– Тааак, – протянул он с такой же точно интонацией, какая была свойственна его сыну.
– Говорит, была с Андреем и его друзьями, – едва слышно прошептала мама.
– Это ты ее ударил?! – грозно, так, что Русины зубы непроизвольно выбили дробь, прошипел отчим. – Отомстил за ту царапину?!
Девушка и не заметила, что в дом вошел Андрей.
Борис сделал шаг к нему, и Маруся испугалась, что сейчас он его побьет. Она бросилась ему наперерез, загородив собой молчавшего парня.
– Да нет же! Вы все не так поняли! – закричала она. – Андрей, наоборот, мне помог, домой меня привез! Я с велосипеда упала, когда в лицей ехала! – Произнеся это, она прикусила язык, поняв, что сказала лишнее.
– В лицей ты ехала днем, а сейчас уже вечер, – холодно проговорил отчим. Он испепелил своего сына взглядом, и Руся подумала, что, если бы он так посмотрел на нее, от нее уже давно остались бы одни головешки.
Андрей стоял молча, прямо глядя на отца. Казалось, он и не собирается как-то защищаться.
– Я же сказала, что мы были вместе! – постаралась вызвать огонь на себя девушка. – Мы ездили в гости к его другу.
– В гости? В таком виде? – Борис дотронулся до рукава ее куртки. – Предположим даже, что в ее словах есть доля истины, – он уже обращался к сыну. – Но в этом случае ты обязан был сразу же привезти ее домой!
– Я ничего никому не обязан, тем более тебе, – отчеканил тот, и Маруся произнесла про себя:
«Осел! Нет бы попытаться разрядить обстановку, а он только хуже делает!»
Лицо отчима мгновенно налилось пурпуром. Только что был нормальный человек, и вдруг превратился в настоящую свеклу.
– Да как ты смеешь! Я тебя восемнадцать лет растил, думал, толк из тебя выйдет, а ты – бестолочь и разгильдяй! – Он поднял руку, собираясь отвесить сыну пощечину, но Руся повисла на ней всем своим весом.
Андрей по-прежнему стоял молча, глядя на отца с презрением.
– Он ни в чем не виноват! – закричала девушка. – Слушаете вы меня вообще или нет?! – Она уже почти плакала. – И почему вы так орете?! Хоть бы о маме моей подумали, ей же нельзя нервничать!
Борис изменился в лице, словно только в этот миг вспомнив о жене, и бросился к ней.
– Что, довольна?! – зло прошипел Андрей. – Добилась своего?! – Он резко развернулся и выскочил из дома.
– Неблагодарный, – прошептала девушка. В носу у нее защипало от слез. – Я же за тебя заступилась!
Когда за Андреем захлопнулась дверь, Руся сняла наконец свою драную куртку и подошла к маме, возле которой суетился Борис.
Когда маму совместными усилиями уложили в постель и заставили ее выпить успокоительный чай, Маруся ушла к себе.
Она едва успела переодеться, как в ее дверь постучали.
– Войдите! – крикнула она.
На пороге комнаты возник Борис.
– Марусь, можно с тобой поговорить? – произнес он.
«Ох уж это его «поговорить», – подумала девушка. – Ни к чему хорошему разговоры с ним обычно не приводят».
Тем не менее она кивнула.
– Я хотел бы извиниться, – отчим прошел в ее комнату и опустился на край кровати. Казалось, он хочет сказать что-то еще, но никак не может подобрать нужные слова.
– Извинения приняты, – лаконично ответила Руся.
Помолчали. Поняв, что полноценной беседы не получится, Борис проговорил:
– Ну ладно, не буду тебе мешать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – как эхо, повторила Маруся.
Когда за отчимом захлопнулась дверь, девушка обессиленно упала в кресло.
«Хорошо же начинаются каникулы, – вертелось в голове. – А что, если Борис будет так же орать на малыша, как он орал на Андрея? Как же мама? Что будет тогда с ней?»
Мысли ее перекинулись на Андрея.
«Где он сейчас? – размышляла девушка. – Куда он пошел? К Коляну? К Натали? Или бродит по улицам поселка?» – Она поймала себя на том, что жалеет его. Что ни говори, а в сегодняшнем скандале Андрей выглядел куда симпатичнее своего отца.
Из ее подсознания выплыла одна из услышанных на сегодняшней репетиции мелодий, и Руся тихонько ее запела:
Is it thy will thy image should keep open
My heavy eyelids to the weary night?
Dost thou desire my slumbers should be broken,
While shadows like to thee do mock my sight?
Is it thy spirit that thou send’st from thee
o far from home into my deeds to pry,
To find out shames and idle hours in me,
The scope and tenure of thy jealousy?
О no, thy love, though much, is not so great;
It is my love that keeps mine eye awake,
Mine own true love that doth my rest defeat,
To play the watchman ever for thy sake.
For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere,
From me far off, with others all too near.
Этот сонет нравился Русе больше остальных, поэтому она заучила его наизусть. Видимо, как и Андрей – в свое время.
