Волосы Лиры были влажными, а её глаза двигались под закрытыми веками. Она начинала шевелиться. Миссис Коултер заметила, как ресницы её дочери шевельнулись, ещё когда поцеловала её, и знала, что у неё осталось не так уж много времени, прежде чем Лира проснётся.
Она подложила одну руку под голову девочки, а другой убрала влажные локоны с её лба. Губы Лиры разлепились, и она жалобно застонала. Пантелеймон передвинулся поближе к её груди. Глаза золотой обезьянки, не отрываясь, следили за деймоном Лиры, а его маленькие чёрные пальчики шевелились у края спального мешка.
Миссис Коултер бросила взгляд на своего деймона, и он немного отодвинулся от спального мешка. Женщина нежно приподняла Лиру, так, что её плечи оторвались от земли, а голова закатилась, и тогда Лира вздохнула, а её отяжелевшие веки наполовину открылись.
— Роджер, — пробормотала она. — Роджер… где ты… я не вижу…
— Тсс, — прошептала её мать. — Тихо, дорогая, выпей это.
Прижав носик кружки к губам Лиры, она наклонила её, чтобы капля настойки смочила губы девочки. Язык Лиры почувствовал влагу и слизнул капли, а затем миссис Коултер позволила небольшому количеству жидкости протечь в рот Лиры, очень осторожно, позволяя ей делать один глоток за другим.
Это заняло несколько минут, но, в конце концов, кружка опустела, и миссис Коултер положила свою дочь обратно на землю. Как только голова Лиры коснулась земли, Пантелеймон немедленно свернулся в клубок у неё на шее. Его золотисто-рыжий мех был таким же влажным, как и волосы девочки. Они снова крепко спали.
Деймон-обезьяна легко пробрался к выходу из пещеры и снова уселся там, наблюдая за тропинкой. Миссис Коултер окунула кусок фланели в тазик с холодной водой и вытерла лицо Лиры, а затем расстегнула спальный мешок и вымыла руки, плечи и шею девочки, так как она слишком перегрелась. Затем она взяла расчёску и нежно расправила спутавшиеся волосы Лиры, откинув их назад со лба, и аккуратно разделила их пробором.
Она оставила спальный мешок расстёгнутым, чтобы девочка могла остыть, и развернула свёрток, который принесла Ама: несколько плоских буханок хлеба, брикет спрессованного чая, немного липкого риса, завёрнутого в большой лист.
Пора было разводить огонь. По ночам в горах было холодно. Методично работая, она настрогала хвороста, разложила его и зажгла спичку. Уже пора было об этом задуматься: спички подходили к концу, равно как и нафта для примуса — отныне надо было поддерживать огонь круглые сутки.
Её деймон был недоволен. Ему не нравилось то, чем она занималась в пещере, а когда он попытался объяснить своё беспокойство, она отогнала его. Он повернулся к ней спиной, выражая сомнение каждым изгибом своего тела, и принялся отщёлкивать чешуйки от сосновой шишки в темноту. Она не обратила внимания, аккуратно и умело разведя костёр и поставив на огонь кастрюлю, чтобы разогреть воду для чая.
Тем не менее, его скептицизм повлиял на неё, и, кроша брикет тёмно-серого чая в воду, она размышляла, что она всё-таки делает, и не сошла ли она с ума, и что случится, когда Церковь узнает о происходящем. Золотая обезьяна была права. Она прятала не только Лиру — она пряталась сама от себя.
Глава два. Балтамос и Варух
«Тише, тише, — сказал Уилл, — только не волноваться».
Это было сразу после того, как Лиру украли, сразу, как Уилл спустился с верхушки горы и сразу, после того как ведьма убила его отца.
С помощью сухих спичек, Уилл нашел в рюкзаке отца крошечный фонарик, зажег его и пригнулся к земле, чтобы под защитой скалы исследовать рюкзак Лиры.
Он пошарил внутри здоровой рукой и нашел алетиометр, завернутый в бархат.
Алетиометр сверкал в свете фонарика. Уилл протянул алетиометр двум фигурам, стоящим рядом с ним, фигурам, которые называли себя ангелами.
— Вы можете прочесть это? — спросил Уил.
— Нет, — сказал голос. — Пойдём с нами. Ты должен идти. Пойдём теперь к Лорду Азраилу.
— Кто приказал вам следовать за моим отцом? Вы сказали, он не знал, что вы следите за ним. Но он знал, — ответил Уилл яростно. — Он сказал мне, что ожидает вас.
Он знал больше, чем вы думаете. Кто послал вас?
— Никто не посылал нас. Только мы сами, — был ответ. — Мы хотим быть полезными Лорду Азраилу. А мёртвый человек, что он хотел, чтобы ты сделал с ножом?
Уилл колебался.
— Он сказал, что я должен отнести это Лорду Азраилу, — ответил Уил.
— Тогда пойдём с нами.
