Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа

— Будь я проклят, Торп, если один переезд действительно не равен двум… нет, трем пожарам! — говорил Турп, оглядывая кучу вещей, сваленных посреди комнаты. — Ты подумай: ведь все это надо еще и расставить по своим местам.

Действительно — особых причин для веселья не было. После того, как с домика, где размещалось сыскное агентство «Торп и Турп», исчезла (уже четвертая по счету в городе) алюминиевая крыша, двум друзьям пришлось срочно перебираться. Причем, не только со своей старой квартиры, но и вообще из города, где, ясное дело, все дома уже были заняты прочими его жителями. И хотя Торпа и Турпа давно тянуло пожить где-нибудь в глуши, среди дикой природы, но все-таки, не очень далеко от города, где оставались знакомые табачник, виноторговец, булочник и множество других прекрасных людей, без которых жизнь стала бы куда скучней и однообразней.

Вам, конечно, покажется странным и даже удивительным, кому и зачем могло понадобиться красть крыши с домов. Но не забывайте, что это были АЛЮМИНИЕВЫЕ КРЫШИ! Алюминий же считался в городе самым редким и драгоценным металлом — куда дороже золота или, скажем, серебра. И если, к примеру, жена бургомистра позволяла себе иной раз появиться на балу в ратуше в черном кружевном платье с алюминиевой брошью, то на следующий же день по городу ползли слухи, что накануне бургомистр ограбил банк, а заодно и ювелирную лавку Ньюзильбера.

Помимо украшений, из алюминия чеканились монеты, причем — только наибольшего достоинства, а также делались крыши всех городских домов. Это, конечно, было ужасно обременительно для казны, но члены магистрата да и сам бургомистр сочли, что никакие расходы не могут быть чрезмерными, когда речь идет о внешнем виде и репутации города.

И вот случилась первая кража…

Еще и украли не какую-то там брошь с груди жены бургомистра или набор чайных алюминиевых ложечек, который, по слухам, имелся в доме главного городского судьи, — украли целую крышу. Это была невиданно дерзкая кража, которую мог совершить только настоящий мастер своего дела. Ведь крышу сняли с дома… прокурора. У потерпевшего блюстителя законности немедленно начался приступ горячки: в бреду он метался на постели, сыпя ужасными проклятиями и угрозами в адрес похитителя, а один раз, почему-то даже обозвал бургомистра свиньей. Да и весь город на время превратился в огромный улей, только и жужжащий, что об этом неслыханном происшествии.

…А через два дня была украдена крыша с дома начальника городской тюрьмы.

— Хорошенькое дело, — сказал по этому поводу начальник городской тюрьмы. — Сначала они сняли крышу с моего дома ЛИЧНО, а потом снимут крышу с самой тюрьмы НЕПОСРЕДСТВЕННО. В связи с этим хочу предупредить вас ЗАРАНЕЕ, что, если это случится, я намерен снять с себя ВСЯКУЮ ответственность за содержащихся в тюрьме лиц.

— Да будет вам, — ответствовал оратору бургомистр. — И с чего это вы взяли, что он… или она… или они стащат крышу обязательно с вашей тюрьмы?

— Поражаюсь и удивляюсь вам, — парировал начальник тюрьмы. — Неужели от вашего взгляда ускользнула та существенная деталь, которая указывает на узкую направленность действий преступника касательно круга избираемых им лиц? Обратите внимание: сперва прокурор, затем начальник тюрьмы. Кто, спрашиваю я вас, должен быть следующим в случае, если не будут приняты самые ПРЕВЕНТИВНЫЕ меры?

При этих словах одновременно побледнели судья, глава полицейского управления, двенадцать присяжных заседателей и один незначительный человек, который хоть и был всего лишь торговцем скобяными изделиями, но, к несчастью, носил фамилию Судакофф, что могло быть, по его собственному мнению, неправильно истолковано преступником.

А на следующий день исчезла крыша с дома бургомистра…

Весь день бургомистр просидел дома мрачнее тучи, а под вечер надел свой парадный мундир с тремя серебряными, двумя золотыми и одним алюминиевым орденом и величественным шагом направился прямехонько в уже известное нам сыскное агентство «Торп и Турп».

— Приветствую вас, — заявил он с порога двум нашим сыщикам. — И обращаюсь я к вам не как лично я лично к вам, а как гражданин нашего города к двум своим согражданам. Вы обязаны нам помочь!

— А в чем, собственно, дело? — спросил невежливый Турп, а вежливый Торп добавил:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

— Вы хотите сказать, — продолжал между тем бургомистр, так и оставшись стоять, — что вам ничего не известно об ужасных событиях, которые потрясли и продолжают потрясать весь город?

О событиях, которые могут враз лишить наш город его несравненного внешнего вида и доброй репутации?

О событиях…

Короче, вы что, не слыхали о краже алюминиевых крыш?

— Отчего ж не слыхали, — пробурчал Турп. — Мы вроде как не глухие.