Поверить, что из уст ее врага звучали эти слова – о любви, – было почти невозможно. Она вспоминала его лицо, когда он пел, его закрытые глаза, – тогда он казался совсем другим, словно на миг приоткрылась пелена некой тайны: ранимым, уязвимым, печальным… Тогда в его голосе звучала неподдельная боль…
Невольно Руся задумалась, каким Андрей видит этот мир, каким было его детство, его школьные годы, что заставляет его писать такую проникновенную, такую завораживающую музыку.
Размышляя обо всем этом, она не заметила, как заснула.
За одну ночь все вокруг покрыл снег. Встав по привычке в половине восьмого, Маруся вышла в сад. Снег устилал дорожки, блестел на ветвях деревьев, искрился на лепестках еще не отцветших астр.
Девушке показалось, что привычный ей мир внезапно – за один миг – застыл, словно в сказке про Спящую Красавицу.
Она шла к своей беседке, и под ее ногами поскрипывал снег, на девственно-белом полотне дорожки отпечатывались ровные следы.
Руся открыла дверь и вошла в павильон. Тут было тепло – оконные рамы не пропускали внутрь ветер и стужу. Камин еще хранил вчерашний жар.
Девушка подбросила в него дров, разожгла огонь, покормила рыбок, посидела немного, наблюдая, как алые языки пламени лижут березовые поленья, полила цветы и устроилась с книгой в руках на скамейке, заваленной грудой разноцветных подушечек. До завтрака у нее была еще масса времени.
Едва лишь Маруся вошла в дом, как в глубине его послышался телефонный звонок. Ей никогда никто не звонил, поэтому она проигнорировала надрывающийся аппарат и поднялась к себе.
Но через минуту в ее комнату вошла Наталья, жена садовника.
– Марусь, это тебя, – улыбнулась она девушке.
– Меня? – удивилась та, но, тем не менее, взяла трубку. – Алло, – произнесла она.
– Привет. Это Репей, – быстро-быстро проговорил на том конце Колян.
– Привет. Как дела? – Руся не понимала, что ему нужно. – А Андрея нет.
– Так я же тебе звоню! – рассмеялся парень. – Вот, в кино вечером собрался. Не составишь мне компанию?
– Я?! – девушке показалось, что она ослышалась.
– Ну да, ты, ты! – сказал Репей с нажимом.
– Ну хорошо, пошли, – согласилась Маруся.
– Заеду за тобой в семь, идет? – в его голосе прозвучало явное облегчение.
– Идет. А как же мы поедем? У тебя ведь прав нет, – поддела его она.
– Мы в поселок поедем. Там недавно кинотеатр открыли, в торговом центре. На этом отрезке дороги патрулей не бывает. Заодно и разведаем, отстой этот фильмец или ничего себе, – сказал Репей.
– Давай. В семь я буду готова. – Она попрощалась и положила трубку.
«Что это он? – запоздало подумала девушка. – Может, вину свою чувствует за вчерашнее?»
В любом случае, планов на вечер у нее не было, разве что к Марии Матвеевне забежать, но это можно сделать и после завтрака. Так что поход в кино – весьма кстати. К тому же в последний раз кинотеатр она посещала, кажется, года два тому назад.
Мария Матвеевна Марусю не ждала, но, как всегда, обрадовалась ее приходу.
– Ну что, с первым днем твоих первых здесь каникул? – улыбнулась она девушке.
– Спасибо, – Руся улыбнулась в ответ. – А я принесла вам плюшки. Наталья с утра их напекла, они еще теплые. Я знаю, вы их любите. – Она протянула учительнице перевязанный ленточкой кулечек.
– Вот спасибо! – обрадовалась пожилая женщина. – А что случилось с твоим лбом? – Она осторожно отодвинула ее челку.
– Вчера я ехала на велосипеде и чуть не попала под машину… – Руся неожиданно для себя рассказала учительнице всю эту историю. – Только вы, пожалуйста, Борису не говорите, а то Коле не поздоровится, – закончила она.
– Не волнуйся, твоя тайна дальше меня не пойдет, – проговорила Мария Матвеевна. – А как отреагировал Борис?
Маруся поведала ей о вчерашнем скандале.
– Говоришь, Андрею сильно досталось? – переспросила пожилая женщина.
Девушка кивнула.
– Бедный мальчик, – вздохнула Мария Матвеевна.
Руся вся превратилась в слух. Но, казалось, ее учительница не собиралась продолжать разговор на эту тему.
– Мария Матвеевна, – осмелилась Маруся, – почему у них такие отношения? И почему Андрей такой… – она замялась, – невоспитанный?
Пожилая женщина вновь вздохнула:
– Мне сложно сказать, что там у них разладилось и почему. Нет, Андрей не невоспитанный, я думаю, у него просто такая позиция – дурное поведение напоказ, назло. Так он защищается. – Она призадумалась. – Понимаешь, он был очень привязан к матери, а ей вечно было не до него. Его воспитанием занимались няньки. Татьяну, как и Бориса, волновала исключительно ее карьера. А потом она погибла. Андрюша очень сильно переживал, долго болел, даже один учебный год пропустил.
