сумму, от которой кресло перестает быть удобным и леденец застревает в горле.
— Ты слышала? — поднимает бровки Света. — Ну, вот и я поняла, что она это сперла. Как раз та бабка сидела на рэсэпшн, ты ее видела тогда. Спрашиваю: «У вас ни у кого не пропадали ценности? У клиентов, может быть?» Она переполошилась, все службы в клубе на уши поставила. И… — ничего.
Нет и нет, мне какое дело, вообще? Через неделю иду с рапортичкой от школы в наш РОВД. А там — ориентировка. Она сто лет висит, только я никогда не читала. Но тут, как специально, прочла. А в ориентировке перечислялось, в чем убитая была, когда ее в последний раз живой видели.