— Не обращайте на него внимания, — снова вмешался Торп. — Он известный бурчун и ворчало. Мы, конечно, слышали об этом и негодуем вместе со всеми.

— Ваша задача, — мрачно заметил бургомистр, — не негодовать, а помочь городу поймать преступника.

Какая, однако, наглость! — его вдруг взорвало. — Украсть крышу с дома бургомистра — это ведь не просто украсть крышу с дома бургомистра! Это, по меньшей мере, означает нанести оскорбление всему городу в лице бургомистра, стоящего во главе этого города!

Кроме того, — добавил он, чуть поостыв и еще более помрачнев, — моя благоверная заявила, чтоб я не возвращался домой без крыши. Она, как вы понимаете, хоть и дура несусветная, но слово свое, черт бы ее побрал, держит. Так что сегодня я ночую у судьи.

В общем, город на вас надеется. Должно быть, вы понимаете, что это означает, — многозначительно закончил свою сумбурную речь визитер.

— Это означает, — снова-таки не удержался Турп, — что на полицию он не надеется.

Бургомистр открыл было рот, но не нашелся что ответить.

— Прошу вас только не подумать, — ринулся спасать ситуацию Торп, — что мой уважаемый коллега над вами издевается или, упаси Боже, смеется. Просто у него такая своеобразная манера острить. Во всяком случае, вы всегда можете рассчитывать на помощь сыскного агентства «Торп и Турп».

— Да-да, — подхватил осознавший свой промах Турп, — все-все могут надеяться на «Торпа и Турпа». Даже начальник полиции.

Бургомистр довольно сухо поблагодарил их и направился к дому судьи.

— Турп, — взорвался Торп, едва утихли шаги за дверью, — долго ты еще будешь паясничать да валять дурака? Тебе что, не нравится, что у нас, наконец, появилась интересная работа?

— Мне очень нравится, что у нас появилась интересная работа, — подчеркнуто спокойно ответил Турп. — Мне не нравится бургомистр. По-моему, он порядочная свинья. А впрочем, мне все равно — для разнообразия можно помочь и свинье. Свиньям тоже иногда приходится несладко.

После этого друзья еще немного поболтали, выпили по рюмочке апельсинового ликера и часа в три ночи улеглись спать. А когда на следующий день они проснулись, то первое, что бросилось им в глаза, было отсутствие крыши над головой.

— Турп, — задумчиво произнес Торп после десятиминутного молчания, — если б ты не был таким глупым человеком, ты бы не спрашивал у меня, что нам делать и где жить дальше.

— А я и не спрашивал, — обиженно возразил Турп.

— Только не говори мне, что ты и не СОБИРАЛСЯ об этом спросить.

— И не думал даже.

— Вот-вот. А не мешало б для разнообразия иногда думать о важных вещах, — съязвил Торп. — Слава Богу, что для таких случаев у нас есть я.

— Ну, и что ж ты надумал?

— Пока ничего, но сейчас я начну.

— Давай, давай, — сказал Турп насмешливо. — Только уж думай вовсю.

С этими словами он демонстративно уселся на подоконник и принялся стричь ногти.

— А тут и думать нечего, — неожиданно воскликнул, минут эдак через двадцать, Торп. — Знаешь, куда мы переедем?

— Нет, Торп, не знаю. Я ведь не такой умный, как ты.

— Вот тут не спорю, — парировал Торп. — Мы переедем в дом на холме. Насколько мне известно, там имеются свободные комнаты и, кроме того, крыша у него не из алюминия, а из красной черепицы, так что нечего опасаться, что какой-нибудь наглый ворюга однажды ее стащит.

— Это ты, Торп, здорово придумал, — с неохотой признал Турп. — И… и знаешь, что? Помоги мне, пожалуйста, обстричь ногти на правой руке. А то на левой у меня получается, а на правой — ну, никак.

— Десять нянек ему нужно, — проворчал Торп, явно, впрочем, польщенный похвалой, беря у Турпа ножницы. — Давай сюда свою лапу, чудовище!

…Дом, в который переехали друзья вместе со своей конторой, находился на самой вершине высокого холма, у одного из склонов которого, — более пологого, — располагался собственно город, а у другого начинался лес. Дом был двухэтажный, с мансардой, цоколем и подвалом. Сложен он был из красного кирпича, а одну из его стен — ту, что выходила к лесу, скрадывал густой ковер плюща. Окон на ней не было, зато была дверь. Точнее, не дверь даже, а запасной выход, ведущий к обрыву. С другой стороны находился парадный вход, в который Торп и Турп, сгибаясь под тяжестью неподъемного багажа, и вошли в дом. В цокольном помещении они с полчаса прождали кастеляншу, которая так и не подумала появиться, после чего, явно самоуправничая, взяли ключ, перетащили вещи наверх, на первый этаж, открыли дверь с деревянной табличкой, покрашенной, как и бирка на взятом ключе, в зеленый цвет, и забросили все свои пожитки внутрь.