— Нет. Я не пойду, пока не найду Лиру.
Уилл завернул алетиометр в бархат и положил его обратно в рюкзак. Оберегая его, он завернулся в мантию отца и вернулся на свое место, непрерывно следя за двумя тенями.
— Вы говорите правду? — сказал он.
— Да.
— Тогда вы сильнее людей или слабее?
— Слабее. У вас есть реальное тело, у нас нет. Все же, ты должен пойти с нами.
— Нет. Если я сильнее, то вы должны подчиняться мне. И, кроме того, у меня есть нож. Значит, я могу приказывать вам: помогите мне найти Лиру. Мне всё равно, сколько времени это займёт. Я сначала найду её, а потом пойду к Лорду Азраилу.
Ангелы молчали несколько секунд. Потом они отошли в сторону, чтобы поговорить вдвоём, однако Уилл мог слышать, о чём они говорят.
Наконец, они снова подошли ближе, и мальчик услышал:
— Очень хорошо. Ты делаешь ошибку, хотя и не даёшь нам выбора. Мы поможем тебе найти этого ребенка.
Сквозь темноту Уилл пытался разглядеть их более ясно, но дождь мешал ему сделать это.
— Подойдите ближе, чтобы я мог видеть вас, — приказал он ангелам.
Они приблизились, но казалось, стали еще более неясными.
— Я буду видеть вас лучше при дневном свете?
— Нет, хуже. Мы занимаем не самое высокое положение среди ангелов.
— Хорошо, если я не могу вас видеть, значит, никто не может, и вы можете оставаться невидимыми. Идите и посмотрите, можете ли вы узнать, куда ушла Лира.
Она, конечно же, не могла уйти далеко. Здесь была женщина, она будет с ней, женщина забрала ее. Идите и ищите, а потом возвращайтесь и расскажите мне о том, что вы видели.
Ангелы взмыли в бурное небо и пропали. Уилл чувствовал над собой тяжёлую неподвижность; у него осталось мало сил после схватки с отцом, и он был окончательно измучен. Всё, чего он хотел, — это закрыть глаза, которые стали тяжелыми и болезненно слезились. Он с усилием завернулся в мантию с головой, прижал рюкзак к груди и в тот же момент заснул.
— Нигде, — произнес голос.
Уилл услышал это слово сквозь глубокий сон и сделал усилие над собой, чтобы проснуться. В конце концов (и это заняло больше минуты, потому что он был абсолютно без сознания), он заставил свои глаза открыться навстречу яркому утру.
— Где вы? — спросил Уил.
— Рядом с тобой, — ответил ангел. — Сюда.
Солнце недавно взошло, и скалы, покрытые мхом и лишайником, блестели ярко и свежо в утреннем свете, но нигде Уилл не мог увидеть фигуру ангела.
— Я говорил, что нас трудно увидеть днем, — продолжал голос. — Лучше всего мы видны в сумерках, на закате или на рассвете, мы хорошо видны в темноте и меньше всего при солнечном свете. Мой товарищ и я искали их дальше у подножья горы и не нашли ни женщины, ни ребенка. Но там есть озеро с голубой водой. Должно быть, там у неё был лагерь. Там мёртвый человек и ведьма, которую поглотили Спектры.
— Мёртвый человек? Как он выглядит?
— Он старше среднего возраста. Полный и с гладкой кожей. Серебристые волосы.
Одет в дорогой костюм с запахом тяжелого аромата.
— Сэр Чарльз, — догадался Уилл. — Вот кто это. Должно быть, госпожа Коултер убила его. Ну, по крайней мере, хоть что-то хорошее.
— Она оставила следы. Мой компаньон следует по ним, он вернётся, как только узнает, куда она ушла. А я останусь с тобой.
Уилл поднялся и огляделся вокруг. Шторм расчистил воздух, и утро было свежим и ясным, что только делало пейзаж вокруг него более печальным; поблизости лежали тела нескольких ведьм, которые сопровождали их с Лирой к его отцу. И ворон с крючковатым клювом уже раздирал лицо одной из них, и Уилл мог видеть еще большую птицу, кружащую выше, как бы выбирающую деликатес повкуснее.
Уилл осмотрел каждое тело по очереди, но Серафины Пеккалы, королевы клана ведьм, близкого друга Лиры, среди них не было. Потом он вспомнил: она вдруг покинула их по другому поручению незадолго до вечера.
Значит, она могла быть все еще жива. Эта мысль подбодрила его, и он стал пристально разглядывать горизонт в надежде увидеть какой-нибудь знак от нее, но не нашел ничего, кроме голубого неба и скал во всех направлениях, по которым он смотрел.
— Где ты? — спросил Уилл ангела.
— Рядом с тобой, как обычно, — ответил голос.
Уилл посмотрел налево, откуда он услышал голос, но не увидел ничего.
— Итак, никто не может видеть вас. Может ли кто-нибудь слышать вас так же, как я?
